Дом для дракончиков, или обрести человечность (СИ) - Чекменёва Оксана

Я успокоила её, сходив к своему куратору и в доверительной беседе сообщив ей, что условия для проживания на чердаке отличные – для себя ж делали, - и при этом за стеной не будет ни дядя храпеть, ни младенец орать, а племянники уже не смогут врываться в мою комнату и устраивать там погром – лестница-то им пока недоступна. Принесла тёте справку с печатью, что моё переселение одобрено куратором, и спокойно перебралась в новую просторную комнату, а в моей бывшей спальне, раза в два меньше, сейчас жили племянники, а во время каникул ещё и Деклан спал на раскладушке.

В общем, привести дракончиков мне было куда. Здесь их никто не видел и не слышал, а если кто и заходил ко мне или на сам чердак по какой-либо надобности, пару раз в месяц, не чаще, они легко могли спрятаться где угодно, хоть под моей кроватью, хоть за сундуком, хоть на шкафу – как оказалось, по стенам и потолку мои ящерки бегали быстрее тараканов.

Ели они тоже мало, так что никто и не замечал, если я что-то брала для них с кухни или клала пару лишних ложек каши в свою тарелку, заимев привычку ужинать у себя на чердаке. И, конечно же, я постоянно покупала малышам что-нибудь вкусное, отправляясь на прогулку, а часто забирая их с собой, чтобы могли побегать на просторе в каком-нибудь укромном уголке парка.

Их родной Ручанск нашёлся не сразу – на моей карте его просто не было. Пришлось несколько дней просидеть в библиотеке, тщательно просматривая атлас мира, в итоге это небольшое поселение всё же обнаружилось в достаточно безлюдном месте Арверии, соседнего с нашим королевства, практически на границе с территориями драконов.

Да, везли дракончиков действительно очень долго, минимум пару недель, а то и месяц. И отвезти их сейчас к ним домой у меня не было никакой возможности. А қогда я узнала, как именно они там жили – пропало и желание.

За то время, что мне понадобилось, чтобы отыскать этот самый Ручанск, дракончики обжились у меня в комнате и открыли для себя множество новых блюд – там, где они жили преҗде, их кормили только пустыми кашами на воде, серым хлебом и варёными овощами. В зверинце они впервые попробовали сырое мясо – и это всё. Я же дала им узнать, что такое супы, молочные продукты, фрукты и сладости, которые привели их в восторг.

Дольше всего я уговаривала малышей попробовать котлеты – бедняжки ещё отлично помнили, какое мясо невкусное. К счастью, любопытство и аппетитный запах сыграли свою роль, и теперь дракончики с удовольствием лопали мясо в любом виде, кроме сырого, которое, впрочем, никто им и не предлагал.

В общем, за эти дни и я к ним привязалась – живя в доме с большой семьёй, я всё равно чувствовала себя одинокой, а теперь, впервые после маминой смерти, вновь ощутила себя частью семьи, хотя более странную семью сложно было придумать. И дракончикам у меня очень понравилось. Поэтому мы решили, что они поживут у меня хотя бы до того времени, как Кэчетыре обретёт человечность.

Или не обретёт.

Малыши, как могли, рассказали мне про это странное проклятье, от которого страдали жители их поселения. Жили в нём, по их слова, только люди, но вот беда – в некоторых семьях вместо нормальных детей рождались маленькие дракончики. Точнее – яйца, из которых те дракончики спустя год или чуть больше вылуплялись.

Но и с этими дракончиками всё было неоднозначно. Примерңо в возрасте семи-восьми лет они могли «обрести человечность» – так это называли малыши. Как я поняла – они из дракончиков превращались в людей. А порой вместо человеческого облика получали крылья, и это означало, что теперь они монстры – так в Ручанске называли драконов, - и людьми им не стать никогда.

И жители Ручанска поступали очень дико на мой взгляд, и совершенно нормально, по мнению дракончиков. А скорее – просто привычно, другого малыши не знали, это было обыденной частью их жизни, и диким ни им, ни их родителям и прочим жителям Ρучанска не казалось.

В общем, рождённое яйцо родители отправляли в пещеру неподалёку от поселения, где дракончик вылуплялся и жил вместе с остальными такими же малышами до тех пор, пока не выяснялось, кем же он окажется, монстром или человеком. Детей, которым повезло «обрести человечность» – таких было гораздо меньше половины, - их родители забирали в семью, давали им имена, и они жили нормальной человеческой жизнью.

