Марина Суржевская - Риверстейн
— Тихо ты, — чуть улыбнулась Авдотья, — не шуми. Иди давай, скоро занятия начнутся. Опоздаешь, опять тебе влетит.
— Авдотьюшка!! Спасибо! Вот…чтоб тебе замуж выйти! За…за — я задумалась, чего бы такого хорошего сказать. Все-таки мои познания в женихах были весьма скудны. Да и откуда им взяться, кроме противного арея Аристарха, послушницы и мужчин-то не видели. Так, заезжал раз в полгода ректор, толстый, вальяжный мужик, на которого мы смотреть боялись, да порой заглядывали вестники. ну и деревенские, пропахшие потом забулдыги помогали в приюте по хозяйству, вот и весь наш опыт.
— За богатого! — неуверенно выдохнула я, — и красивого!
Авдотья рассмеялась.
— Ох, бездоля ты, бездоля…какой богатый-красивый? В нашей глухомани то…? тут кривых, да убогих и тех расхватали, а ты говоришь… да и кто на старицу позарится, когда молодки безмужние сидят? Эх…выдумщица ты, Ветряна. — Авдотья пригладила передник и лукаво улыбнулась, — да и на кого ж я вас брошу, глупых? Давай уже, беги.
Я кивнула и выскочила в коридор, на ходу засовывая в рот хлеб с сыром. Вкусно- то как!!! ммм…
* * *Занятия я отсидела еле-еле. Постоянно клевала носом, клонило в сон. От недосыпа даже чувство голода как-то притупилось. тем более что помимо подарка Авдотьи и Ксеня обо мне позаботилась, притащила с утренней трапезы постную коврижку с кислой брусникой. Я честно половину вернула обратно, зная, какая подружка сластена, и как редко нам перепадают такие вкусности.
Чрезвычайно довольные, мы по-тихому схрумкали лакомство, поделили мое яблочко и запили все ледяной, аж зубы свело, водой из настенного фонтанчика.
Аристарх нудно бубнил что-то про грехи и искупления, я честно старалась не уснуть. Ксенька пару раз тыкала мне в бок пером, и я вздрагивала, бессмысленно тараща глаза на учителей.
Зато мой жуткий вид, даже Аристарха пронял и меня он сегодня не трогал, только косил неприязненно. Хотя он в принципе косоглазый, так что косил, может, не на меня, а на подругу. Поэтому старательно таращились мы обе.
После скудного обеда из пустых щей и ржаной краюшки (праздник живота, видимо, закончился на утренней ковриге) нас наконец, отпустили на подготовку. Девчонки уселись зубрить уроки, я же без сил свернулась на кровати. За окошком было серо, снег прекратился и небо затянула привычная осенняя хмурь.
Глухим отголоском в памяти всплыло воспоминание о совсем другой осени: мягкой, переливчатой, бронзово-золотой с яркими всполохами падающих кленовых листьев, пронзительной синевой неба и острыми, пьяными запахами прелой травы. И счастье, беззаботное, спокойное, уверенное счастье, словно еще один запах, такой же естественный и понятный, такой же необходимый…
Когда это было? И было ли вообще… или снова моя голова выдает желаемое за действительное, странную мешанину из снов и фантазий. Но как радостно окунаться в эти сны!
Здесь, в приграничье, такой осени никогда не было. Может, потому что здесь не было кленов? Только ели. Огромные, суровые, стоящие плотной стеной, как суровые колючие стражи, утыкающиеся острыми макушками в хмурое небо.
После холодного лета здесь как-то разом наступала осенняя хмурь, без перехода и подготовки. беспросветно затягивало тучами небо и нудный, монотонный дождь выливался на землю грязными, серо-желтыми потоками. В один день развозило дороги, превращая утоптанную колею с глинистое, скользкое и непроходимое месиво, и мы грустно вздыхали: осень.
Поистине, не найти лучшего места для воспитания смирения и долготерпимости!
Я вздохнула, стараясь не упираться опухшим носом в жесткую подушку.
И уснула, как в яму провалилась.
* * *— Не трогайте меня! Отстаньте!!! Я не хочууууу!!!!!
— Ветряна! Да проснись же!
Я вскочила на кровати, поскуливая и бессмысленно размахивая руками. Кажется, попала даже. Рогнеда терла покрасневшую скулу и поглядывала на меня не добро.
— Чт-то случилось? — заикаясь, спросила я.
— Что, что? — Рогнеда демонстративно скривилась, — орала ты опять, как полоумная! Хотя почему как, сдвинутая и есть! Достала вопить. Еще и руками размахиваешь, как мельница, вот смотри! А я помочь хотела!
— Извини, — я свесила ноги с кровати, обвела взглядом испуганных девчонок, — просто мне… мне кошмар приснился.
— Опять! — Рогнеда презрительно всплеснула руками, — достала ты всех своими кошмарами, малахольная! Достала, понимаешь? По ночам орала, теперь еще и днем. И руками — то зачем размахивать? Драться зачем? Вот так и помогай людям…
— Да заглохни ты, — прикрикнула Ксенька и Рогнеда замолчала. Ксеня сильная, если что, может, и в глаз дать, не постесняется, мне с ней повезло. Рогнеда отошла и стала, сварливо ворча, потирать синяк. Но предусмотрительно отойдя от нас подальше.
Остальные тоже разошлись по своим койкам, кто читать, кто учить.
Я подтянула колени к груди, тоскливо свернувшись в клубочек. И стараясь не смотреть на подругу.
— Ветряна… ты можешь мне рассказать?
Я помотала головой, не поднимая глаз.
— Я… я не помню, Ксеня. Не помню, что снилось. Прости.
Подружка не поверила и вздохнула.
— Ну как хочешь, захочешь- расскажешь. Просто я беспокоюсь за тебя. — снова вздох, — ты стала… странная…
Я усмехнулась.
— Стала? Вот не припомню, когда это я была не странной!
— Ну, это да, — Ксеня криво улыбнулась и сказала еще тише, — но сейчас особенно, Ветряна. Ты не спишь по ночам, я несколько раз видела, как ты стоишь у окна, смотришь… ночью. И… и мне страшно делается. И эти кошмары твои постоянно. Что тебе снится? Почему ты не попросишь у Данины успокоительных капель? Чего ты… боишься, Ветряна?
Я молчала.
Ксенька склонила голову к самому моему уху.
— Это… то самое? — выдохнула она почти неслышно, — Ветряна… это… Зов?
Я судорожно задышала в подушку, пахнувшую плесенью и сыростью.
— Нет! — получилось резче, чем хотелось, громче, чем надо и я испугалась. Пара девочек подняла головы, удивлено на нас посмотрели. Я выдавила улыбку и уставилась подруге в глаза.
— Нет, — уже спокойнее сказала я, — что ты такое говоришь? Это просто кошмары. И потом сейчас день!
Ксеня медленно кивнула. Да, день. Все знают, что Зов слышен только по ночам.
Я снова улыбнулась, скосила глаза, как в детстве. Ксенька всегда от этого смеялась, словно сумасшедшая. И сейчас улыбнулась. Неуверенно, криво, но все же.
— Ксень, это просто кошмары, — уже серьезно сказала я. — побегай от хлыста Гарпии, еще и не такое приснится!
— Да уж, досталось тебе сегодня, — подруга сочувственно заохала. Она бегала хорошо, и почти никогда не попадала под хлыст.
