Виктория Свободина - Далекие звезды
— Но ведь…
— Что Вас удивляет? Миа — моя жена, и естественно, она должна быть рядом. Прошу прощения, но нам пора идти, — так и не дождавшись от разочарованной Катрин ответной реплики, произнес муж, и снова куда-то меня потащил.
Я автоматически шла, переваривая услышанное, а потом начала всеми силами тормозить наше с мужем целеустремленное движение. Помогло не сильно. Рикер будто и не замечал моего протеста.
— Рикер, подожди. Ну, подожди же! Остановись.
Муж с неохотой все же притормозил, но идти не перестал.
— Что?
— Я не пойду на трибуну.
— Почему?
— Не хочу.
— Боишься?
— Нет. Просто не хочу. Чего мне там делать? Не хочу, чтобы на меня все смотрели. Выступление транслируют по видео на всех уровнях.
— И что? На тебя так и так все глазеют. Выглядишь ты прекрасно, — мы еще замедлились, и Рикер вновь перешел на вкрадчивый интимный тон. Взгляд черных глаз почти ощутимо прожигал. — Не понимаю, как ты могла стать уборщицей. С твоими внешними данными можно было рассчитывать на большее.
— Можно, но девственницей я бы уже вряд ли была, — выпалила зло, и сама же смутилась, покраснев.
Я знала, что сейчас выгляжу очень хорошо. Подготовка заняла почти весь день. Пришлось, по указанию Рикера, вызвать на дом сразу несколько специалистов. Мне сделали прическу, казавшуюся, на первый взгляд простой. Подняли волосы, перехватив их золотым жгутом, тем самым взору открывалась тонкая нежная шея. Несколько прядей, несмотря на мое сопротивление, совсем осветлили. Платье бирюзового цвета, тоже довольное простое, по форме напоминало тогу, застегивающееся на шее, плавными свободными волнами, облегало фигуру, спускаясь до пола. На талии имелся золотой ремешок, напоминающий тот жгут, что сейчас перехватил мои волосы. Цвет платья невероятно шел к моим глазам, делая их ярче и насыщеннее. Неудобные туфли на высоком каблуке, больше напоминающие сандалии. В уши я надела длинные золотые серьги с замысловатым тонким узором. На шее простая золотая цепочка с прозрачным голубым, по форме напоминающим слезу камнем, а на руке широкий браслет, скрывающий ограничитель. Золотистый оттенок кожи, профессиональный макияж, и вот перед вами нежная хрупкая нимфа. Благо, хоть немного отъестся, я успела, и теперь никого не пугала торчащими костями.
Однако вся эта наведенная красота еще не повод демонстрировать меня с трибуны. Рикеру вполне ясно дали понять, что меня там никто не ждет. Ввязываться в конфликт мне не хотелось.
— Даже не спорь, — непреклонно произнес муж, резко сменивший мягкие вкрадчивые интонации на стальные. — Пора познакомить тебя с отцом. Так что идем.
Не хочу! Знакомиться с человеком, подобным отцу Рикера, в подобной обстановке — тем более. Но кто бы у меня спрашивал. Мы поднялись на второй этаж, прошли на балкон. В одном месте площадка значительно расширялась, образуя вместительный полукруг. Сейчас эта часть балкона была оцеплена стражами порядка. У самого края поставили широкую трибуну. Техники настраивали освещение и камеры. Ежегодная речь и нечто вроде праздника устраиваемого на всем корабле в честь начала нашей экспедиции. Можно сказать, для всех это как празднование нового года по индивидуальному летоисчислению. Никогда этот день не отмечала и не смотрела эфиры. В этот время всегда всех подменяла, чтобы был достойный предлог не идти на устраиваемую вечеринку с танцами, под конец часто переходившую в чуть ли не массовое групповое соитие. День, когда официально разрешали пить, многим сносило голову. Большинство, конечно, уединялись в темных местечках. По двое или больше, там уж как сложится, но находились и те, кому плевать на чужие взгляды.
Рикера и меня, не спрашивая пропуск, без лишних вопросов провели через охранное оцепление.
— Отец! Приветствую. Господа, день добрый.
Рикер подвел нас к группе солидных джентльменов и чинно с ними раскланялся, представив заодно и меня. Больше всего в этой группе выделялся статный пожилой мужчина. Очень похож на самого Рикера, только старше, и выглядит еще более опасным и властным, чем его сын. Цвет глаз и волос тот же, что и у Рикера, только прическа более короткая, и виски тронуты сединой. Заметила небольшой шрам около левого виска. В общем, внешне Джонатан Блэквуд производил весьма приятное впечатление, степенного и очень внушительного мужчины, однако к нему я, после предупреждения папкой с черным списком, отношусь предвзято. Уверена, браку своего сына, он не рад, а значит, мне стоит быть на стороже.
В окружении отца Рикера с неудовольствием отметила главу финансового ведомства. Его я узнала сразу. Внешность папочки Катрин, запомнила, на всякий случай, очень хорошо. Кристиан Норвейг. Мы обменялись оценивающими взглядами. У меня мурашки по спине побежали.
— Здравствуй, Рикер, — в отличие от главы финансового ведомства, отец моего супруга не удостоил меня и каплей внимания. Будто меня вообще тут нет. Ни одного взгляда брошенного в мою сторону.
Остальные мужчины так же раскланялись с Рикером. Большинство, подражая Джонатану, демонстративно меня не замечали. Атмосфера была очень напряженная. Почему-то я физически ощутила, как начинает злиться муж. Обстановка накалялась. Зато стоило подойти к нашей «теплой» компании двоим друзьям Рикера — Григорию и Роберту, дышать сразу стало легче. Григорий, согласно папке мужа, был в черном списке, а Роберт — в красном. Хорошая поддержка. В компании Джонатана их встретили, как старых приятелей, и видимо ожидали, что те подержат бойкот, выразив тем самым, неодобрение Рикеру. Но не тут-то было.
Стоило мужчинам заметить меня, как Григорий и Роберт разразились в мой адрес восхищенными комплиментами. Как великолепно я выгляжу, какая я чудесная, как повезло моему мужу, и как они ему завидуют. Галантно целовали ручки и выражали полнейший восторг по поводу встречи.
Изумление царившее коалиции отца Рикера было просто непередаваемо. Написанное на лицах непонимание происходящего и растерянность заставило невольно улыбнуться. Такое впечатление, будто мир перевернулся с ног на голову, только об этом забыли сообщить этим важным мужчинам. В глазах многих даже появилась какая-то детская обида.
Джонатан смотрел остро. Я, наконец, удостоилась его высочайшего внимания. Тяжелый оценивающий взгляд прошелся по мне буквально от макушки до пола. Я замерла, и пока длился осмотр, похоже, и не дышала. Если бы не рука Рикера, поддерживающая меня за талию, либо отшатнулась, либо упала бы, не в силах выдержать почти ощутимого давления. Никогда такого чувствовала. Казалось, от Джонатана исходит практически материальная угроза.
