Дагмар Тродлер - В оковах страсти
Когда я хотела склониться над ним, из башни неожиданно вышла Майя и схватила меня за руку.
— Это дело графа, отойди от преступника! — зашипела она и потащила меня по снегу к большому залу, где уже собралось общество, готовое занять места за столами. После большого глотка медового вина, которое протянул мне наш оружейный мастер господин Герхард, я направилась к очагу — следовало следить за котлами и подгонять ленивых служанок.
Во дворе тем временем батраки под громкое улюлюканье сдирали шкуры с убитых животных и потрошили их, перед тем как жарить до хрустящей корочки на спешно сооруженных решетках. Из кухни доносились многообещающие ароматы. Вспотевшие служанки взад-вперед сновали с блюдами, наполненными чечевичной и пшеничной похлебками, дабы усмирить самый первый голод гостей.
Чан с пивом с помощью лебедки двое мужчин поднимали наверх, где черноволосая Марта беспрерывно окунала свой ковш в пенящийся напиток, наполняя кружку за кружкой.
В кухне в самом большом медном ковше с полудня клокотал питательный суп, который еще нужно было попробовать на вкус; срочно готовился гарнир к мясу. Пекарь с пунцово-красным лицом лепил последние лепешки из ржаной муки, которые его помощник жарил до румяной корочки на большой сковороде. На эти лепешки те, кто знал в этом толк, клали, согласно обычаю, нарезанное кусками мясо. Я нервничала: все ли сделано, чтобы отец остался доволен? Под одним капюшоном я узнала управителя города Аахена… Я пыталась дотянуться до подвешенной подставки с ложками для гостей и поймала забегавшуюся служанку за косу, чтобы она почистила мне ложку. Две кухонные девушки резали морковь. Подогревался очередной большой котел, рядом с ними кухонный юноша без малейшего удовольствия перебирал горох и бобы. Разозлившись, я прогнала его. За приготовлением нежных соусов я наблюдала сама. Пряности хранились в закрытом ящике в кладовой, и я выдавала их, тщательно взвешивая, — слишком много было своровано их в большой кухне. Дурманящий запах корицы и муската буквально ударил мне в нос, едва я открыла крышку. Из коричневого мешочка на чашу весов я высыпала маленькие твердые перчинки и взвесила их. Да, сегодня их должно быть больше… С благоговением кухонная девушка приняла перец, чтобы под моим присмотром растолочь его в ступке. Тем временем я быстро взвесила соль для супа и из другого мешочка вынула мускатный орех. Х-ммм, что за аромат! Для всего этого имелась медная терка, которую я купила у торговца пряностями и специями, хотя мой отец громко выражал свой протест против этой покупки. На мое возражение о том, что без терки мускатный орех сложно употребить в пищу, он лишь раздосадовано повернулся и пошел прочь.
В углу на пол опрокинулся котел с содержимым. Радегунде, кухарка, с криком начала искать виновного — сегодня вечером блюда из плодов фенхеля не будет. Я вздохнула тайком. Отец был прав — судя по неразберихе на кухне, мое намерение участвовать в охоте, по сути, было неразумным… Радегунде с раскрасневшимся лицом и угрожающе поднятым черпаком одну за другой допрашивала девушек. Я увидела также, как один из юношей, служивших на кухне, проскользнул сквозь дверь и исчез во дворе. Я отвела глаза в сторону и принялась успокаивать кухарку, одновременно размышляя, чем можно заменить фенхелевый мусс.
После смерти матери, несколько лет назад, с принадлежавшей ей связкой ключей ко мне перешло и положение хозяйки замка. Теперь приходилось отвечать за все графское хозяйство. Эта нагрузка требовала немалого терпения, чтобы руководить прислугой, и своего рода выносливости, чтобы выдерживать приступы гнева моего отца, его скупость и алчность. В душе я надеялась, что отец женится снова и будущая хозяйка замка будет сама возиться со всем этим. Но, к моему великому сожалению, отец даже не делал попыток искать себе новую жену…
Как это часто бывает в предрождественскую пору, званый обед и в этот вечер получился роскошным — с благословением святой церкви: аббат Фулко из соседнего Бенедиктинского аббатства, племянник моего отца, удостоил нас своим посещением. Праздничный зал был переполнен, вокруг пузатого глиняного графина на скамьях и табуретах теснились гости. То было разномастное общество охотников в великолепных праздничных нарядах, важные и не очень люди, управляющие, ленники, рыцари и мужчины, которых я прежде никогда не видела — лишь одному Всевышнему известно, откуда их знал отец. Музыканты своими скрипками и дудками создавали чарующий слух музыкальный фон, люди пели хором, шутили, сыпали охотничьими байками. Несколько фокусников, на пару дней задержавшихся в замке и всеми силами стремившихся прожить здесь за чужой счет как можно дольше, заставляли свою дрессированную собаку балансировать на канате. На столе кружилась в танце худенькая девушка, ее залатанные юбки облаком накрывали чаши. Тот, кому удавалось схватить ее за ноги, в награду получал поцелуй в губы. Когда, устав, она спрыгнула на пол, ее схватили несколько дюжих мужчин, требующих получения своего вознаграждения. На возвышении карлик пытался проглотить меч размером в свой собственный рост; младшая дочь фрау Гертрудис, не в состоянии смотреть на это, плача, зарылась в юбки матери, но с любопытством выглянула оттуда, когда зрители восхищенно захлопали. Пиво и медовый напиток лились рекой. Те, чей желудок не смог переварить такого изобилия еды, освобождались от его содержимого прямо у ворот или с храпом скатывались под стол. Ненасытные пытались приставать к моим служанкам, которых в такой суматохе я едва могла держать под контролем. То из-под кофты мелькнет белая грудь, то чуть выше задерется край юбки, обещая рыцарю нечто сладкое. Парочки непринужденно хихикали и ворковали на скамьях или исчезали во дворе, чтобы погреть друг друга.
В полночь, едва держась на ногах, я пришла на кухню. Голова была тяжелой, будто зажатой в тисках. Жалуясь на свою нелегкую долю, почти хныча, я опустила руки в чашу с холодной водой и ополоснула лицо. Кругом стояли грязные котлы, пахло прогорклым жиром и овощными отбросами. Окорок косули, чечевичная похлебка и тыквенный мусс бурчали в моем собственном животе. Я не знала, что было хуже: головная боль или кислая отрыжка — и в том и в другом случае я чувствовала себя скверно.
За моей спиной раздался шум. Из одного котла выскочила испуганная кошка, подъедавшая остатки пищи.
— Наконец-то я нашла вас, госпожа! — Майя даже закашлялась. Кошка сжалась, думая, какой путь ей избрать к бегству, и решила бежать по прямой. Я ударила ее, когда она прямо через стол стрелой помчалась на улицу. — Госпожа, вашей сестре нужны лекарства, у нее повысиласьй температура.
