Зеленый университет: Магия не ошибается. Книга 1 (СИ) - Залата Светлана

— Мое имя — Николас Вар Вранн, магистр и профессор. И сразу к делу, господа. История обречена на повторение везде, где ее забывают. И сейчас посмотрим, что не забыли вы из школьной программы, — маг махнул рукой, и перед каждым на парте оказался листок пергамента. — У вас есть семьдесят минут. Приступайте.

На листке пергамента оказались вопросы по истории. Из всего списка Альба сумела осилить только то, что помнила из глав об основании Алисии, создании Университета и войнах с нелюдьми. И то с датами все было плохо, а часть всевозможных исторических личностей «переводчик» переводить просто не захотел, показав вместо цельного слова набор букв. Да и рука ныла, явно намекая хозяйке, что краткость — сестра таланта.

Историк ходил между рядами, несколько раз пресекая попытки знакомых между собой аристократов обменяться ответами и мешая Марии и Стивену подсказывать друг другу.

Спустя ровно семьдесят минут пергамент, который Альба и довольно давно терзала бессмысленным взором, не понимая кто такой Олаофиит и что он сделал важного для правления Высдесора, слетел с ее парты и поплыл к преподавателю.

— Полная тишина. Пока я проверяю работы вы переписываете литературу и задание на дом.

Ладно хоть задание было простым. Ну почти простым — надо было всего лишь письменно ответить на те вопросы проверочной, которые не будут засчитаны сейчас.

Альба сильно подозревала, что с ее полным отсутствием знаний по этому предмету надо будет отвечать вообще все вопросы. Ладно, выходные же есть. У Сигурн если что попробует узнать, та ведь наверняка на первом курсе историю тоже сдавала.

Историк закончил проверку буквально за десяток минут — работы вернулись к владельцам, исчерканные красным. И как успел? Альба, как и предполагала, не справилась ни с одним из заданий. Даже напротив объемного ответа о Первой войне с Нелюдьми стоял минус.

— Адептка Синегорская, встаньте.

Альба поднялась, чувствуя, что ничего хорошего ее не ждет. И правда — историк теперь в открытую одарил ее крайне презрительным взглядом и обратился к аудитории:

— Перед вами пример падения нашего магического образования. Без экзаменов и проверок в наш университет, старейший и самый уважаемый в мире, берут того, кто не знает ничего о сути магии, истории ее развития и о тех уроках, которые эта история преподносит волшебникам. Уроках, которые повторять не стоит. Берут просто потому что есть дармовая сила, которая без прочной теоретической базы станет помехой для всех и каждого. И не просто помехой, а опасностью. Безусловно, кто-то скажет, что главное — практика, а за остальным дело не станет. Но замечу, что также говорили и до Прорыва. И чем все закончилось? Тот, кто не знает историю, обречен ее повторять. И повторять вовсе не историю успеха и служения обществу. Садитесь, адептка, — историк обвел глазами группу и продолжил: — кто-то из нашего магического общества уверен, что Пришедшие, ничего не знающие о нашем обществе, способны стать его частью. Что ж, мы с вами увидим, как это будет происходить. Или не будет. Свободны.

Перерыв между парами был в пятнадцать минут, и все это время Альба провела, расхаживая по парку перед корпусом. Вокруг вились листья без всякого ветра.

Нет, истерить она не будет. Точно не будет. Она не для того умирала, чтобы реветь сейчас.

Хотя этот урод в чем-то прав. Ничего она не знает. Но узнает. Обязательно узнает. Потом. А сейчас...

Сейчас эмоции жгли нутро, а листья бесновались вокруг.

— Эй, ты так силу выжечь можешь, — неожиданно рядом возник Свен, прошедший через лиственную стену. — Забей на этого козла, ладно?

Рядом обнаружился не только Свен, но и неловко переминающаяся с нога на ногу Амири.

Альба мотнула головой, стараясь успокоиться. Нечего из себя выходить перед людьми. Листья напоследок разлетелись во все стороны ровными рядами, сейчас полностью закрыв траву. Клен, росший рядом, теперь мог похвастаться немного поникшими ветвями без единого листа.

— Не слушай его, правда, — Свен тряхнул головой, сбрасывая пару листков с волос. — Пришедшие — дар магии миру, и дураки те, кто считают иначе. Мой предок был из иного мира, и ничего из того, что он сделал, не было плохим. Некромантским — но не плохим. А этому Вар Ванну просто завидно.

