Хаос (ЛП) - Карвен Анна

Отметины на лице Энака снова меняют цвет со зловещего темно-синего на красный.

— Ты много знаешь об ионийской мифологии?

— Немного, — говорю я нетерпеливо. — К чему ты клонишь?

— Так много старых знаний было утеряно. Позвольте мне рассказать вам небольшую историю, о дети Разлома. — Голос Энака меняется, становясь глубоким и звучным, напоминает мне о путешествующих предсказателях и бардах. — Более двух тысяч зим назад Черная Гора изверглась, похоронив великую и древнюю цивилизацию в лаве и пепле. До наших дней сохранилось мало ионийских записей, и именно поэтому мы так мало знаем о волшебных или мифических зверях, которые вплетены в саму ткань этого древнего континента. Но повсюду есть остатки, если присмотреться достаточно внимательно. Царапина на твоей щеке — достаточное тому доказательство.

— И какое отношение древние знания иони имеют к тому факту, что у меня на щеке гноящаяся рана, которая отказывается заживать?

Энак усмехается:

— Прямо и по существу, как всегда. Я мог бы говорить о мире до Великого Извержения целыми днями, но постараюсь быть кратким. Видите ли, было время, когда Лок, бог подземного мира, и Морхаба, богиня земного огня, были в состоянии войны.

Я фыркаю.

— Похоже, боги всегда воюют. Если бы они когда-нибудь обрели покой, все богослужебные книги стали бы ужасно скучными.

— Возможно, даже сейчас. Но они редко способны пересечь границу между нашим миром и своим, и когда они это делают — когда завеса достаточно тонка — они сеют семена своей магии среди смертных. Когда эти семена пустят корни, хаос богов разыграется в эонах и цивилизациях.

— Значит, порез Кайма не заживет из-за волшебного семени, — тихо говорит Амали, обменявшись многозначительным взглядом с Энаком. — Магия дракона борется с магией Кайма.

Магия?

Это не маги…

Я проверяю себя. Мои старые способы решения проблем больше не будут работать.

Всю свою жизнь я работал над тем, чтобы стать сильным. И думал, что я сильный, но, может быть, я недостаточно силен для этого.

И этот темный, соблазнительный, знакомый голос где-то на краю моего сознания просто ждет, чтобы его впустили.

Это эхом отдается в глубине моего сознания.

И вот я здесь, гадая, какой идиот захочет отрицать свою истинную природу.

Я схожу с ума?

— Драконы — звери Морхабы. Богиня земного огня создала их как естественного врага для неземных солдат Лока. Но не драконий огонь убивает сангвису. Это коготь дракона. В частности, коготь дракона прямо в сердце. Магия дракона Морхабы нейтрализует вечную тьму Лока, по крайней мере, так гласит поговорка.

— Сангвису? — Амали смотрит на меня в замешательстве, качая головой.

Энак складывает руки вместе, словно наслаждаясь этой частью истории.

— Давным-давно смертный человек по имени Тамаку по глупости заключил сделку с богом подземного мира. В обмен на бессмертие и силу он станет генералом Лока в мире смертных. Одной капли крови бога смерти было достаточно, чтобы превратить его во что-то не совсем человеческое и не совсем божественное. В то время это казалось хорошей сделкой, но он и не подозревал, что употребление крови бога влечет за собой ужасные последствия. Неестественно бледная кожа. Аллергия на солнечный свет. Вечная жажда крови. Неспособность иметь потомство. О, он мог преобразить своих учеников, но у него никогда не могло быть собственного потомства. Что за проклятое существование. Мораль этой истории в том, что вы никогда не должны торговаться с богом… или что-то в этом роде. Вот почему я спросил, получал ли ты такую кровь, Кайм. Ты так же уязвим для когтя дракона, как и бессмертный сангвису.

Я напрягаюсь.

Мое сходство с мифическими кровососущими существами трудно игнорировать. Так было всегда.

Амали переплетает свои пальцы с моими.

— Кайм совсем не такой. Поверь мне. — Она бросает на Энака вызывающий взгляд. — Он ходит на свету и определенно не пьет кровь.

