Абордаж (ЛП) - Лопез Лолита

Отец заколебался.

— Если уверена, что ничего не хочешь сменить.

— Я абсолютно уверена, что не хочу ничего изменить, — Камила говорила не только о своей одежде.

Неохотно кивнув, отец принял ее решение, и они покинули дом. Со всех сторон их окружила охрана, сопровождая к ожидающей машине. Пока они отъезжали от дома, Камила смотрела в окно, радуясь тому, что тонировка позволяет ей видеть улицу, но никто не видел того, что внутри. Представители СМИ расположились за воротами, ожидая возможности сделать снимки. Еще недавно, до встречи с Миско, она бы высунула руку в окно и помахала им, но теперь это казалось глупо и по-детски.

Пока они ехали во дворец, она успокаивалась, повторяя историю с самого пробуждения. Годы театрального мастерства наконец пригодятся, когда придется лгать в лицо императору. Осознание того, что он виновен в убийстве ее матери подстегивало решимость одурачить его. Когда-нибудь она заставит его заплатить за содеянное.

Но сейчас у нее в приоритете только две вещи — безопасность Уиллы и защита Миско, Сары и всех, кто остался на базе. Как только с этим будет покончено, она растворится на фоне общества. Она собирала союзников, тайно собирала деньги и оттягивала время, пока не наступит подходящий момент.

И тогда, возможно, если Миско все еще захочет, она найдет его и попросит принять обратно.

Когда в поле зрения появился дворец, она закрыла глаза, чтобы не почувствовать жжения от слез и прогнала их, не желая показывать слабость. Ее отец протянул руку, переплетая их пальцы.

— Камила?

— Да? — Она повернулась к отцу. Он выглядел очень уставшим и внезапно стал старше.

— Чтобы ни случилось, надеюсь, ты знаешь, что я люблю тебя.

— Я знаю, отец, — Она сжала его руку. — Я тоже тебя люблю.

— Я никогда в этом не сомневался, — он поднял их руки и поцеловал ее тыльную сторону ладони. — Никогда, Камила.

Раздосадованная поведением отца, она попыталась избавиться от этого ощущения, когда они, наконец, добрались до дворца что-то было не так. Они вошли бок о бок, пробираясь по лабиринту коридоров, пока не добрались до личных покоев императора. Ее отца позвали на аудиенцию первым, а она осталась в роскошной гостиной, прогуливаясь от одного бесценного произведения искусства к другому.

Перед ее мысленным взором всплыли воспоминания об этом месте. Близкие родственные связи говорили о том, что они с семьей часто бывали во дворце, до того, как у Шуя началась мания величия и безумие. Она сбилась со счета от нарядных платьев, болезненно-жмущих туфель и скучных ужинов, на которых она просиживала в большом банкетном зале. Когда-то она мечтала там жить, иметь влияние, чтобы другие перед ней преклонялись. Теперь она знала правду и задавалась вопросом о том, как быстро сможет сжечь это проклятое место.

Казалось, что спустя целую вечность, ее вызвали к императору. Она высоко подняла голову, расправила плечи и вошла в зал в той же величественной манере, как ее мать. Она скрыла свое удивление. заметив, что отца нет, и опустилась в низком реверансе перед Шуем, который смотрел на нее, едва скрывая подозрение. Они обменялись фальшивыми приветственными улыбками и ничего незначащими любезностями.

— Прошу, кузина, присаживайся, — сказал он, указав элегантным жестом на стул рядом с ним. — Я хочу многое обсудить.

Она села там, куда он указал, и стала ждать, пока Шуй заговорит. Заметила, что он не предложил угощения, давая понять, что это скорее допрос, а не дружеская беседа. Насторожившись, она контролировала дыхание и выражение лица, не желая выдавать истинные мысли.

— Должен сказать, что я был расстроен, когда мои генералы доложили о том, что "Проказницу" угнали, — он притворился обеспокоенным, прикрыв рот, но во взгляде все еще оставалось недоверие. — Должно быть, для тебя это ужасно!

— Было довольно болезненно, — честно ответила она. — Один из киборгов угрожал вырезать мне глаз, чтобы использовать его для сканера отпечатка на мосту.

