Дженнифер Эстеп - Первый холод (ЛП)
Все это время Пейдж смотрела на меня с яростным выражением лица, как будто она точно знала, что я переживала. Вероятно, она догадывалась. В конце концов, я использовала мой дар, чтобы найти ее мобильный телефон.
Наверное, Пейдж поняла, на что я была способна, поняла, что я могла увидеть и почувствовать все, что люди пытались скрыть.
Все эти страшные, ужасные вещи.
Я не знаю, как долго я кричала, но в какой-то момент я соскользнула со скамьи у упала на холодный, бетонный пол. Я все еще так крепко сжимала расчеку, что мои костяшки побелели как в моем видении Пейдж.
Я попыталась отпустить расческу и поняла, что не могу этого сделать, так же как не могу прекратить кричать. Белай пятна вспыхнули перед моими глазами, затем черные. Наконец черные точки превратились в мпсивную стену.
Стена обрушилась на меня, душила мою душу, и я радовалась подавляющей меня темноте.
Медленный, равномерный сигнал пип-пип-пип разбудил меня. Я нахмурила лоб. Что случилось с моим будильником? Он никогда не звонил так.
И почему моя кровать была такой твердой и неудобной? А одеяло такое грубое и колючее? У меня было ощущение, что кто-то набил мою голову ватой, но постепенно воспоминания прошедшего дня возвращались ко мне.
Моя неспособность играть в баскетбол. Переодеваюсь в раздевалке. Разговариваю с Пейдж. Поднимаю ее расческу. Вижу, что ее отчим ...
Прежде чем я смогла его сдержать из моей груди вырвался стон.
— Успокойся, Гвен. Сейчас с тобой все хорошо. Все в порядке, дорогая.
Рука погладила меня по щеке, и мягкая волна любви и заботы окутала меня как теплое одеяло, которое защитит меня от всего, включая те ужасные вещи, которые я видела сегодня.
— Мама, — прошептала я, потому что сразу узнала это мягкое прикосновение.
Я открыла глаза и увидела Гвен Фрост, которая наклонилась ко мне. Ч получила от мамы каштановые волосы, бледную кожу и фиолетовые глаза, но она была действительно прекрасна в том виде, о котором я могла только мечтать.
Собственно в простом черном брючном костюме она излучала грацию и элегантность, которой я просто не обладала и о которой я знала, что никогда не буду ею обладать.
— Что случилось? — спросила я.
Я села и только тогда впервые поняла, что лежала в больнице и была одета в тонкую серую сорочку с пурпурными точками.
Пластиковые шланги тянулись от моего запястья к машине, которая заблюдала за моим сердцебиением и другими жизненными функциями.
Справа от меня находилась открытая дверь, позади которой бегали медсестры по коридору туда сюда, пока пациенты с капелницами на колесах спешили за ними.
— У тебя был эпилептический приступ, — сказала мама. — По крайней мере так думает врач.
Я покачала головой и скривила лицо, когда движение вызвало глухую боль внутри глаз. — Это не был приступ, а мой цыганский дар. Я просто... просто запуталась.
Глаза мамы наполнились переживанием. Она была Цыганкой, также как я, что значило, что она тоже обладала особенным даром.
Моя мама всегда знала, говорят ей правду или нет. Проще говоря, она была живым, дышащим детектором лжи. Да, ее Магия делало для меня довольно сложным, что-то скрыть, что я хотела бы.
Все равно дар моей мамы был куда парктичнее, так как она работала в полиции. Она посвятила свою жизнь и магию тому, чтобы помогать другим. Она была самой мужественной личностью, которую я когда-либо знала, и я хотела однажды стать такой же как она.
Дрожащим голосом я рассказала ей, как прикоснулась к расческе Пейдж, и затем о тех ужасных вещах, которые с ней сделал отчим. С каждым моим словом выражение лица мамы становилось более напряженным, а взгляд ее фиолетовых глаз более темным.
Когда я наконец закончила историю, мне показалось, что я почувствовала как ярость понямалась в ней ледяной волной.
— Пейдж сказала тебе что-то? — спросила мама. — Упоминала ли она когда-нибудь отчима в твоем присутствии?
Я покачала головой. — Нет. Мы не так близки, и когда я была у нее дома, чтобы найти мобильный, его там не было.
Моя мама как раз открыла рот, чтобы задать мне следующие вопросы, когда раздалось родное звякание. Моментом позже в комнату вошла пожилая женщина в разноцветной шелковой рубашке и черных брюках.
По крайней мере я предполагала, что на ней были эти предметы одежда, так как под бесчисленным количеством платков, которые она намотала вокруг себя, было сложно определить это.
Блестящие серебряные монеты висели на бахроме ее платков и ударялись друг о друга при каждом шагею Очередной платок покрывал ее серые как метал волосы, обрамляя морщинистое лицо. У платка был тот же фиолетовый цвет как ее глаза, как глаза у всех нас.
— Привет, сладкая, — сказала бабушка Фрост теплым, радостным голосом и подошла к моей кровати. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, бабушка, — ответила я. — Но голова немного болит.
На мгновение взгляд бабушки стал пустым и стеклянным, и воздух вокруг нее, кажется начал двигаться, как будто древняя, внимательная и знающая сила вокруг ее плеч.
— Ну, я думаю, через пару часов тебе будет хорошо, — сказала бабушка рассеяно.
Я знала, что она только что получила видение. Геральдина Фрост также владела цыганским даром как мама и я. Она могла видеть будущее. Она использовала дар, чтобы заработать немного денег, когда предсказывала будущим людям. Бабушка была предпринимательницей как я.
В следующий момент ее взгляд нормализовался, и невидимая сила вокруг нее исчезла. Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Я боюсь, у нас проблема, — сказала мама и посмотрела на бабушку. — Большая.
Она рассказала бабушке об отчиме Пейдж и его злодеяниях. Скоро уже и бабушка излучала ту самую холодную ярость как и моя мама.
— Что ты будешь делать? — спросила я.
Моя мама посмотрела на меня. — Я поговорю с Пейдж, и тогда я попытаюсь, узнать как можно больше о ее отчиме. Был ли он осужден, или сделал еще что-то. Не беспокойся, Гвен.
Не важно что произощло или произойдет, я помогу твоей подруге. Боги отели, чтобы ты взяла в руки расческу Пейдж и увидела, через что ей нужно было пройти. И теперь они хотят, чтобы я помогла ей.
В этом отношении моя мама была немного странной. Она всегда говорила о Богах и Богинях, как будто они были реальными, а не просто персонажи мифов, которые она всегда читала мне, когда я была ребенком. Арес, Афина, какая-то принцесса воинов по имени Ника и Cигюн.
Мама всегда называла Богов и Богинь по именам, как будто она встречала их уже однажды. Было очень неловко, когда она делала так при моих подругах, но я слишком сильно любила ее, чтобы сказать ей. По крайней мере чаще всего.
