Академия для Кэт: Найти координаты (СИ) - Серебрянская Виктория

Я смутилась:

— Простите. Постараюсь быть более сдержанной.

— Не стоит. — Мне грустно улыбнулись. — Буду с тобой откровенен: у меня сегодня уже был полновесный допрос. И восстановиться я не успел. Так что, во-первых, любая твоя отрицательная эмоция причинит мне боль, как бы ты ни старалась сдерживаться. А во-вторых, твоя «несдержанность» помогает мне без особых затрат энергии выполнять приказание его высочества Эльдана…

Менталист снова поморщился, словно висок ему прострелило болью. И мне вдруг стало его безумно жаль. Голубоглазое эгоистичное высочество вообще не считается со своими подданными! Думает лишь о себе! Ну встретилась бы я с менталистом не сегодня вечером, а завтра! Чтобы от этого изменилось? Месяц ждал отчета, подождал бы еще несколько часов, пока человек бы отдохнул! Совершенно неожиданно для самой себя, я вдруг выпалила:

— А хотите я вам массаж головы сделаю? Сил это вам вряд ли добавит, но головная боль пройдет точно!

Мое нестандартное для этого мира предложение застало мужчину врасплох. Усталая улыбка медленно стекла с его губ, он некоторое время пристально вглядывался мои в глаза, и я уже думала, что откажется от предложенного. Но он вдруг тряхнул головой:

— Головная боль — это, если так можно выразиться, у меня профессиональное. От перенапряжения и переизбытка чужих эмоций и мыслей. И ни один целитель в Торвии не в состоянии ее снять. Разве что облегчить слишком острый приступ. Недаром же девять из десяти менталистов просто не доживают до зрелого возраста и сходят с ума. — Я содрогнулась от услышанного и от того, как спокойно это было озвучено. — Но давайте попробуем: а вдруг?

В первую секунду я даже ушам своим не поверила. Но потом соскользнула с подоконника, осторожно зашла за спину сидящему у стола мужчине и положила пальцы ему на голову, привычно находя акупунктурные точки. В своем мире, не имея возможности помочь близким материально, я старалась поддержать их по мере сил. В частности, изучила точечный массаж головы, так как и мама, и папа часто жаловались на головную боль от усталости и напряжения. Родители… Светлая грусть летним дождиком окропила мне душу. Вряд ли я когда-нибудь еще увижу свою семью, но для них так будет лучше. Не придется надрываться в попытке заработать денег мне на операцию и переживать, доживу ли я до нее.

В полной тишине я по очереди массировала нужные точки на затылке, висках и лбу менталиста, зарываясь пальцами в густые, жестковатые темные волосы. А когда мои пальцы скользнули по его лицу вниз, нащупывая предпоследнюю пару акупунктурных точек, находящуюся в районе носогубного треугольника, теплые руки мужчины вдруг перехватили мои ладони и слегка их сжали, не давая продолжать:

— Я не знаю, кто ты такая, Каталина, — едва слышно прошептал в тишине комнаты мужчина, — но впервые с того времени, как я стал осознанно пользоваться своим даром, кто-то начисто снял мне не только головную боль, но и усталость. Я словно проспал двое суток подряд.

В голосе менталиста слышалось не то недоверие, не то нешуточное потрясение. И я вдруг словно со стороны увидела нас: поздний вечер, пустой центральный корпус засыпающей академии, мы вдвоем в небольшом кабинете, мои ладони в его руках, а я сама почти прижимаюсь к его спине. Как неловко. Еще подумает, неизвестно что! Смущенно прочистив горло, я попыталась отнять у мужчины руки:

— Я очень рада, что сумела помочь…

Отойти мне не дали. Вернее, одну руку я все же сумела освободить. А вот на запястье второй словно горячий стальной капкан сжался. Мужчина резко повернулся ко мне лицом, наши взгляды встретились и… Я словно в бездонный темный колодец ухнула. Даже дыхание перехватило! Причем, ощущение полета было до того натуральным, что я даже задержала непроизвольно дыхание, наблюдая за тем, как по стенкам колодца с бешенной скоростью скользят какие-то тени. В какой-то момент мне даже показалось, что я разглядела себя. Такой, какой я была незадолго до последнего визита в поликлинику: серо-синяя, худющая, задыхающаяся от малейшего движения. Потом вроде бы мелькнула наша запущенная квартира, усталые лица родителей снова царапнули по сердцу когтистой лапой боли, но картинка быстро сменилась июльской жарой на крыльце поликлиники. Падение, и вот я уже, стуча зубами сижу в сугробе, чтобы в следующий миг чихнуть, снова повиснуть у принца на шее и получить бодрящий заряд болтов в спину, боль от которых окончательно опрокинула меня куда-то в темноту…

