Восемь рун в сердце зимы (СИ) - Консуэло Ольга

Вот ледяная корка, которой покрыт Альб, начинает трескаться.

Вот Рик, уже начавший читать незнакомое Рисе заклинание, удивленно оборачивается и сбивается.

Вот Альб, не успев ещё полностью освободиться от льда, создает ледяной клинок и надрезает левое запястье.

Вот он чертит что-то своей кровью прямо в воздухе, а когда начертанное вспыхивает тусклым багровым светом, становится видно, что это руна хагалаз.

Вот рунстих, как будто толкая воздух перед собой, кричит: «Забери моего врага, Флендрика Урбриссенса!» и отправляет воздушным потоком хагалаз в грудь Рику, а Рика — прямо к Птице.

Вот повисшая в воздухе фигура Ρика окутывается золотистым сиянием, которое широким потоком устремляется к Птице и исчезает в её бездонных глазах, а Рик в ужасе кричит. Сила Стихий, как же жутко он кричит!

И вот чудовищная Йольская Птица исчезает, а тело Ρика падает на землю. Рисе не видно его лица, но она ясно понимает, что он мертв.

Когда тело Рика глухо стукнулось о землю, Альб бросился к Рисе. Вернее, попытался, чуть не упал и побрел мелкими неуверенными шагами. Но дошел благополучно и замер, переводя дыхание и оперевшись на заледеневшую девушку.

— Ты как? — спросил он.

«И как по-твоему я могу ответить на этот вопрос?» — мысленно возмутилась Риса.

— А, ну да, — сообразил рунстих. — Подожди немного, я сейчас.

Он еще несколько минут постоял, потом выпрямился и, обмакнув палец в свою кровь, вывел у нее на груди, по всей видимости, руну хагалаз.

Ледяной панцирь треснул, и Риса повалилась вперед. Альб попытался её удержать, но не сумел, и они оба рухнули в снег. Рисе, правда, повезло больше — она оказалась сверху. Немного повозилась, вызвав у мужчины полупридушенный хрип, и, скатившись на землю, перевернулась на спину.

Риса глядела на небо, и в голове у нее было пусто-пусто, как будто бы такой вещи как мысли и вовсе не существовало на свете. И от этого на душе было легко и спокойно, только где-то там, очень глубоко, притаилось ощущение, что этот покой — ненадолго.

Наверное, она бы так и лежала пока не замерзла, но Αльб не позволил. Он с трудом сел и стал одной рукой тянуть Ρису за руку, а другой — подталкивать в спину, чтобы она тоже приняла сидячее положение.

— Отстань, — вяло протестовала девушка, — дай полежать спокойно.

— Нельзя нам разлеживаться, — твердо заявил Альб. — У меня пока нет сил, чтобы поставить защиту от холода, и если мы не начнем двигаться, то просто замерзнем. И, кстати, ты говорила, что взяла с собой укрепляющую настойку и целый большой термос горячего чая.

— Да. И пачку печенья.

— Ого. Печенье — это просто здорово, — оживился рунстих.

— Вот тольқо я понятия не имею, где мой рюкзак, да и все остальные наши вещи.

— Не проблема, немного сил у меня всё-таки есть, на простое поисковое заклинание хватит, вещи-то явно где-то здесь поблизости, ведь нас заморозило уже на подходе к этой поляне.

Кряхтя как будто ему уже стукнуло девяносто, Альб кое-как поднялся и помог встать Рисе, на этот раз отряхнув её от снега просто руками — магию надо было поберечь.

Нарисовав прямо в воздухе несколько рун, из которых девушка сумела опознать только кано, Альб зажег фонарь, так и висевший у него на поясе, и уверенно направился к краю поляны, где действительно обнаружились и оба рюкзака, и три пары снегоступов.

Поскольку стоять было всё-таки тяжело, они кое-как аккуратно присели на рюкзак с инструментами. Сидеть так, конечно, было ужасно неудобно, но всё же лучше, чем в снегу. Поделили остатки укрепляющей настойки, причем Риса настояла, чтобы рунстих выпил чуть больше, совершенно обоснованно объясняя это тем, что он крупнее. Потом пили чай, Ρиса — из стаканчика-крышки, а Альб — прямо из термоса, закусывая печеньем, которое как-то огорчительно-быстро закончилось, как и чай.

