Марина Багирова - Присвоенная
— Все кто раньше управлял тобой, станут твоими слугами… — он сулил мне власть и богатство.
Не успела я повернуть к нему голову, как он снова исчез со скоростью, от которой мои волосы взметнулись, как живые. Появившись передо мной, невидимым движением он поймал их, и, медленно пропуская сквозь пальцы, сказал, не сводя прямого гипнотического взгляда:
— …а я — тем, кто будет рядом с тобой.
— А если я не хочу, чтобы ты был рядом? — услышала я свой тихий голос, все еще пребывая в состоянии шока.
Удивительно, но на эти слова Кристоф лишь улыбнулся тонкой соблазняющей улыбкой.
— Ты же понимаешь, что у тебя нет выбора, — он был по-прежнему обманчиво-нежен.
Я завороженно смотрела на него нового, пытаясь сопоставить знакомые чудовищные черты с этим непреодолимо манящим мужчиной. Так вот, как его видят жертвы, подсознательно поняла я.
— Зачем это … тебе? — это могло бы показаться смешным раньше: из служанок — в хозяйки, но сейчас я не могла выдавить и тени улыбки.
Понимая всю серьезность моего вопроса и своего ответа, Кристоф тоже перестал улыбаться.
— Когда живешь так долго, как я, Диана, начинаешь ценить развлечения. Их на самом деле гораздо меньше, чем кажется. Ты для меня, как игрушка, которая никогда не надоедает, потому что становится другой — новой. То ты дерзкая и самоуверенная, то покорная и скрытная, а сейчас… Я хочу знать, какой ты стала сейчас.
— Игрушка?.. — мои челюсти сжались, а ноздри раздулись: было ли это лучше, чем положение служанки, тяжело сказать, но определенно более оскорбительно, без сомнения.
Наверное, эта мысль отразилась в моих глазах, потому что Кристоф мгновенно коснулся моей щеки и, не обращая внимания на то, как я напряглась, серьезно произнес:
— Не делай того, о чем пожалеешь позже. Я прошу потому, что хочу, чтобы ты согласилась по доброй воле. Но если ты не согласна, это будет мое последнее прикосновение к тебе…
— Ты хочешь сказать, это будет вообще последнее прикосновение в моей жизни, — предположила я, уверенная в своей правоте. Я говорила о смерти.
Что-то странное промелькнуло в его взгляде. На мгновение я готова была поклясться, что Кристоф сам не верил в свою угрозу, но его последующие слова перечеркнули мои ощущения:
— Да, Диана, ты все понимаешь верно.
** ** **
Лишь спустя час после того, как он вернул меня в свой мир, я смогла понять, насколько же я устала. Безумное, дикое напряжение от его присутствия измочалило меня так быстро. Что же будет через день, через неделю, проведенную рядом с ним?
Лучше было не думать об этом.
Между смертью и новой жизнью я выбрала жизнь. Снова. Но так и не была до конца уверена в правильности своего выбора…
Я вошла в свою кухню. Как и весь этот ставший милым моему сердцу дом, она была крохотной — в самый раз для одинокой девушки. Огромный рост Кристофа уменьшил ее пространство вполовину. Он сам казался особенно неправильным, невозможным в окружении маленьких вещей — столика и двух кресел. Потертый пол под ногами в дорогих, ручной работы, туфлях, делал его окончательно нереальным.
С того момента, как я ответила согласием на его изощренное предложение, мы едва обменялись парой фраз. И все это время он не сводил с меня глаз, чем безмерно раздражал.
Вот и сейчас, он внимательно следил, как я наливала чай из своего любимого старенького чайника с красными пятнами в широкие чашки, и, наверное, сравнивал это убожество со своим драгоценным фарфором.
Поставив на столик сахар, я села. Кристоф сел рядом, и я ничего не могла с этим поделать, теперь так будет всегда. За окном начинался дождь, последний дождь, стучащий по крыше моего дома…
— И не сложно тебе было жить в этом… месте? — спросил он, беря в руки чашку и обводя глазами мою потрепанную кухонную мебель.
— Ну что ты, совсем не сложно, Кристоф, ведь тебя здесь не было, — я не собиралась спускать ему оскорбление моего любимого дома, но он лишь усмехнулся. — А с чего ты это взял?
— Просто я так хорошо помню дочь Ярослава Снегова — избалованную, нахальную, которая всегда хотела получать желаемое, и которой это удавалось.
— Ты говоришь загадками, Кристоф, — я действительно не могла понять, что он имел в виду. — Тем более что мое главное желание — чтобы ты исчез — так и не сбылось, — в его «предложении» не звучало ни слова о покорности, и я решила, что воспользуюсь этим сполна.
— Конечно, Диана, живя в моем доме, ты изменилась, но желание сбежать так и осталось твоим любимым, — он думал, что это остроумно!
— Ты так уверен? — разозлилась я. — Тогда я открою тебе секрет: были времена, когда я мечтала о совершенно ином. Было время, когда все, чего я желала — это сон, но мой чуткий хозяин внимательно следил, чтобы мне не досталось его больше, чем нужно для поддержания жизни, — усмешка чудовища увяла. — Или было время, когда я молила судьбу, чтобы мой добрый хозяин в порыве ярости убил меня быстро и перестал бесконечно терзать своей злобой, — он стал бледнее обычного, — Ты понятия не имеешь, какая я на самом деле, Кристоф, поэтому не говори, что понимаешь меня.
Я не дождалась от него ответа на свои откровения, но осталась удовлетворенной — его отточенная невозмутимость слетела с лица, это даже можно было считать успехом.
Дождь прекратился, и его последние капли медленно плыли по стеклу, создавая неуместное чувство уюта.
У меня оставался еще один важный вопрос. Переведя взгляд на окно, я постаралась произнести самым непринужденным тоном, на который была способна:
— И как долго я должна …оставаться с тобой? — насколько бы интересной не была игрушка, всегда приходит момент, когда в ней более не нуждаются.
Медленно и даже устало, как самый обычный человек, он поднялся из жалобно скрипнувшего кресла.
— Я еще не решил, — и двинулся в сторону выхода. Он открыл дверь и ожидающе посмотрел на меня.
Раздался надоедливый дребезжащий звук расшатанного стекла, и я поняла, что слышу его в последний раз. Вместе с ним в память до боли врезались родные лица учеников и Наташки, моей простоватой, но искренней подруги. Недолгая спокойная жизнь, в которой я принадлежала себе и была почти счастлива, кончилась.
И Кристоф — я в этом уверена — увидел, что мне удалось невозможное — возненавидеть его еще больше.
** ** **
Его машина привлекла бы всеобщее внимание даже в мегаполисе, а в этом провинциальном городке она стянула к себе магнитом все население от мала до велика. Приглушенное уважительное бормотание взрослых разбавлялось высокими возбужденными голосами мальчишек. Среди них я узнала и своих учеников.