— …Каталина!.. Каталина, открывайте глазки! Простите, я слишком увлекся и нечаянно заставил вас снова пережить болевой шок от ранения… Каталина…

В мужском голосе четко слышалась вина, забота и легкая тревога за меня. Не сразу, но я поняла, что голос знакомый. Почему-то вспомнилось тепло, и я улыбнулась, не открывая глаз:

— Ян…

Рядом со мной кто-то закашлялся, а потом чуть насмешливо поправил:

— Вообще-то, Себастьян Оррего, герцог Шалиньян. Я теперь многое понимаю, но все же не стоит фамильярничать в общении со мной. Люди поймут неправильно, и от твоей репутации, Каталина, не останется даже тени.

Глаза открылись сами собой. Будто кто-то дернул за ниточки. Мгновение ушло на оценку окружающей обстановки, и вот уже щеки словно обжигает огнем: я полулежу на стуле, а надо мной склонился, опираясь одной рукой на крышку стола, менталист. Так низко, будто собрался поцеловать. Вот только насмешливое веселье, танцующее ламбаду в темных глазах мага, никак не вязалось с романтикой позы.

Заметив, что я очнулась и достаточно пришла в себя, менталист выпрямился и на шаг отодвинулся от меня. Улыбнулся:

— Очнулась? Извини, — но в голосе ни капли раскаяния, — это получилась как-то очень легко, я даже не сразу понял, что полностью провалился в твое сознание. Еще ни разу у меня не было такого легкого контакта, и я, не смотря на весь свой уже немаленький опыт, скажем так, опростоволосился. Голова не болит? Как вообще самочувствие? Может, к целителям?

Несколько дезориентированная, не успевающая отслеживать смысл услышанного, я тем не менее послушно прислушалась к себе: организм не бунтовал и, кажется, все было в порядке. Чтобы увериться в этом на все сто процентов, я оттолкнулась и резко поднялась на ноги. Менталист побледнел:

— Ненормальная! Ты что творишь?!

Он дернулся в мою сторону, словно готовясь меня ловить. Но падать я не собиралась. Да, в теле была небольшая слабость, будто я только что проснулась, и то не до конца. Но в целом самочувствие было нормальным. Настороженно покосившись на мужчину, я нерешительно отозвалась:

— Ничего. Встала со стула, чтобы точно знать, что со мной все в порядке… — Я почти ожидала увидеть в лице менталиста напряжение, настороженность, недоверие. Но ничего этого не было. Он, как стоял, так и продолжал стоять. И я вдруг осознала, что маг вовсю пользуется сейчас своим даром. От непонятной досады слова слетели с губ словно сами собой: — Голова опять разболится!

В темных глазах появилось недоумение, а потом мужчина весело засмеялся:

— Ну так ты же здесь пока! Не откажешься ведь полечить еще раз?

Я опешила. А спустя пару мгновений мы уже неизвестно почему оба хохотали до слез.

Смех смыл собой напряжение и все непонятки, которые возникли между нами. Отсмеявшись и смахнув с глаз набежавшие слезы, маг широко усмехнулся:

— Давно не веселился так! От души! Спасибо, Каталина!

Я непочтительно фыркнула в ответ:

— Обращайтесь!

Себастьян только махнул рукой. Видимо, намекая на то, что я безнадежна. А вслух сказал нечто совсем иное:

— Иди отдыхать, Каталина, у тебя завтра явно будет не самый простой день. И ничего не бойся: принц Эльдан утром получит мой отчет, что ты никак не связана с гоблинами и не представляешь опасности для королевства и королевской семьи. Живи, учись, налаживай свою жизнь в Торвии. Уверен, у тебя теперь все будет хорошо!

Прощальные слова менталиста еще долго звучали у меня в ушах. И когда я шла в одиночестве по спящей академии, а маг не стал меня провожать, ушел порталом сразу же, как мы вышли из кабинета. И когда торопливо полоскалась под душем. И когда укладывалась спать под ворчание Шилли, что ей некоторые несознательные личности не дают спать. Хорошо хоть Эвика и Горяна не проснулись, не обращая на шум и свет, продолжали мирно посапывать носами. А я еще долго ворочалась без сна от странной горечи и беспокойства.