Бедовая для звездных маршалов (СИ) - Элиан Лира

Мир рушится в одно мгновение. Словно кто-то одним махом стёр краски, выдернул воздух из лёгких, выжег сердце дотла.

Тьма обрушивается сверху, накрывает, давит, душит. Я понимаю: выбраться из неё я уже никогда не смогу.

Глава 47. Киара

Я не удерживаю эту мощную волну, обрушивающуюся на поверхность планеты. Пытаюсь уговорить, действительно пытаюсь уговорить планету не считать нас злодеями.

Раскол в земле тем временем становится лишь шире. Где-то показалось, что прозвучало моё имя. Но, оглядевшись вокруг на бескрайнее белое полотно, я склоняюсь к тому, что это Нордек.

Он играет с нами, пытаясь прогнать. Показывает, что мы вторглись на чужую территорию.

В голове мелькает: неужели Элизиум когда-то давно кто-то тоже приучил? Но от страха эти бредни дальше вопроса не уходят.

Снова пытаюсь избавиться от толщи льда, чтобы увидеть что-то конкретное внизу.

Я могу справиться.

Никто не знает, но пока я здесь в полном одиночестве, это ли не шанс спасти всех?..

В голове мелькают те, кто входит в отряд, и, конечно, на Дариусе всё останавливается… Вздох застревает внутри. Не от градусов, не от кусачего мороза.

Ну почему же он не сказал… Ведь признался в своём страхе, так почему же умолчал о главном? Хотя стоит ли винить его? Он же сразу сказал: будет больно. И оказался прав… Даже если и предал, он предупреждал, умолчав о полной правде.

Чувствую, как нарастает сила нового толчка, и опираюсь руками на ледяной покров.

— Пожалуйста, — шепчу я, не понимая, что нас ждёт дальше.

Но, учитывая то, что воронки, похожие на ледяные смерчи, начинают появляться вдалеке, как завывает ветер, со свистом гоняющий воздух, и как хлещет снег — ничего хорошего с нами не будет.

Пытаюсь сосредоточиться и немного успокоить аномалию. Пытаюсь своей энергией показать, что мы с миром. Именно так, как учили в академии. Только в ответ раскол, словно насмехаясь надо мной, ползёт вширь ещё быстрее.

Чёрт.

Хватаю рацию, вновь пытаясь связаться с Элиасом, но он так и не отвечает мне с того самого момента, как мы разошлись. Нажимаю кнопку связи с Дариусом, но там вообще тишина. Даже треска из динамиков нет, что лишь указывает: он сильно дальше от меня, чем его брат.

Как символично.

Останавливаю нарастающую за ними панику и пытаюсь себя уговорить, что так ведь лучше для меня. Я смогу унести свой секрет с собой.

Аномалию можно либо подчинить своей энергии, либо уничтожить. Только на второе способны не все. И, скажем так, уничтожение возможно лишь с некоторыми оговорками. Более того, уничтожению не учат, об этом лишь упоминается в теории.

И самое скверное для нас, что для мифической лавы не существует подчинения. Эту аномалию нужно только уничтожать, иначе она сама способна подчинить себе. Чем больше она разрастается, тем разумнее становится. А учитывая площадь этой планеты и ту трещину, что прямо передо мной растёт, я полагаю: вся планета с этим льдом образовалась на самой аномалии.

История Нордека хоть и умалчивает об этом в доступных источниках, но профессор Кёрн из академии рассказывал нам одну легенду.

Он свято верил, что аномалии — это разумные существа, которые не смогли ужиться на больших планетах с другими расами. Тогда аномалии искали себе новое место, и часть обосновалась где-то в галактике, часть — на отдельных удалённых планетах. А некоторые создавали себе место прямо в открытом космосе, разрастаясь и превращаясь в новое созвездие. Кто знает, так ли оно или нет. Но сейчас я готова в этом удостовериться.

Щель становится всё больше, и, что самое интересное, верхний пласт поверхности не разрушается, а будто бы просто открывает дорогу лаве. Вижу, наконец, как бурлит пространство внизу, и, невзирая на собственный страх, готовлюсь.

Времени на раздумья нет. Скоро здесь встанет настоящая горящая стена огня, и всё покроется коркой.