Частично восстановив магию, рунстих сразу поставил защиту от холода, потому что сил идти у них пока не было, а сидя они и правда могли замерзнуть.

Ρиса подробно рассказала Альбу всё, что услышала от Рика, и к концу своего рассказа всё-таки не выдержала — разревелась.

— Ну что ты, всё же кончилось хорошо, — пытался её утешить Альб.

Но Ρиса никак не могла успокоиться.

— Ты просто не понимаешь, — сквозь всхлипы объясняла она, — что я почувствовала, когда он начал объяснять, что со мной всё будет хорошо, что я всё забуду, а потом он проведет этот связывающий ритуал, и мы с ним всегда будем вместе. Он ведь мне нравился, понимаешь, по-настоящему нравился, он был такой милый, и я ему тоже нравилась, я это сразу поняла. И я ведь допускала, что у нас потом всё может получиться. Ну, не то чтобы точно, конечно, но просто допускала такую возможность, понимаешь?

В глубине души девушка, безусловно, понимала, что неправильно делиться с Альбом, которому она тоже ведь нравится, он же сам сказал, такими подробностями о своем отношении к Рику, но желание выговориться, выплеснуть из себя всю эту боль, весь этот скользкий ужас, было сильнее, и остаңовиться она не могла.

— Лучше бы я для него была просто жертвой, — подытожила Риса, — мне так было бы легче.

Она глубоко вздохнула, зачерпнула немного снега и умыла лицо.

— Ну, а мне, безусловно, было бы легче, — в голосе Альба послышалась горькая усмешка, — если бы ты была абсолютно равнодушна к этому парню Но, увы, не всегда мы получаем то, чего хотим. Но вот что я тебе скажу, Бадриса Меринтен: если ты думаешь, что эти откровения заставят меня отказаться от тебя, то ты эти мысли брось. От того, что ты доверяла этому жуткому типу, ты нисколько не стала хуже, и уж точно — не для меня. Да и к тому же, он всех нас обманул. Я совершенно уверен, что ни один из нас не заподозрил его даже на минуту.

— Что ж, раз ты по-прежнему так серьезно настроен, тогда ты, Альбаред Хостунссун, должен дать мне одно обещание. Вернее даже, магическую клятву. Полную магическую клятву. Чтобы даже анимаг ничего не заподозрил, если допрос будет проводиться без применения эликсира правды, а я надеюсь, что до этого всё-таки не дойдет. А я дам такую же клятву тебе.

— Клятву? О чем? — удивился Альб.

— Что мы с тобой никогда и никому не расскажем о том, что ты выкриқнул, когда отправил Рика к Птице. Всё остальное расскажем, как было, а про это умолчим.

— Но почему? — рунстих всё еще не понимал.

— Ты вероятно, еще не до конца пришел в себя, — печально усмехнулась девушка, — поэтому и не сообразил пока, что именно ты сделал. Α ведь ты, получается, провел темномагический ритуал, когда попросил Птицу забрать твоего врага. Забыл, что нам рассказывала Ρеда о том, что ещё было написано в гримуаре Темного отшельника про Птицу?

— Знаешь, а ведь действительно забыл, — вздохнул Альб. — Ты права, конечно.

— Ну вот, так что давай клятву.

— Α как же остальные?

— А остальные ничего не слышали. Рик упомянул, что при нахождении в таком состоянии через двенадцать часов человек впадает в подобие комы. А они все в таком виде уже больше двенадцати часов, даже Реда.

Альб ненадолго задумался, а потом поинтересовался:

— А ты не боишься, что темная магия завладеет и мной?

— Чего я действительно боюсь, так это того, что бравые парни из магической безопасности не станут разбираться и просто запечатают твою магию. А будет очень несправедливо, если тебя лишат силы только потому, что ты спасал всех нас от темного мага.

— А разве тебя я тоже спас?

— Меня в первую очередь. Я как подумаю, что могла бы потом всю оставшуюся жизнь прожить с Риком и ничего не помнить, у меня прям всё внутри переворачивается. Так что придется рискнуть. А я за тобой пригляжу.

— Точно приглядишь? Я могу на это твердо рассчитывать? — Альб слабо улыбнулся. — Ведь нужно будет приглядывать очень внимательно, а для этого придется очень тесно общаться.

— Справлюсь как-нибудь, — бледно улыбнулась в ответ Риса. — После всего, что за эти дни произошло, мне и море по колено. Ты не тяни, а давай уже клятву.