Лина Люче - Черная звезда на счастье
— Заброшенный спортивный центр, — подтвердил он ее догадку, старательно не замечая ее смущения. Его голос показался ей неестественно бодрым, но инстинкты подсказали Асхелеке не размышлять об этом дольше одного мгновения.
— Я выкупил эту скалу три года назад, и все руки не доходят все здесь обустроить, — продолжил Тхорн. — Я покажу тебе.
Ее крепко взяли за руку, включился фонарь, и они пошли внутрь скалы. Там ощущалась прохлада, но и своеобразный уют присутствовал. Проведя ее сквозь огромные гулкие площади, Тхорн отвалил какой-то камень, и они оказались на открытой площадке, с трех сторон огороженной стенами — приземлиться сюда было бы невозможно, не расквасив нос. Зато сидеть здорово.
Асхелека сразу опустилась на один из двух лежаков, которые обнаружились на площадке, и Тхорн сел на другой.
— Здесь хорошо, — сказала она, наслаждаясь тенью, такой приятной в солнечный полдень.
— Мне тоже нравится. Расскажи мне, как ты, — без паузы спросил он, словно невзначай. Асхелека бросила быстрый взгляд на его лицо, но оно осталось как обычно непроницаемым. Что именно он хотел услышать, было не совсем понятно, и девушка пожала плечами:
— Нормально. Учусь.
— Подружилась с кем-нибудь?
— Нет, не особо, — через паузу ответила она, слегка съежившись. Но Тхорн не стал расспрашивать дальше.
— Готова? — спросил он, переводя взгляд прямо на нее.
— На что это будет похоже? — напряженно спросила Асхелека, сообразив, что он тоже немного волнуется.
— На муторное прохождение через самые неприятные ситуации в твоей жизни — те, которые травмировали тебя в той или иной степени. Я буду рядом, и мы просто снимем весь негативный эффект. Это как… — он поискал слово, — как занозы вынимать.
— А в прошлый раз что ты делал?
— В прошлый раз я делал техническую работу, которая не требовала твоего участия. Сложно объяснить человеку без медицинского образования. Давай поговорим об этом, когда ты получишь свой сертификат, — предложил он, обозначив легкую улыбку.
— Думаешь, я его получу? — скептически осведомилась она, хоть и понимая, что тянет время, но не в силах преодолеть нарастающую панику. Легко было сказать, что она готова к лечению. А начать — гораздо, гораздо труднее.
— Сможешь, когда станешь высшей, маленькая, — невозмутимо ответил Тхорн, не обращая внимания на ее эмоции.
— А если не стану?
— Давай поговорим об этом позже. Посмотри мне в глаза.
Ледяной ужас. Один вздох — и ее унесло в увод. Легкий, невесомый. Стиснув зубы, Асхелека узнала дом, в котором жила с отцом — и, вздрогнув, увидела отца и себя, пятилетнюю.
«Никогда не снимай парик на людях, ясно?» — кричал он на ребенка — на нее, только она видела себя со стороны, заплаканную. Асхелека даже не помнила этого дня, пока Тхорн не показал ей. Тогда у нее сильно зачесалась голова на улице, и она сунула руку под парик. Никто не заметил, кроме отца, но это сильно напугало его. Глядя на него со стороны, уводящего ребенка, она сжалась. В уводе он больно отшлепал ее — теперь она помнила. Тогда она не понимала, за что.
Теплые ладони Тхорна сзади легли на плечи.
— У тебя очень красивые волосы, — тихо сказал он. — Просто отпусти это. Ты не должна была их прятать, и это наказание не было справедливым.
Короткой вспышкой они перенеслись к другому воспоминанию. «Твоя мать — шаггитеррианка. Ты встречала их в городе и знаешь, что это за женщины». Дыхание замирает у нее на губах, на глаза наворачиваются слезы.
Асхелека резко развернулась и помотала головой:
— Я не могу. Пожалуйста, Тхорн…
— Можешь.
Он мягко развернул ее — и там уже не было отца, только большое зеркало, в котором она видела свое отражение.
— Так что ты за женщина, Асхелека? — тихо спросил он, стоя за спиной. Но в зеркале она его не видела — только себя, немного испуганную.
— Я… просто женщина. Я не урод!
— Конечно, нет. А еще? Расскажи мне о себе.
Она невольно помотала головой. Хотела бы она сама что-нибудь узнать о себе. Какая она? Ей исполнилось пятнадцать, еще до того, как она пошла в новую школу — но она еще не чувствовала себя взрослой. Хотя… в ее мыслях пронеслись поцелуи с Бальтом — она может быть любимой. В нее уже влюбился один парень, искренне, а значит, и другие могут.
— Я симпатичная, — тихо сказала она, немного смутившись.
— Да, и ты можешь признать это без смущения. Ну же, Хеле.
В его голосе слышалась веселая подбадривающая интонация, но она боялась обернуться и посмотреть в лицо. Поэтому просто глубоко вздохнула и, глядя на отражение в зеркале, сказала:
— Я симпатичная. И еще я полноценная. Я горианка. И…, - она набрала воздуха, перед тем, как это сказать, — я буду высшим телепатом. Я этого хочу.
Асхелека подняла тревожный взгляд на Тхорна, ища его одобрения, и получила ободряющую улыбку. Вспышка унесла ее дальше. Второе воспоминание было отработано, но за ним следовало еще пару десятков. Иногда ей это давалось сравнительно легко: они просто смотрели и шли дальше, на других воспоминаниях Тхорн доводил ее до слез, заставляя с ними что-то делать. Под конец, продвигаясь к самым последним по времени событиям, Асхелека испытывала противоречивые эмоции. С одной стороны, она чувствовала усталость, с другой — ей стало легко, как никогда.
Пока, наконец, они не оказались в его каюте после очередной вспышки. Асхелека нисколько не удивилась, когда нашла себя в его постели, но ужасно смутилась и вспыхнула до корней волос. Именно это место, где они познакомились, появлялось в ее кошмарах. При взгляде на него ее словно обожгло: Тхорн принял такой облик, как тогда. Его голова была обритой, с огромной татуировкой слева в виде звезды. Голубая рубашка, темные брюки — та самая одежда, в которой он тогда вошел в каюту. Даже смотреть страшно.
На его лице не отражалось никаких эмоций.
— Я знаю, тебе иногда снились кошмары с моим участием, — сказал он, присаживаясь на кровать и протягивая ей ладонь. Асхелека машинально дала ему руку, которую Тхорн стал гладить большим пальцем. Она кивнула без слов, переживая сильное смущение. Но от его пальцев шло успокаивающее тепло и нежность, которой она не ожидала.
— Все еще снятся? — спросил Тхорн, и она снова кивнула.
Он перевернул ее ладонь и провел по ней указательным пальцем:
— Мне жаль. Но мы должны оставить это сейчас — разберешься, когда повзрослеешь. Скорее всего, уйдет само.
Асхелека подняла глаза, и на них выступили слезы. Ей стало тяжело дышать:
— А можно не оставлять?
Его лицо немного изменилось:
— Нет, Хеле. Боюсь, что нельзя.