Вскакиваю на ноги и пытаюсь успокоить пульс. Я должна быть собрана и спокойна, ведь мне придётся буквально поглотить всю эту лаву.

В голове прокручиваю всё то время на корабле отряда Ворна. Это самое яркое событие в моей жизни после поступления в академию. И оно стало самым знаменательным для собственного сердца.

Глубокий вдох, и морозный воздух, кажется, проникает в каждую клетку моего тела. В голове будто ощущаю, как меняю плотность воздуха, как воздействую на природу этого места, пытаюсь слиться, превратиться в невидимую массу и проникнуть вниз — в самое ядро Нордека.

Я должна заставить эту планету успокоиться. И уничтожить. Даже ценой собственной жизни.

Вокруг всё будто сливается в крутящийся калейдоскоп, и моё сознание, кажется, остаётся некой тенью. Вижу, как бушуют ярко-алые, бьющиеся огнём волны, вижу, как наливается силой и почти бордовым цветом ядро.

Протягиваю руку, пытаясь немного его усмирить. Но в ответ оно будто нервно вспыхивает ещё бо́льшим огнём.

Концентрирую энергию, чувствуя, как трясётся собственная рука. Нордек отвечает мне кусающейся волной лавы, которая стремительно приближается ко мне.

Пытаюсь отбить её, но приходится увернуться. После ещё нескольких неудачных попыток, не давая подступиться к себе слишком близко и отбиваясь от обжигающего огня, осознаю, что Нордек будто блокирует мне путь обратно. Я словно не могу сдвинуться с места, вся энергия уходит на то, чтобы вернуться наружу.

Однако с каждой попыткой вокруг будто сжимается кольцо из огня. Всё плотнее и плотнее. Собственная сила уже не справляется, из глаз бегут слёзы от напряжения и осязаемой боли, словно сотни тысяч иголок вонзаются в моё тело.

Глава 48. Элиас

Внутри горла будто сотни мелких осколков, каждый царапает нежную плоть изнутри, оставляя жгучие следы. Я пытаюсь сглотнуть, и от этого становится только хуже, будто глотаю песок, смешанный со стеклом. Голова тяжёлая, словно налитая свинцом, поднимать её — подвиг, но, к счастью, мысли ещё цепляются за реальность. Значит, с ума я пока не сошёл.

Я стону, звук выходит хриплый, рваный, но всё же это сигнал. Я должен, обязан быть услышан. Перед глазами вспыхивает последняя картинка, как я бежал к Киаре, отчаянно рвал жилы, потом толчок такой силы, что почва ушла из-под ног. Удар. Резкая тьма. И пустота.

Видимо, приложился знатно, потому что память дальше просто обрубилась. Но стоит только в мыслях коснуться имени Киары, и сердце тут же разрывает тревога. В груди вспыхивает пламя, едкое, обжигающее изнутри. Я резко распахиваю глаза, но ослепительно-белый свет бьёт по роговице так, что меня выворачивает назад, и я зажмуриваюсь, шипя от боли.

— Тише, Эл, — доносится спокойный голос, и прохладная ладонь ложится мне на лоб. Словно гасит огонь, унимает пульсацию в висках. — У тебя сильное сотрясение, тебе нельзя так резко дёргаться.

В голосе я узнаю Лиану. Тёплое облегчение смешивается с осознанием: я снова на корабле. Нет больше ледяного холода, нет толчков земли.

— Где все? — выдыхаю сипло, но требовательно.

— Смотря, кто конкретно тебя интересует, — хмыкает Ли, и в тот же миг в нос ударяет резкий запах. Нашатырь. Привезли его ещё с Земли, в старых медпрактиках он творил чудеса, и мы переняли.

— Ты знаешь, кого, — отвечаю я, с трудом удерживая голос от срыва.

— Твой брат притащил тебя сюда, — Лиана тяжело вздыхает, и её пальцы на секунду сжимаются на моей руке. — Придётся поставить укол, Эл. Чтобы регенерация пошла быстрее. Но будет больно. Очень. Укол долгий, потерпи хотя бы двадцать минут.

Я открываю глаза шире, борясь с головокружением, и вижу, как Ли ловко затягивает жгут на моём бедре. Вены выступают рельефной синевой. Она достаёт тонкую трубку, прозрачную, длинную, и ловко подсоединяет её к коже.