— Действительно, — криво усмехается Энак. — И у него также нет клыков. Но его клинки достаточно напитались.

Сквозь пелену боли я смотрю на Энака.

— Уверен, что остальные ваши мифические истории столь же увлекательны, но сейчас мне это не помогает. Что ты можешь с этим поделать, целитель? — Я прижимаю пальцы к порезу. Они окрашиваются кровью. Моя кожа на ощупь горячее расплавленного камня.

— Ничего.

— Что? — Амали поднимается на ноги. — Имея все это, — она указывает на флаконы, образцы и оборудование Энака, — ты не можешь ему помочь или не хочешь?

— Амали. — Я крепче сжимаю ее руку и нежно притягиваю к себе. У нее яростный характер, и она готова меня защитить, и уверен, что попыталась бы сразиться с целителем, если бы тот отказался помочь мне, но инстинктивно знаю, что Энак говорит правду.

Это могущественная магия.

И рано или поздно Орден и их ручной дракон придут искать меня. К этому времени они уже поймут, что я слаб.

Огонь под моей кожей подпитывает мой кипящий гнев. Ублюдки.

Я не могу позволить им наложить свои грязные лапы на Амали.

И не стану.

— Я знаю только одно место, где ты мог бы найти лекарство от своей болезни, — тихо говорит Энак, почти извиняясь.

— Где? — требует Амали. — Мне все равно, даже если нам придется тащиться через тысячу низинных болот. Мы пойдем туда.

— Все не так просто. Вам нужно пересечь океан и пустыню, чтобы добраться туда, и нет никакой гарантии, что они даже согласятся лечить вас. — У него вырывается невеселый смех. — Они могут просто убить вас и бросить ваши тела львам… это если ты вообще зайдешь так далеко.

— Если шансы так малы, то какой смысл рассказывать нам все это? — Голос Амали разрывается между разочарованием и страхом. Она на самом деле боится за меня.

— Мой долг сообщить вам обо всех доступных вариантах, даже о тех, которые наиболее маловероятны. В отличие от народов Разлома, Иншади не забыли свои знания… или свою магию. Я видел, как их целители делали невозможные вещи. — Его голос понижается до приглушенного шепота, как будто он делится какой-то ужасной тайной. — Сломанные кости срослись за ночь. Ужасные ожоги полностью зажили, оставив кожу гладкой, как попка младенца. Люди, возвращенные из мертвых. Они бы знали, как это исправить.

Боль взрывается за моими веками. Я больше не могу этого выносить. Нужно что-то делать. Орден приближается ко мне.

Но плыть через Лаксланское море на пустынный континент Иншад было бы глупой затеей. Мидрианский флот приближается с запада. Пираты и мародеры плавают вверх и вниз по побережью, выискивая торговые суда, направляющиеся с полуострова Норхад в Мидрию и на Плавучие острова.

Однако они не трогают корабли Иншади. Никто не связывается с Иншади.

Мне понадобится, по крайней мере, флот и банда наемников — предпочтительно норхадианцев.

Это потребовало бы много денег, и тогда мне пришлось бы убедиться, что ублюдки слишком напуганы мной, чтобы даже подумать о начале мятежа.

Я не создан для лидерства. Я предпочитаю работать в одиночку, но с тех пор, как нашел Амали, все изменилось.

— Кайм, с тобой все в порядке?

— Я в порядке. — Стискиваю зубы. Дерьмо. Боль, должно быть, отражается на моем лице. Мне приходит в голову мысль, что я, возможно, действительно умираю.

Я никогда не хотел держаться за жизнь больше, чем сейчас. То, что когда-то считал само собой разумеющимся, внезапно стало драгоценным и скоропостижным.

Есть еще одно существо, которое может знать, как обратить этот проклятый яд.

Сама драконица.

Я встречаюсь с твердым взглядом Энака. Как всегда, целителя трудно прочесть.

— Если все эти знания и история были утеряны для горных племен, то откуда ты об этом знаешь? — спрашиваю я, мой голос становится хриплым сквозь пелену боли. — Откуда мне знать, что ты просто не несешь чушь, Энак?