Я твоя (не) желанная истинная, дракон! (СИ) - Ларк Юна
Инэнка, конечно, не поверила — у неё всегда был настороженный огонёк во взгляде, а Оллин округлил глаза и спросил:
— Тебя преследуют?
— Не знаю, — соврала я. Врать становилось всё легче и легче, но это была опасная лёгкость — в сетях собственной лжи можно запросто потеряться. Я перевела взгляд на Инэнку: — Во всяком случае, я бы хотела попросить у вас платок, если можно. Закрою волосы и лицо.
Она без слов стянула с ближайшей полки кипенно-белый ситцевый платочек и протянула мне. Я обернула его вокруг головы, создавая глубокий капюшон, а внутренне мучилась угрызениями совести. Обман за обманом, я веду за нос хороших людей.
Хотя про Вереска я тоже была уверена, что он действует мне во благо. А теперь мысленно повторяю его слова о дружбе с моими родителями, и не могу избавиться от подозрения, что он и был тем, кто их убрал.
В конце концов, кто сказал, что мне будут говорить только правду? Слова о друзьях могли быть просто ложью.
А человек, умеющий виртуозно обманывать и скрываться, а также владеющий магией сознания, наверняка не потратит много сил, устраняя всего одну супружескую пару…
Если всё так, то во всей этой ситуации мне жалко лишь прежнюю Эмилию и Лорель.
Мы с Оллином подошли к двери и прислушались. Во дворе царила тишина. Оллин вышел, чтобы проверить, а затем махнул мне рукой, чтобы я шла следом.
Низко опустив голову, я скрыла лицо за полами платка. Очень повезло, что Инэнка помогла мне с одеждой — в этой ситуации грубоватое старое платье отлично помогало мне сойти за жительницу деревни. Мы прошли несколько дворов и пару перекрёстков, когда Оллин остановился возле какой-то калитки, настороженно всматриваясь в чужие ставни.
— Что там? — шёпотом спросила я.
— Чужаки какие-то. Ты про них?..
Но ему не надо было продолжать — до нас долетел голос дяди, его возмущённые вопли:
— Два медяка за эту отраву, что вы слабоумно называете чаем?! Один медяк, и ни монетой больше! Ты должен быть благодарен, что я вообще согласен платить за подобную дрянь!
— Уходим, быстрее, если жизнью дорожишь! — подогнала я Оллина, и он сначала растерянно огляделся, будто думал, куда нам нужно дальше, а затем взял меня за руку и бросился в закоулок между домами.
И вовремя — стоило нам укрыться за поворотом, как дверь таверны распахнулась, и оттуда громким шагом начищенных сапог вышел дядя, а вслед ему донеслось:
— Но господин, вы же выпили целый чайник!..
— И очень об этом сожалею, — огрызнулся дядя и, не дожидаясь семенящего за ним старика, пошёл со двора.
Оллин принял верное решение. Если бы мы сейчас бежали по улице дальше, это заметил бы дядя и его помощник. И артефакт, некий оракул, скорее всего указал бы на меня…
Вдруг в руках старика что-то ярко засветилось, и он взволнованно продребезжал:
— Где-то рядом… оракул чувствует, что она очень близко!
— Ну так ищи! — прикрикнул на него дядя. — Весь день повторяешь, что она где-то рядом, а толку?!
Плохо дело! Если сейчас этот старик будет меня искать, то он точно найдёт, ведь из этого глухого закоулка некуда бежать — позади была стена.
Я вновь повернулась к остальным домам и дороге, пытаясь придумать, как нам выбраться, но тут на запястье оказалась чья-то цепкая хватка, и я за доли секунды поняла, что Оллин стоял с другой стороны, а значит, позади чужак.
Я резко обернулась, заводя свободную руку для удара, красные искры уже полыхнули на пальцах, но тут я увидела лицо человека, прежде открывшееся мне только раз — окроплённые сединой брови, тяжёлый взгляд грозовых синих глаз, поджатые губы. Лекарь Энклс.
Я всё ещё направляла удар, но Энклс увернулся, не отпуская меня, и синее пламя занялось вокруг его радужек. Я инстинктивно зажгла такие же синие искры, и магия схлестнулась в неравной битве, две бурлящие волны, подобные цунами во время морской бури. Синие всполохи освещали стены и лица, я не намерена была сдаваться. Но яркий огонь сознания лекаря в конце концов поглотил мои атаки, сознание словно раскололось от нежеланного вторжения, и в голове эхом прокатился голос: «Успокойся!»
