Дарья Кузнецова - Родные миры (СИ)
Я поддержал их шутки соответствующей случаю улыбкой и вышел из рубки вслед за женщиной.
Самое смешное, мы ведь действительно весь вечер занимались именно планированием будущей высадки. Причём даже без намёка на флирт и какие-то подобные поползновения; ни у меня, ни, кажется, у неё даже мысли об этом не возникло на фоне предстоящих неприятностей. «Перед боем офицеру не до баб», — как метко на эту тему высказывался один мой товарищ по учебке.
Изучали карты, температурные кривые, предполагаемые составы почв и атмосферы, выбирали место. С последним было особенно сложно: ни я, ни будущая напарница не представляли, на кой ляд нам вообще нужно туда идти. Поэтому старательно пытались найти что-то, что могло представлять хоть какой-нибудь интерес, и при этом — минимальную опасность.
В итоге с горем пополам выбрали пятачок скального выхода между морем и лесом, где присутствовали все тридцать три удовольствия на любой вкус: живописные скалы, что-то похожее на пляж, лес неподалёку и остатки непонятной воронки, похожей на метеоритный кратер. Причём выбрали его, отчаявшись найти хоть какие-нибудь внятные аргументы «за» или «против» в адрес того или иного клочка поверхности, банальным методом тыка. То есть, Яра с закрытыми глазами ткнула пальцем в карту, а я на этом участке выбрал более-менее удобное со стратегической точки зрения место. С которым нам сейчас предстояло познакомиться поближе.
Спасательные шлюпки вообще-то считались одноместными. Но, осмотрев их вчера, мы решили не разбрасываться ценными ресурсами: мало ли, что с ней может случиться. Уж очень просторно в них было, не пожалели конструкторы места для своего Владыки.
В итоге улеглись мы вполне комфортно. Хотя если бы лететь предстояло, скажем, с Кверром, я бы настоял на индивидуальном транспортном средстве. Потому что одно дело — когда у тебя на плече лежит взъерошенная головка симпатичной женщины, и совсем другое — ютиться вот так с мужиком, вероятнее всего, созерцая перед носом чужие ноги, потому что плечом к плечу мы бы уже не влезли. То есть, для дела тоже можно было бы потерпеть, но я бы предпочёл обойтись в жизни без подобных впечатлений.
— Ну, мы отстыковались, — сообщила Яра, правая рука которой была погружена в сгусток сенсора, подобного тому, через который осуществлялось управление краном в двигательном отсеке, а левая — периодически тыкала в ещё какие-то переключатели перед лицом. — Полетели, что ли?
— Полетели, — согласился я, левой рукой пытаясь поправить упёршийся в бедро каким-то острым углом «Вершитель», находящийся в креплении справа. Закон подлости неудачно подогнанного снаряжения: у любого даже самого эргономичного и округлого предмета обязательно найдётся острый угол, который больно вопьётся в самое неподходящее место в самый неподходящий момент.
— Что ты там вошкаешься? — через пару мгновений недовольно проворчала Яроника.
— Извини, — я хмыкнул. — Забыл разгрузку под левую руку переделать, машинально оружие справа сунул. Тебе не мешает что ли? — я озадаченно (и, кстати, совершенно машинально, без всякой задней мысли) пощупал её бедро.
Женщина в ответ недовольно ткнула меня локтем в живот, но попала как раз в пластину защиты и недовольно зашипела.
— Вот-вот, у меня там то же самое. Духи, как неудачно-то, как раз в нерв попала, — процедила она, пытаясь разработать конечность. Благо, к тому времени мы, похоже, легли на нужный курс, и особого внимание управление пока не требовало.
— Нечего было драться, — назидательно сообщил я, перехватывая свободной рукой её локоть и массируя.
— А нечего было руки распускать, у меня рефлексы, — совсем уж обиженно проворчала она, но тут же захихикала. — Духи, чувствую себя дурой. Не серьёзная боевая операция, а балаган какой-то.
— С кем поведёшься, — сочувственно согласился я. Может, и зря мы забились в одну шлюпку; удобно-то оно удобно, но настроиться на серьёзный рабочий лад у меня тоже никак не получалось. — Откуда такие рефлексы могут быть у опытного полевого агента?
— Это не у агента, это у меня, — вздохнула Яроника, почему-то не спеша отнимать у меня локоть. Который я продолжал массировать, хотя последствия удара, надо думать, уже прошли, да и пришлись они совсем не на то место, которое сейчас осторожно разминали мои пальцы. — Я же, кажется, говорила уже. Или я это не тебе говорила? В общем, я старалась всегда разграничивать маски и себя. Если в них полностью погружаться, изменяя собственное мировосприятие, так недолго и умом тронуться. Или, как минимум, лишиться собственного характера и личности. Меня всегда пугал такой исход; может, потому и получилось так долго работать. Тебе же это должно быть знакомо, разве нет?
— Я больше по боевой части, меня довольно сложно загримировать, да и характер не тот. Мне об этом сразу, ещё в учебке сказали, когда я во время очередной летней увольнительной вытянулся сразу сантиметров на двадцать. Так что в полевые агенты я особо и не готовился, — я слегка пожал свободным плечом.
— Ага, значит, характер у тебя всё-таки не вот такой сдержанно-невозмутимый? — невесть чему обрадовалась Яра.
— Как и у тебя, — хмыкнул я в ответ. — А какой именно — ещё предстоит вспомнить, если будет такая возможность. Не мне тебе рассказывать, как эта работа сгибает и кроит под себя. Но с такой командой это будет трудно.
— Профессиональная деформация, — философски хмыкнула Яра. — А мне кажется — наоборот, такое окружение должно только помочь. Когда никто не притворяется, и самому легче быть собой. Слушай, а что, Кверр вообще по направлению Неспящих не работал? Как-то не похож он на нормального специалиста. И за что его, кстати, посадили?
— Посадили его за дурость, — не удержавшись, недовольно скривился я. — Первый раз. А потом уже за дело. Сначала он переспал с дочкой крупного чиновника, дочка же сообщила, что беременна, и папаша — он. Этот олух, вместо того, чтобы как нормальный человек провести генетическую экспертизу, в грубой форме высказал той дочке, кто она есть на самом деле. Спору нет, против истины не погрешил, потому что дочку эту очень близко знали очень многие, но можно было выбирать выражения поприличней. Или хотя бы не оскорблять её громко и при толпе народа. Или хотя бы не при её папаше. На крайний случай, можно было бы не бить этого папашу по лицу. Кверра, естественно, посадили за оскорбления и побои. Но даже это были мелочи. Вот чего точно не стоило делать, так это пытаться бежать, убив при этом конвоира. Убивать он его, насколько я понимаю, не планировал, просто силу не рассчитал; но это уже не мордобой на светском приёме, это серьёзно, и тут я ему уже ничем не смог помочь.
