В плену у страсти роковой. Дочери Древней Руси (СИ) - Сушко Любовь

Тревоги немного улеглись. Тогда все обошлось, но было понятно, что появится еще кто-то, дед наш, живший так далеко, не смог бы оставить нас в покое, зная, что у него родился внук, единственный наследник. Ему было уже так много лет, что только и оставалось думать о возвращении Рюрика домой.

Матушка призналась, что скоро Рюрик покинет нас навсегда, он станет конунгом в том мире, откуда она к нам явилась. Сам братец мой только об этом и говорил в те дни, а после того случая спал и видел себя в далеком мире. Вот и я потеряла покой и сон после всего, что с нами случилось.

Его судьба решилась давно, а моя? Как можно было жить с такой неопределенностью в душе. Мне вовсе не нравилось болеть, но я поняла, что только когда больна, они все меня замечают. Но ребенком я, как говорят нянюшки была крепким и здоровым, потому внимания и не обращали, а болеть мне все-таки не хотелось, ничего в том не было хорошего

Время расставаться с братом наступило стремительно. Помню, как вместе со своими воинами он уселся в ладью и растаял в тумане, мне казалось тогда, что мы больше никогда с ним не встретимся.

Я бросилась в комнату и оставалась там несколько дней, так пусто и уныло было все вокруг без него. Но кажется никто этого даже и не заметил, потому что служанки не били тревогу, не твердили, что я пропала или заболела. А раз этого не случилось, то делать я могла все, что вздумается.

Никогда потом я не чувствовала себя такой слабой. Но одиночество всегда было таким привычным делом, что оно даже и не тяготило вовсе, а так, доставляло какие-то неудобства. Я считала себя самым несчастным человеком в мире, хотя жены, среди которых я росла никак не могли понять этого, потому что они были заняты делам, и скучать им было некогда. И они радовались каждой мелочи, были всем довольны.

Гида крепко спала, когда после своего заточения я вышла в сад, залитый лунным светом. Тогда я и стала просить у Фрик, чтобы она прислала мне прекрасного князя. Я могла бы обратиться и к славянской богине Ладе, о которой рассказывала матушка. Но считала, что та была слишком далеко и она не сможет меня услышать, даже если бы и захотела, а разве у нее мало просящих и без меня, наверное, не успеет исполнять все, что требуется от нее. Но душа моя все равно стремилась туда. Куда так поспешно ушел мой любимый брат. Я же хотела любить горячо, единственного и неповторимого. В тот день я и столкнулась с воином отца. Но в тот раз он прошел мимо меня, даже не заметил.

Рус не мог справиться с Рюриком. Но я взглянула на незнакомца и убедилась, что так как брата никого и никогда больше любить не буду. Но как воин смеет не смотреть на дочь конунга, вот это было непонятно. Рюрик далеко, и если мы еще встретимся, то не скоро. Если поверить послам и дарам его, то все у него в Новеграде замечательно. Я могла бы порадоваться этому. Жаль только, что я останусь дальше всех, и не могу и приблизиться к нему. Тогда я во второй раз взглянула на Руса, чуя сердцем, что в нем мое спасение таится.

Когда мы разговорились, Рус назвал себя княжеским сыном. Мне хотелось в это поверить, хотя кто же мог знать, как там все на самом деле. У него было еще и датское имя, его звали Сигурд. Воины часто скрывали свои имена, в том не было ничего удивительного. Никто не хотел, чтобы колдуны через имя действовали и навели порчу. Я тогда пообещала Русу, что он ни о чем не пожалеет, я сохраню тайну. Мы стали с того дня встречаться тайком, и так как никто за мной не следил, то сделать это было не так сложно. Рус казался спокойным и рассудительным, от него веяло силой и надеждой, хотя разглядела все это я не сразу. Только со временем стало все проясняться. Да и я сразу почувствовала себя взрослой, когда он появился рядом.

