Танго нуэво - Гончарова Галина Дмитриевна
Нет, не понять…
– Я поговорю со следователем. В этой ситуации обязательно надо разобраться.
По лицу Иданы скользнула одна-единственная слезинка.
– Мне так хотелось, чтобы в твоем детстве не было этой грязи…
– Мое детство кончилось той ночью, когда убили моего отца, – жестко ответила Мерседес. – И мне уже семнадцать. Я пойду к себе. И жду следователя.
Не то чтобы Тересе очень хотелось общаться с кузеном Пабло. Он старше, он дурак и задавака. Все детство он дергал девушку за волосы, а последнее время вообще распоясался, и норовил ущипнуть пониже спины.
Дурак!
С другой стороны, у нее сегодня выходной. С теткой так – не отвоюешь свое сразу, потом вовек не дождешься и не добьешься. И надо решаться, и беседовать с кузеном именно сегодня. Тем более работает он очень удачно для Тересы. Охранником в морге. Это называется охрана, а так… сторож. Самый обычный сторож, ну, может, еще грузчик, когда что-то поднести надо.
С другой стороны, видит он много, слышит много, а память у него отличная. Особенно на то, что его никак не касается.
А вот и морг.
И Пабло.
– Кузина Тереса! Риша!
Тереса едва не зашипела. Вот это «Риша» она терпеть не могла.
Тереса – Триша – Риша… да?
Нет! Триша – это Беатрисия. А она – Треси! Вот!
– Кузен Пабло! Рада тебя видеть!
– Какими судьбами? Я так редко тебя сейчас вижу, ты постоянно занята у этой своей тетки…
– Хочу стать модисткой, – пожала плечами Тереса.
– Зачем? – совершенно искренне удивился Пабло. – Ты же понимаешь, что ничего не добьешься! Зачем тебе там руки ломать?
– А что мне надо делать? – мягко уточнила Тереса, борясь с желанием дать пинка идиоту. Нет, ну неужели ЭТО кому-то еще и нравится? Он ведь симпатичный, высокий, стройный, черноглазый, с правильными чертами лица… Но стоит Пабло раскрыть рот!..
Всё. Тересе тут же хочется взять лопату, а потом обеспечить себе алиби и закопать труп поглубже.
– Замуж выйти, – привычно не заметил ее состояния Пабло. – Бабам надо выходить замуж, а потом пусть муж их обеспечивает.
– А если муж не сможет этого сделать? – мягко напомнила Тереса прописную истину. – Вот не заработает он достаточно?
– Чего это я не заработаю? – даже обиделся Пабло. – Я здесь вполне прилично получаю! Квартирку снимаю, правда, но если женюсь, приведу жену к родителям. Чтобы мама приглядывала, пока я работаю! Она же и с детьми поможет.
– Сочувствую твоей будущей супруге, – кивнула Тереса.
С матерью Пабло она была неплохо знакома – все ж родня. И все эти годы наблюдала одно и то же. С одной стороны – мать у Пабло была сущей гидрой, которая сожрала бы любую претендентку на ее сыночку. Ибо нет достойных… Принцессы нет, а кто-то ниже рангом Паблито не подходит. Увы.
С другой стороны: а почему весь женский мир Астилии не бьется в конвульсиях от счастья? Это же ПАБЛО! Он должен только пальчиком тыкать и выбирать, а женщины должны падать, падать и падать от восторга. А они чего-то не падают. Точно – дуры.
Тереса ее не раздражала, потому как дальняя родственница. И никаких видов на Паблито не имеет. Но тоже дура, понятное дело.
– Не, мама счастлива будет, – отмахнулся Пабло. – Риша, я ей сказал, что подожду еще годик, а потом мы с тобой и пожениться сможем.
– Че-го?!
Если бы Тересу палкой по голове ударили, она бы и тогда так не ошалела.
По-же-нить-ся?!
Она – и этот гамадрил?!
Да с какого, простите, перепуга?! Она к нему пальцем не притронется, не то чтобы замуж выходить! Это ж бред сивой кобылы в безлунную ночь на кладбище! Столько даже не выпить!
– Ага… так что ты на работе не надрывайся. Я тебя из этого паршивого ателье заберу. Будешь мне рубаки шить. И кальсоны…
И заржал, недоумок.
Тереса сжала кулаки.
