Анифа. Пленница степей (СИ) - Фрост Деметра

— Девушка! — тихо и почти жалобно проскулил Ману, удивив ее и своим голосом, и интонациями в нем, — Помоги!

Ошеломленно вскинувшись, Анифа быстро оглядела охотника и мгновенно оценила его состояние. Выглядел он и правда плохо. И потому не смогла проигнорировать просьбу. Кивнув, она тут же отложила ступку в сторону, готовая принять и выслушать своего неожиданного пациента.

Тушуясь и неожиданно смущаясь, молодой мужчина скинул куртку и рубаху, обнажая поджарый и жилистый торс, сейчас перевязанный в районе живота не самой, даже на вид, чистой тряпкой. Сбоку виднелось обширное пятно от пропитавшей ткань крови и, видимо, какой-то смеси. Не вставая со своего места, девушка размотала тряпицу, а после аккуратно и бережно сняла толстый слой вымоченной в забродившем молоке травы, которая служила компрессом

В нос тут же ударил запах гниения. Стоило ей прикоснуться к порезу, вокруг которого уже потемнела кожа, Ману болезненно поморщился, но Анифе надо было все прощупать. Рана была зашита грубо и неаккуратно. И, судя по всему, не обеззаражена, иначе не было бы такого воспаления.

— Это Кизар меня заштопал, — по-детски пожаловался Ману, — Думал, нормально все, а вчера — вот… Кизар сказал, чтоб ждал и надеялся на милость богов, но ведь это…,- парень показал на воспаление, — дурно, ведь так?

"Дурно — не то слово" — подумала Анифа. Но удивляться тому, почему лекарь так плохо выполнил свою работу, она решила потом. Сначала надо было облегчить страдания бледного и подрагивающего от озноба парня.

В первую очередь она сбегала за водой, чтобы омыть рану. Ману стоически перетерпел болезненную процедуру и молчал, сильно стискивая зубы. Но нет-нет, а шумно выдыхал от неприятных ощущений. Избавившись от кровоподтеков и остатков зеленой-коричневой смеси, Анифа непроизвольно выдохнула благодарность богам, потому что не все оказалось так плохо, как она подумала сначала. Да, заражение пошло, да, придется хорошенько постараться и помучить Ману, снимая швы и вычищая изнутри зараженные участки, но шансы у них были приличные.

Придется, разумеется, отрезать и приличную часть мышечной ткани, и каким бы закаленным и смелым не был перед ней человек, Анифе загодя стало его жалко.

Снова оставив парня, девушка подошла к своему охраннику. Быстро рассказав о состоянии степняка, она попросила помочь ей. Парня придется держать, пока она будет проводить операцию, и не давать ему дергаться, ведь, кроме как драгоценной бутылки водки, никакого анестезирующего средства у нее не было. К ее удивлению, воин лишь кивнул, предложив позвать еще одного человека.

Пока охранник ходил за помощью, Анифа быстро сбегала в палатку, где собрала все необходимое — чистые отрезы ткани, иголки и нитки, специальные скребки и плошки, мешочки с незамысловатыми лекарственными травами и порошками.

Для начала она налила кочевнику полную чашу алкоголя и заставила того выпить. Как правило, степняки не пили ничего крепче вина и пива, и от водки он тут же закашлялся и покраснел. Но быстро захмелел и откинулся на спину, позволяя Анифе снова заняться раной.

Но даже в таком состоянии он стонал, скулил и дергался, когда Анифа, сняв швы и щедро облив водкой, раздвинула края гниющей плоти. Ее пальчики порхали быстро, но уверенно, а двое мужчин крепко и надежно держали Ману за руки и за ноги, не давая тому шевелиться.

Убрав гной и срезав воспаленную плоть, Анифа влила в своего пациента горячего и дурно пахнущего отвара. И снова обработала глубокий порез очередной порцией водки, из-за чего Ману содрогнулся и жалобно застонал.

Да, это было больно. Но не так, если бы девушке пришлось прижигать рану, что, впрочем, и сделал Кираз, ко всему прочему еще и щедро присыпав пеплом.

После Анифа быстро соединила края раны крупными, но аккуратными стежками и наложила компресс, используя чистый отрез выбеленного полотна. И достаточно туго перебинтовала.