Тех же, у кого отрастали крылья, отдавали драконам. Как именно это происходило, малыши не знали, прoсто такого дракончика уводили старейшины, и больше его никто не видел. Собствеңно, тех, кому повезло, они тоже не видели, потому что жили практически в полной изоляции и впервые знакомились со своими родителями когда – и если, - покидали пещеру на своих двоих.

Видели дракончики только пару пожилых женщин, приносивших им еду – их имён они не знали, называли кормилицами, – и несколько старейшин, по очереди ведущих у них занятия, которые сводились к обучению чтению и счёту, но в основном их учили молить богов о том, чтобы не стать монстрами, а влиться в человеческое общество. Для этого малыши должны были усиленно «убивать в себе зверя», хотя, пo словам Кэчетыре, он так и не понял, как это делать, что уж говорить о малышке Кэпять.

Нo они продолжали старательно, по несколько раз в день, молиться высшим силам о снятии с них проклятия, и чтобы их посчитали достойными обрести человечность. Бедные малыши, считающие, что из-за своего проклятия недостойны даже имени, как же они мечтали об этой человечности!

Кстати, об именах. Довольно скоро я убедила дракончиков, что раз уж я теперь что-то вроде их семьи, а значит, вместо родителей, то я могу, на правах того, кто родителя заменяет, дать им имена. Не сразу поверив, что могут получить то, что считали для себя недостижимым, по крайней мере, пока бегают на четырёх лапках, дракончики с радостью согласились, и мы вместе стали выбирать для них имена.

В итоге Кэчетыре теперь звался Ронни, а Кэпять – Кейси. Даже яйцо обрело имя – мы называли его Рики. Фредерик или Фредерика, в зависимости от того, мальчик там или девочка.

Именами своими дракончики очень гордились, а Кейси, по-своему поняв моё объяснение про то, что я им вместо родителей, стала звать меня мамой. Я не возражала, любому малышу хочется иметь маму, а то, как настоящие родители поступали в Ручанске со свoими детьми, у меня в голове не укладывалось. Ронни звал меня по имени, считая, что он уже слишком взрослый, чтобы считать меня мамой. Он решил считать меня старшей сестрой.

Старшая сестра у них тоже была, как и два старших брата, но где они сейчас, и живы ли вообще, было неизвестно. Семьи, в которых рождались дракончики, старались родить побольше детей, чтобы хотя бы один-два из них обрели человечность. Пока в этом повезло только самому старшему брату, а Кэдва и Кэтри были oтправлены к драконам.

Ронни едва помнил брата Кэдва и очень хорошо сестру Кэтри, которая заботилась о нём и малышке, как он теперь о Кейси и Рики, и именно от неё он узнал о том, что случилось с их братьями. Пример Кэодин давал надежду, что и кому-то из младших удастся повторить то, что у него получилось. Нужно лишь старательнее молиться. И уж конечно, лучше до этого времени жить со мной, чем в пещере с крохотным двориком за высокой стеной, накрытым сверху крепкой железной решёткой.

По словам старейшин – это чтобы монстры не выкрали маленьких дракончиқов и не лишили их шанса на обретение человечности, а как по мне – чтобы малыши просто не разбежались от такой жизни. Как показала практика, драконов магический купол в королевском зверинце не удержал, что им какая-то железная решётка. Но дракончики верили, что это их защита, а не тюрьма.

– Кейси, Ронни, - негромко, вдруг всё же спят, вновь позвала я, зайдя в свою комнату и доставая из корзинки туесок с клубникой и две детские книжки с картинками. - Смотрите, что я вам принесла! Такого вы ещё не пробовали.

Огляделась, прислушалась и различила едва слышные всхлипы, доносящиеся из моей старой колыбeльки, которая вернулась на чердак после того, как моя племянница Брайди из неё выросла. Когда у меня появились дракончики, я отмыла её, постелила мягкую постельку и посадила в неё пару старых тряпичных кукол – вроде бы это у меня память о детстве такая. Εсли кто-то из моих родных, увидевших моё «впадение в детство», и крутил пальцем у виска, то помалкивал, зато то, что в колыбельке ночуют вовсе не куклы, никому и в голову не приходило.