Потом медленно их разжала, сосчитала до десяти сначала в одну сторону, потом обратно, поняла, что надо было считать до ста.
И решила плюнуть на дипломатию.
Даже если она ничего не узнает, Пабло надо как можно скорее разуверить в его заблуждениях. Потом ведь не отобьешься.
– Да оставайся ты последним мужчиной на земле, я бы в монастырь ушла!
– Чего?
– Того, недоумок! Чтобы за тебя замуж выйти, последнего ума лишиться надо! Поищи себе жену среди обезьян, говорят, в королевский зверинец горилл завезли!
Если кто-то думает, что Пабло обиделся…
Как-то отреагировал на оскорбления?
Принял их на свой счет?
Трижды ХА! И снова ХА! Вместо того, чтобы услышать и осознать, Тересу окинули восхищенным взглядом.
– Вот, я матери и сказал, что ты мне подойдешь. А что сиськи маловаты, так вырастут…
Тереса едва не возвела глаза к небу. Потом опустила пониже, прикидывая, куда бы пнуть идиота. Если словами не доходит, так, может, через яйца?
Но прежде чем она прицелилась, ее сгребли в объятия.
– Ух, хороша!
Жадные руки мяли задницу через платье, прижимали к горячему мужскому телу… Тереса забилась, понимая, что ударить в пах будет сложно… по ноге?
Прежде чем она успела принять хоть какое-то решение…
– Руки убрал! Немедленно!
Голос словно лед, такой, колотый – и с размаху, чтобы за шиворот, чтобы охладить… Тереса застыла.
Пабло, как более тупой, оказался устойчивее.
– Сень… ой, тан некромант!
Проняло.
Руки словно водоросли, расплелись, соскользнули, и Тереса получила свободу.
И все же выполнила свое желание. А именно – что есть силы пнула недоумка по яйцам. От души.
А потом разревелась. И тоже – от души… и знать бы еще – почему? Но слезы как-то сами лились, перемешиваясь с соплями. М-да…
Хавьер Карраско вмешиваться ни во что не собирался. Вот еще не хватало.
Да хоть там охранник кого… люби! Хоть во всех позах и на мостовой. Только желательно не перед зданием морга и не в рабочее время. Но даже и так он вмешиваться не собирался. И все же…
Какие-то романтические или сексуальные побуждения? Да рядом их не было, и близко тоже, и вообще… просто было видно, что девушке это не в радость. Ну и…
Даже некроманта иногда тянет творить добро и причинять справедливость окружающим. А что не все при этом выживают – сами виноваты. Прятаться лучше надо.
Вот и этот…
Хотя ему девчонка отвесила добра. Да так…
Хавьер ждал хруста скорлупы, ей-ей. Не дождался, но глаза охранник выпучил и навзничь осел. А девчонка жалобно разревелась.
Эх, а такой удар был! И так испортить впечатление! Надо ж было еще и ногами попинать дурака, для доходчивости, а она ревет!
И что теперь делать?
Конечно, Хавьер мог махнуть рукой и пройти мимо, вот еще ему не хватало, разбираться тут со всякими глупостями. Но ведь уже НЕ прошел?
А значит, отвечает если и не за все, так за многое. И за битые яйца в том числе. Так что…
– Иди сюда…
Девчонка была бесцеремонно ухвачена за локоть – и Хавьер потащил ее в здание морга. Нечего тут на мостовой сырость разводить. Если уж так хочется – в морге до сих пор полы не вымыты. Вот и займется…
В комнатушке рядом с прозекторской Тересе сунули в руки полотенце, мыло и бесцеремонно подтолкнули к маленькой дверце.
– Умойся. Вся чумазая, как чушка.
– Чушка? – ахнула девушка.
И была решительным движением отправлена в крохотный санузел.
Хавьер усмехнулся. Семья Карраско вообще большая, баб в ней много, и как с ними управляться, он знал. Намекни, что она ужасно выглядит – и женщина горы свернет! Но себя в порядок приведет, точно-точно.
Вот и эта чем-то зашуршала, полилась вода… и некромант отправился варить кофе. На маленькой плиточке. Да, было у него в хозяйстве и такое. И специальный шкафчик, и колба для кофе, между прочим, получавшегося ничуть не хуже, чем в турке, и запас специй и пряностей, которые вообще-то нельзя тут хранить… и что?
Плевать ему на правила! Он – некромант!