Когда она произнесла это вслух, Миско показался ей настоящим чудовищем. Она вспомнила, как мало думала о нем в первый раз, когда их пути пересеклись, и как быстро он завоевал ее сердце и доверие.

Шуй нахмурился.

— Именно поэтому я приказал арестовать их и предать суду! Они опасны! Неконтролируемы! Они хотят, чтобы все обычные люди умерли!

Она кивнула, соглашаясь с его речью.

— Да, император, вероятно, они опасны. Вы абсолютно правы, очистив их и посадив в тюрьму.

— Я рад, что ты видишь это именно так, дорогая, — он похлопал ее по руке, и она боролась с желанием отпрянуть. Его пальцы были липкими и холодными, словно по коже двигались мерзкие червячки. — Я надеялся, что ты поможешь мне с общественной рекламой.

Нет, блять!

С покорной улыбкой она ответила:

— Конечно, император. Рада, что могу быть Вам чем-то полезна.

— Хорошо, — он откинулся в кресле, критично осмотрев ее. — Знаешь, — сказал с такой интонацией, от которой у нее по коже побежали мурашки. — Я нахожу немного странным то, что твоя команда сбежала без тебя. Можешь объяснить, как так вышло?

— Нас держали в разных помещениях. Капитан Джантус и экипаж спасся и перехватил управление от угонщиков. Мне удалось добраться до оружия в моей комнате. Я присоединилась к капитану Джантусу и остальным, но перед отбытием шаттла меня перехватили. Они улетели без меня.

— Должно быть это тебя ужасно огорчило, дорогая.

— Нелегко было смотреть, как они улетают без меня. — По крайней мере, здесь ей не пришлось лгать.

— Нет, полагаю, нет, — он сделал паузу, убирая кусочек пуха с толстого манжета пиджака. — Однако, мне любопытно, как ты попала в свою комнату, если тебя держали в заложниках?

— Я не была в наручниках, — честно призналась она, — Мне разрешали принять душ. Я свободно передвигалась по каюте, когда экипаж вырвался на свободу и организовали свой побег. Киборг, охранявший меня, ушел усмирить команду, и я воспользовалась его отсутствием.

— Интересно, — пробормотал он. — А потом? Когда ты осталась единственным заложником на корабле? Они причиняли тебе боль? Прикасались к тебе?

Она прекрасно понимала, что он имеет в виду, и находила это отвратительным.

— Нет. У меня сложилось впечатление, что подобное выходит за рамки их программы.

— Изначально все было не так, — внезапно он стал раздраженным. — Когда инженеры задали вопрос о целесообразности разрешения киборгам действовать в соответствии с инстинктивными потребностями, военный совет, отвечающий за проект, отверг это. Они решили, что наличие усиленных солдат, готовых и желающих насиловать и грабить — не лучшая идея для командной сплоченности, — сердито фыркнул. — Идиоты! Что может лучше подойти для убеждения населения склониться и смириться с тем, что их завоевали, чем реальная угроза того, что их женщин и девушек выстроят в центре города для того, чтобы каждый киборг мог воспользоваться ими?

Камила подавила отвращение, которое грозило вырваться прямо на его изысканный ковер. Скрывая истинные чувства, она отметила:

— Да, очевидно, что это полезная тактика.

— Твоя мать не согласилась, — Император внимательно наблюдал за ней. — Она была в ярости от одного упоминания такой возможности.

— В некоторых вопросах мама была категорична, — осторожно ответила она.

— А ты, Камила? Насколько ты решительна в подобных вопросах?

— О, очень решительна, — с озорной улыбкой сказала она. — Я категорична в том, что белые вина предпочтительнее красных. Пляжный отдых превосходит лыжный спорт. Быстрое изменение модных тенденций стоит поставить под запрет, а плохой поцелуй на первом свидании — полный провал.

Император рассмеялся, и от его пронзительного смеха на ее коже проступили мурашки, не самые приятные.

— Ты всегда была бунтаркой, Камила.

— Скорее головной болью, как считает мой отец, — пошутила она, надеясь перевести его от темы киборгов к чему-то менее опасному. И почти сразу же поняла свою ошибку.