Когда я едва укрылась от отца во время одного из свиданий, то задумалась о том, что может получиться, если тайное вдруг станет явным. Но долго о том думать не стала. А если и боялась, то не за себя, а за Руса больше всего. Понимала, что если отец обо всем узнает (мать я надеялась уговорить и убедить,) то мне точно не снести головы. Первой все заметила моя служанка Гида. И уговаривать никому ничего не говорить мне пришлось ее, а это тоже оказалось не так-то просто.

Глава 5 Перемены

Но Гида, ничего не сказав, одну оплошность все-так допустила. Она померла. И тогда появилась эта противная Лота. С ней все было вовсе не так просто и легко. Она ненавидела всех жен, окружавших отца, и считала, что только она одна и должна с ним оставаться. А матушку ненавидела больше всех, ведь она разрушила все ее надежды. Она не догадывалась, что если бы она осталась одна, а мы все пропали бы, и тогда отец вряд ли остался бы с ней. Но те, кто мечтают о многом, обычно никогда и ничего не получают. Она была завистливой и злобной уродиной, каким-то чужом или колдовством ей только и удалось пробраться в замок конунга, чтобы прислуживать ему.

Но ко времени ее вторжения, я была не такой уж маленькой и безобидной, как можно подумать. Я напомнила ей об одном из воинов.

– Вряд ли это понравится конунгу, – напомнила я ей о том.

Лота только зашипела, как дикая кошка, которую огрели хворостиной.

Она прошептала что-то, но понять, что она говорит было невозможно.

Она не намерена была расставаться с замком и со всеми нами, напрасно мы на это надеялись. В душе моей оставалась тревога и опасность, казалось, шагала по стопам. Я же стала понимать, что в таком окружении должна быть осторожной и осмотрительной. Но и Лота напомнила мне потом о Русе, словно бы желая отомстить за то, что я ее запугивала. Всем, у кого есть какие-то тайны, надо быть особенно осмотрительными, чтобы они не обернулись страшной бедой.

Я встретилась снова с Русом, и зная, что отец никогда не позволит нам быть вместе, заговорила о побеге.

– И куда нам бежать?

– В мир, где правит мой дед, туда, куда отправится скоро Рюрик, – у меня уже был готов ответ.

Рус молчал, словно прикидывал, стоит ли нам туда отправляться.

– Там много земель, там мы будем свободны и счастливы, главное, чтобы князь оставался жив, он нас не бросит в беде.

Эти мечты согревали душу Русу, потому что и для него это было возвращение домой.

Он радовался тому, что я оказалась с ним, и благодарил судьбу за то, что они встретились, потому что никакая другая жена не смогла бы дать ему так много, как я. Да и я была уверена, что никакого другого мужа мне не надо.

Я, наверное, сильно торопила его, потому что знала, что князь стар и может быть болен, а нам надо было успеть туда до его кончины, потом будет поздно. Ведь не зря он требует к себе Рюрика и посылает одного человека за другим.

Я уже знала, что такое смерть, как много меняется, когда она приходит к кому-то из близких людей. А уж если умирает князь или конунг, тогда совсем беда, ведь все может перевернуться с ног на голову.

Но тут же был назначен последний поход отца. Мы знали, что презренен тот воин, который готов умереть на соломе – только в походе, только в сражении умирает любой викинг, а тем паче конунг. По бледности матери я понимала, что это такой вот поход намечается.

Ну что же, я ни в чем не виновата, но лучшего момента для побега и не придумать, если в обычное время они за нами не следили, то теперь и вовсе никому до нас не будет дела, – так я говорила Русу тогда.

Рус все время находился рядом, он боялся, что его тоже возьмут в поход и тогда нам придется расстаться навсегда. Матушка думала только о судьбе наследника, о том, что будет потом с ней и с ним, а нас словно и не было в этом странном мире. Это сильно обижало меня, но у меня уже был Рус, и это смягчило страшный удар, вот только расставаться с ним я больше не собиралась.

Рус не отправился в поход, тогда мы решили дождаться того момент, когда вернутся воины. И, как и думали, отца привезли мертвым из того сражения.

Потом я вспомнила, как мы вдвоем пробирались к телу отца, чтобы навсегда попрощаться с ним, и в это же время надо было убегать, ведь другого такого момент больше не будет.