Чужеродное спокойствие накрыло волной. Руки сами собой опустились, пропало боевое напряжение мышц. Я размеренно дышала, безо всякой эмоции рассматривая лекаря.
— Ты, — он метнул синие руны в сторону Оллина, и тот заморгал и замер, — каков твой замысел?
— Добраться до телеги. Посадить девушку и поехать до ярмарки, на полпути высадить и проводить до замка, — монотонно произнёс он, глядя дяде в глаза. Тот повернулся ко мне.
— Эми… — он запнулся и сжал губы, не договаривая моё имя. — Я здесь, потому что обманывал оракул этого старика. И искал тебя. Мы все ищем…
Я промолчала, не испытывая желания что-то отвечать. Даже то, что сейчас я была в ловушке, где с одной стороны дядя, а с другой Энклс и Вереск, не заставляло меня беспокоиться. Этот лекарь всё же очень сильный маг сознания… И этот факт тоже не приносит мне эмоций. Видимо, так работает то заклинание, что он на мне использовал.
— …Но у тебя какой-то свой план, верно? — продолжил Энклс, его глаза вновь сверкнули синим, и он отпустил мою руку. Ко мне немедленно вернулись чувства, на место спокойствия вернулась злость и настороженность.
— Верно, — сухо произнесла я.
— Тогда я не имею права тебе мешать. Разве что помочь.
И он протянул руки мне и Оллину. Я долго смотрела ему в лицо, пытаясь понять, обманывает ли он меня сейчас. Я не верила, что он действительно не будет мешать моим планам, но другого выхода не было — за спиной оставались дядя с его ищейкой.
Оллин устало прислонился к стене, по его лицу я явно видела, что он ничего не понимает, но опасается что-либо говорить. Я сказала:
— Извини за всё это. Нам придётся идти с ним.
Оллин обречённо вздохнул. Мы взяли Энклса за руки, и в воздух взвились синие сияющие руны, окружившие нас подобно куполу. Лекарь потянул нас из закоулка, и я сперва воспротивилась, но потом заметила, что в нашу сторону никто даже не повернул головы.
Беспрепятственно пройдя мимо дяди и старика, чей оракул мигнул и потух, к огромной досаде обоих, мы быстрым шагом направились дальше по улице. Оллин немного выступал вперёд, направляя меня и Энклса, и вскоре дома стали встречаться реже, дворы беднели, становились менее ухоженными, а потом и вовсе стали казаться заброшенными. Последний дом остался позади спустя минут пятнадцать торопливой ходьбы. Мы вышли к широкой, пыльной дороге, вдаль уходила пустынная каменная степь, а чуть поодаль виднелась вереница телег и несколько людей, снующих между ними, загружающих мешки и ящики.
— Наша повозка посередине, — обратился к нам Оллин, переводя взгляд с Энклса на меня и обратно, как будто не зная, к кому именно обращаться. Мы одновременно кивнули, ещё сильнее его запутав, и парень просто отвернулся, говоря в пространство: — Если выдвинемся сейчас, то к следующему полудню доберёмся до поселения у Солёного озерка. Там Лили пересядет в другую повозку и доедет до Академии.
Энклс кивнул, отступая на один шаг, и мерцающий голубоватый полог над нами рассеялся, возвращая цвет и яркость окружающему миру. Его лицо вновь покрылось маской неузнаваемости. «Сокрытие лика» — так выразился дракон…
Энклс кивнул мне на прощание, перед уходом сказав только одну фразу:
— Лорель будет счастлива узнать, что с тобой всё в порядке.
Это было как удар под дых. Мысли спутались, пока его слова и действия разрывали цепочку всех моих прошлых рассуждений. В горле осел комок, и я не успела ничего ответить, как его вдруг рядом уже не оказалось, словно он в мгновение стал невидимым.
— Э-э… Пой-д-дём?.. — запинаясь, ошарашенно выдавил Оллин, во все глаза смотря на то место, где только что был лекарь. Я кивнула, и мы пошли к обозу.
Чем ближе мы подходили, тем громче становились звуки: постукивание копыт и фырканье животных, оклики мужчин, загружающих в повозки товар, разговоры и громкий общий смех, то и дело взметающийся подобно облачкам песка под ногами.