— Чему завидовать? — голос Альбу слушался плохо.

— Силе, конечно. Вот почему у тебя перья летали… Пришедшие сильны магически. А Николас этот вообще от рождения слабый маг, мне отец говорил. Сколько не тренируйся, сколько каналы не развивай — выше головы не прыгнешь. Ты если захочешь и подучишься — от него мокрого места не оставишь, и он это знает.

Прозвонил колокол.

— Пошли на теорию, — Амири заторопилась обратно в корпус.

Альба последовала за ней. Еще одна пара — и все.

— Спасибо, — негромко и немного смущенно сказала она Свену в спину, почти бегом поднимаясь по лестнице.

Рыжий повернулся и улыбнулся в ответ. Искренне улыбнулся.

На душе у Альбы потеплело. Кажется, у нее появился не только новый недруг, но и союзники тоже.

Теорию магии вела Маргарита де Вейн, невысокая женщина средних лет с мягкими чертами лица и стрижкой-каре. Объясняла она материал спокойно, ровно и предельно ясно. По крайней мере, терминов было куда меньше, чем в бытовой магии, а примеров из жизни, понятных и не знающей ничего о магии Альбе, — больше. Хотя, судя по всему, дело было просто в том, что нынешняя лекция была чем-то вроде повторения знакомых всем основ теории. Большинство студентов откровенно скучали, но Альба слушала в оба уха.

Насколько она поняла из рассказа преподавателя, магическое действие представляло собой объединение ментального усилия для представления плетения нитей магии вместе с направленным выбросом энергии. Причем вместе с вливанием силы в плетение нужно было еще и конечный результат действия этого плетения представлять.

Альба зарисовала у себя в записях это как: «1.Узор плетения. 2 Вложение силы + образ результата. 3. Магия!»

У нее, выходит, вчера с листьями получилось без плетения, только сила да результат. Как и с дверью. Впрочем, если верить объяснениям преподавателя, такое было возможно для простых действий, когда воля мага и его сила напрямую влияли на мир. Собственно, до того как плетения изучать и структурировать стали, так и творили магию первые маги, просто ведомые своей волей... Но с плетениями все было проще. Они были вроде как посредником, помогающим формировать нужное воздействие. В теории были еще звуковые формулы, которые помогали те или иные магические нити сплетать, но они уже для весьма и весьма сложных воздействий применялись.

Выброс энергии активировал плетение, которое действовало на мир в соответствии с собственной структурой и представленным результатом. Узоры нитей могли быть самими разными по сложности, но от умения представлять само плетение и его результат зависело то, насколько точным получится воздействие.

Объем вливаемой в узор магической силы мог быть различным, и от этого, опять же, различался получаемый эффект. На примере левитации это выглядело так: чтобы поднять на сантиметр пушинку надо было использовать совсем мало энергии, иначе она улетала из-за слишком большого импульса неизвестно куда, тогда как поднимать, например, человека тем же самым плетением без достаточного количества энергии в резерве было совершенно бесполезно. Вообще последнее делать было не только бесполезно, но и опасно. Если силы не хватало на достижение нужного результата, то узор мог как и просто распасться, не сработав, так и все-таки начать действовать, вытягивая все силы из незадачливого мага на попытки все же изменить мир.

Цвета нитей в плетении были чем-то вроде особенностей восприятия людьми мира, ведь нити магии, отвечающие за разные типы воздействий, виделись человеческому глазу по-разному.

Альба с облегчением поняла, что часто в представлении результата эмоциональный компонент был необходимым. Бытовая магия с ее совершенным рационализмом была скорее исключением, как и алхимия, где важнее всего были используемые вещества и методы их обработки. Даже некромантия предполагала определенную эмоциональную вовлеченность, что говорить о целительстве вместе со стихийным волшебством. Тут же была и проблема — если слишком увлекаться некоторыми специфическими плетениями, для чьего успешного применения нужно было, скажем, стремление причинить урон в боевой магии или желание почувствовать власть в некромантии, то вполне можно было получить что-то, что «переводчик» перевел как нервоз. Поэтому некоторым видам магии, той же менталистике, полноценно обучали только с четвертого курса, а часть заклинаний вообще была достоянием магистров и тех, кто продолжал свое магическое обучение после пяти лет стандартной подготовки. Некоторые узоры и вовсе не изучались даже архимагами. Ну и для большинства «опасных» профессий предполагалось наблюдение у менталиста, которые, как Альба поняла, тут были вместо психологов, только с магией.