Юлия Поленова - Кровь на снегу
— Сегодня прекрасная ночь для прогулок и просто чудесная для мечтаний…
Я обоятельно улыбнулся.
Она ответила мне такой же улыбкой и добавила:
— Вы правы, да вот только гулять в такую ночь одиноко и немного страшновато.
— Чего же вы боитесь, мисс Холлидей? — осведомился я.
— Можно просто Элспет.
— Хорошо… Элспет, так что же вас пугает в этом прекрасном саду в столь чудесный момент ночи?
Она опустила глаза, но тут же подняла их, тем не менее смотрела она изпод лобья. Ответ последовал более слабым и безжизненным голосом:
— Ммм…темноты, наверно.
Я ухмыльнулся и ухмыльнулся не очень доброжелательно, я бы даже сказал, что хищно. Сомнений не было, Элспет увидела эту ухмылку и ужаснулась мельком, отметив, наверное, что я имею к ней ненормальный интерес. Пришлось тут же сменить выражение лица.
Но, (о, Боже!) другая маска вышла ещё хуже, неестественная и лживая.
Мне пришлось отвернуться и посмотреть в даль, будто что-то высматривая.
И я не знал, что ей сказать, но тут девушка нарушила неловкое молчание сама:
— Мы можем немного пройтись, у меня ужасно затекли ноги, да и сама я продрогла.
— Конечно, — радостно отреагировал мой голос.
Но между нами вдруг что-то произошло, когда Элспет поднялась, её тело ровно прилегало к моему. И заглянув в её глаза, я увидел загадку, которую мне хотелось разгадать, а тело излучало жар, ощущаемый моей грудью даже через одежду. Это притянуло меня с безудержной силой и незаметив, рука моя оказалось у неё на груди.
Была ли она против?
ОТ-НЮДЬ.
И она пылала (девушка)…
Было холодно в зимнем саду (даже для вампира), но эта горячка была огнём в моих руках, во мне поднялось нечто, и волна томления захлестнула с головой. Рука сжала прекрасную окружность, соск под ладанью закаменел, и мне хотелось прикоснуться к нему языком. Элспет резко вздохнула и с силой подалась вперёд, её спина выгнулась по-кошачьи, зависнув в таком положении на секунду, однако она вывернулвсь и пошла прочь из сада.
Даже не оглядываясь.
Я прикрыл глаза от боли, тысячными иглами вонзившейся в меня, в живот и в мозг, перед глазами взрывались миллионы крошечных огоньков. Всё это был голод. Он стальными тисками впивался то в одну часть тела то в другую, а порой и во всё сразу. И по мере удаления из сада, боль притуплялась, хотя меня необузданно тянуло побежать вследом за Элспет.
Как же мне хотелось разорвать тугой карсет, обтягивающий её талию, впиться в белую грудь острыми зубами.
ГОЛОД! КРОВЬ! ГОЛОД!
Я взметнулся в воздух в поисках свежей добычи, но перед глазами стоял образ Элспет, до сих пор в моей руке ощущалось тепло её тела, в этом холодном начном воздухе ощущение приравнивалось к жжению. Пролетая, над спящим городом, я не мог избавиться от запаха живых. Густой запх крови стоял в носу, так что слёзы бежали по щекам. Каким же он был едким!
А образ не покидал меня ни на секунду…
Внезапно в голове вспыхнула мысль о возвращении, она была притягательной и обольстительной, что бы закончить начатое дело. Рано!!! Я не мог убивать Элспет преждевременно, не ощутив до конца того жара, который плыл от её груди и обжигал руки моего мёртвого тела.
Слишком рано!
Я рассекал воздух, словно, ангел смерти, ищущий свою жертву, теперь уже без разницы кто это будет, главное насытиться. Мои уши слышали то, что даже летучая мышь не уловит, а зрение намного острее кошачьего. Но в эту ночь мне немного не везло — не единой души не встретилось на пути…
И вот я уловил краешком глаза маячущю фигуру внизу, приблизился: стоял молодой человек, скорее лакей, поскольку в воздухе парил лёгкий душок пудры и сладкого пота.
Моё тело бесшумно спустилось на землю, его давил голод…
(голод ли?)
Медленно-медленно подкравшись к нему со спины, так что только дыхание щикотало шею лакея. Наверно, он принял это за лёгкий ветерок (читай — ночь безветрянная) и даже и не ощутил моего присутствия. А почему же медлил я?
Вроде бы и голод сильный…
И жертва передо мной…
И свидетелей нет…
Что тогда не так?
Всё было не так, перед внутренним взором стоял образ Элспет, вот только он был очень и очень странным, словно, живым. И он застилал мой внутренний взор полностью.
Девушка начала скидывать то платье, которое было на ней в этот вечер, и жеманно улыбаться. А от её взгляда бросало в дрожь и росло возбуждение. А лицо исказилось от совершенно не естественного выражения мёртвого зла.
Не замечая происходящего вокруг, я с великим трудом поднял руку и ей ударил напротив стоящего мужчину. Он упал на колени, а я наблюдал за ним, беспомощным и жалким. Это доставило мне удовольствие. Дождавшись, когда он встанет на ноги и обопрёться о дерево, я сдернул с него смешные лакейские штанишки и оголил бледный зад. В этот момент мной повелевал животный инстинкт, вызванный иллюзией Элспет. Но фантазия была настолько живой, что отдавала мне приказы.
После чего, сняв брюки с себя, я начал его насиловать. Весь акт доставлял мне не малое наслаждение, и теперь я желал этого юношу. Он же в свою очередь даже и не кричал, может, он не понимал что происходит, может, это с ним просходит не в первый раз или для него это было удовольствием.
Сначала действие протекало с трудном, однако через несколько секунд я насиловал его как животное. И его мягкое тело податливо двигалось в такт моему.
Дело закончилось тем, что я слился с оргазмом, а лакей упал, изнемаждённый. Я его добил одним укусом, осушив до последней капли. Теперь это лишь мёртвоё тело.
Но когда я опустил глаза на мёртвого юношу, то пришёл к неописуемому отвращению и ужасу, на ногах его была кровь. Я… я разоравал его!
К горлу подкатила тошнота, а перед глазами вспыхнула картина: Элспет голая и на лице у неё аскал зверя, на губах кровь, в глазах выражение дикого безумия. Эта картина сгорала сама по себе, однако медленно и живо, точно, огонь причинял боль изображённой на ней девушке (о, нет, это была далеко не Элспет). Я попытался изгнать образ из моего возбуждённого воображения, но он был обречён на фундаментальную скорость и исчезал сам, без моей помощи. А мне пришлось невыносимо долго ждать конца этой кровавой кататонии.
И вот я стою полуголый над телом изнасилованного мужчины в предрассветных лучах, которых я не замечал. Я поднял голову в надежде отыскать в небе успокоение, но заметил лёгкие облачка, озарённые первыми солнечными лучами, а звёзды уже совсем исчезли, поглощённые рассветом.
Мой инстинкт выживания сразу же дал о себе знать, и я быстро взметнулся в воздух. Благо до моего убежища было совсем не далеко. Но опасность нелепой смерти была совсем близка даже ближе чем моё убежище, так как в отличие от Бога я смертен.