Окончательно выбившийся из сил парень потерял сознание. Анифа снова испытала жалость к нему — но чисто женскую, материнскую — и попросила своих охранников не переносить степняка, а поставить маленькую палатку, чтобы в течение нескольких дней ей было удобно следить за его состоянием.

И хотя мужчины недовольно поджимали губы, явно раздосадованные ненужным, по их мнению, вниманием девушки к обычному охотнику, однако все равно послушались. И даже помогли соорудить для Ману постель и перенесли его незамысловатый скарб — сменную одежду и одеяла.

Пережив критические три дня, парень быстро пошел на поправку. Не обходя вниманием и другие свои заботы, Анифа исправно ухаживала за своим больным, регулярно меняла повязку и чутко следили за состоянием раны. Не позволяла молодому мужчине лишний раз двигаться и самостоятельно кормила и поила, чем страшно возмущала свидетелей этого действа. Но у Ману не было ни жены, ни невесты, ни матери, которые бы позаботились о нем, и хотя степняк злился и нервничал из-за того, что с ним обращались, как с ребенком, пару раз попадая в горячечный бред, он все равно доверчиво прижимался с маленькой танцовщице, будто та и была его матерью.

Анифа чувствовала облегчение и удовлетворение от того, что ее подопечный, благодаря ее усилиям, постепенно набирался сил и энергии, и терпеливо сносила его мужской эгоизм и бахвальство. Только скупо и мягко улыбалась да возносила своим и степным богам молитвы, надеясь на их милосердие и понимание.

Когда Ману крепко и надежно встал на собственные ноги и занялся привычными ему делами, всё вернулось на круги своя. Но теперь к воинам Рикса, охранявшим Анифу, присоединился и Ману, за холодным безразличием и пока еще незрелым рассудком обнаружилась искренняя благодарность спасшей его девушке и восхищение перед ее мужеством и умением, а не соблазнительной красотой. Наравне с ее молчаливыми охранниками он оберегал ее спокойствие и уединение, отваживал не в меру раздухарившихся степняков, которые решили рискнуть и посягнуть на рабыню вождя, и даже подносил небольшие, но по-своему ценные подарки. Это мог быть простой речной камень, плоский и гладкий и очень удобный для растирания трав, или вырезанная из кости спица для волос, или связка рыбин. Или даже связка бусин из личных запасов трофеев парня, или подбитая мехом короткая накидка, теплая и очень мягкая.

В какой-то момент Анифа подумала, что Ману напоминает ей одного из ее братьев, чьи лица давно стерлись из ее памяти. Оттого трепетней стали эмоции, которые она испытывала к молодому мужчине.

Однажды утром, в окрестностях Дариорша выпал снег. Его было немного, и, когда поднявшееся солнце стало скупо пригревать землю, он быстро растаял, но поднявшаяся на рассвете Анифа, словно завороженная глядела на покрытую словно алмазной крошкой землю и без единой мысли в голове любовалась представшей ее глазам красотой. На ее сердце было неожиданно мирно и спокойно, и хотя она зябко куталась в накидку и плащ, не торопилась ни обратно в палатку, ни к костру, чтобы раздуть угли, развести жаркий огонь и заняться завтраком. И глубоко вдыхала сухой и холодный воздух, теперь уже не казавшийся ей ни опасным, ни пугающим.

Тем же днем в степную столицу прискакал вестник Шах-Рана. Спустя два месяца после отбытия армии Повелитель племен возвращался с победой. Дариорш загудел и зашевелился, готовясь встретить своего вождя.

Глава 19

Анифа волновалась и нервничала. Не зная, что ей делать и какую роль сыграть перед Шах-Раном, она просто занялась привычными делами. К тому же на ее попечении был еще один пациент, который во время тренировки со своим товарищем травмировал свою ногу. И хотя лично к ней никто не обращался, ее заметно повысившийся в последнее время авторитет как искусной врачевательницы позволил ей не попросить — потребовать! — показать ранение, которое оказалось довольно серьезным, так как задело сухожилие.

Однако когда горизонт потемнел от приближающейся орды, девушка покинула степняка, чтобы привести себя в порядок. Она старательно вымылась и расчесала свои волосы, сделал прическу и надела нарядное, недавно сшитое, платье и украшения. И хотя Анифа надеялась, что за время своего похода Шах-Ран забыл о ее существовании, ей не хотелось по незнанию разозлить его.