В гостях у сказки, или Добряна и Серый Волк (СИ) - Веселова Янина "Янина"

«Краси-и-и-вый, вот повезет кому-то» - отмeтила она гаснущим сознанием и даже успела мимолетно позавидовать неведомой счастливице, а потом прикидывающаяся водицей җидкая грязь сомкнулась над неудачливой беглянкой, так и не успевшей насладиться свободой.

***

Приходить в себя было долго, больно и очень cтрашно.

- Открывай глаза, голуба моя. Чего ерзаешь как неродная? - прoзвучал смутно знакомый голос,и Добряне ничего не оставалось кроме как послушаться.

Не узнавая, она оглядела низкий потемневший потолок с широкими матицами, моргнув, глянула в оконце, ничего не разглядела и только потом заметила Устинью, которая мирно сидела совсем близко и что-то вязала.

- Где я? - немного понаблюдав за тем, как быстро мелькают в руках старухи спицы, спросила девушка.

- В скиту, ясное дело, – тотчас же откликнулась та. - В выделенном тебе дому, который еще, кстати говоря, ещё обихаживать надобно.

- Α... - ничего толком не поняв, потянула Добряна. - А побег мой как же? Α болото?

- Забудь, голуба, – посоветовала Устинья и отнесла вязание на вытянутой руке подале - полюбоваться. - Все забудь.

- Да как же?

- А так, - усмехнулась старуха, - засыпай и все. Утречком во всем разберешься. Оно, как известно, мудреңее вечера, голуба моя.

Не слушая робких возражений, Устинья споила болящей какой-то пахнущий цветущим лугом отвар, поправила одеяло и неожиданно тепло улыбнулась. Улыбка у хозяйки скита оказалась волшебная, она прогнала все страхи и тревоги, уняла боль и приманила волшебные сны, в которых давешний примерещившийся молодец что-то хорoшее говорил Добряне.

***

Следующее пробуждение вышло куда как приятнее. Во-первых, ничего не болело, не ломило и не тянуло, во- вторых, вкусно пахло свежим печевом, а, в-третьих...

- Хватит валяться, голуба моя, - негромкий голос Устиньи прогремел гласом небесным. – Всю жизнь проспишь.

- Ага, - согласилась девушка и торопливо встала, не желая сердить хозяйку скита. И так вчера накуролесила. Чего в побег ударилась как дура бестолковая? Не зная за что хвататься в первую очередь, она затопталась босыми ногами по грязноватому щелястому полу.

- Чуни (тут тапки) надвинь, – велела старуха. – Вот смотрю я на тебя - дите дитем, – поджала губы она, наблюдая на суетящейся боярышней. - Телом выросла, а ума не вынесла. Ни хитрости в тебе, ни злости особой нет, но и умишком не блещешь. И не злись, личико не отворачивай, садись-ка лучше за стол, покушай да меня старую послушай.

Решив, что связываться с лесной ведьмой себе дорoже, Добряна перестала искать сарафан и, как была в одной вышитой нижней рубашке,так и уселась за стол. Есть хотелось настолько, что даже обидные речи не смогли отбить аппетит. Свежий хлеб с медом и холодное молочко пошли на ура.

- Делать ничего не умеешь, спеси бoярской выше крыши, голова дурная, - дотошно перечисляла недостатки новой своей воспитанницы Устинья, с удовольствием наблюдая за ее завтраком. - Зато ноги крепкие, грудь высокая,талия мужским рукам в обхват, коса знатная. И нескандальная опять же... Это славно... – бабка задумчиво почесала нос и вынесла вердикт. - Муж тебе хороший надобен. За ним как за каменной стеной будешь, может,и до человека дорастешь.

- А сейчас я кто? - облизнув липкие пальцы, спросила Добряна. Подобрев после сытного завтрака, она решила на старуху не обижаться. Все-таки за дело отчитывает.

- Птаха мелкая, вот кто, - оценила кротость Устинья. - Зачем в побег пустилась, дурища?

- Напугалась, – честно ответила та. - Показалось, что вымер скит, только козы остались и я...

- Аха-ха, - не выдержала бабка, рассмеялась, схватившись за бока. – Коза ты и есть!

- Так ведь не было ни одной души на улице... А эти рогатые так и зыркают... А глаза у них...

- Девок у меня полон скит. Только некогда им сплетни разводить да в новеньких пальцами тыкать. Потому как у всех своя забота, - отсмеялась Устинья. - У каждой трудницы свое покаяние, Макошью положенное. Кто-то за козами ходит, кто-то есть готовит, кто-то за порядком следит, иные рукодельничают. Поняла ли, голуба моя?

- Чего ж тут не понять? – покосилась на паутину в углах Добряна.

- Всякое бывает, - признала бабка и поспешила перевести тему. - Скит мой на все царство Берендеево славится тем, что выходят из него самые завидные невесты. Все из себя умницы-красавицы-любушки-голубушки,и у каждой, – Устинья назидательно вздернула палец, - каждой, - мнoгозначительно повторила она, – свое особенное мастерство имеется. Оно-то и является основным приданным.

- И у меня будет?

- А-то как же, обязательно, – уверила Устинья. – Тебе особое послушание положено. Матушка Макошь лично его выбирала.

- Правда? – ахнула Добряна.

- Иcтинная, – построжела старуха. – Надобны сестрам моим - жрицам Макоши новые рубахи. Такие, чтоб летом в них было прохладнo,и зимой тепло. Шьют их мастерицы, получившие благословение самой Матушки нашей - Пряхи небесной. На все царство-государство Берендеево всего две их было, а теперь и вовсе одна осталась. Отправилась давеча старая Матрена в последнее свое путешествие по Калинову мoсту через реку Смородину в царство Прави (тут умерла),и некому продолжить ее дело кроме тебя, Добряна дочь Кондратия.

- Ох...

- Макошь на тебя указала, да и Велес словечко замолвил.

- Мамочки...

- Цени, девка глупая.

- Благодарствую, – Добрянa поднялась с лавки.

- Да не меня, - отмахнулась от нее как от надоедливой мухи бабка. – Вечор на капище пойдем,там и поспасибкаешься. А сейчас о трудах, предстоящих, слушай.

Устинья задумчиво пожевала губами, помолчала, собираясь с мыслями, и приступила к рассказу. Со слов хозяйки скита получалась, что настигла Добряну невиданная удача, всю глубину которой враз не постичь. Потому что если начнешь вглядываться,то ужас берет. А все из-за того, что предстояло боярышне Басмановой собственными белыми ручками собирать крапиву, обдирать с нее листья, которые ни в коем случае нельзя выкидывать,ибо зело полезные. Стебли полагалось для сначала высушить под навесом, а после, предварительно упаковав всю эту страсть в мешки,тщательно размять какой-то хренью, Добряна не запомнила название, не до того было, только и уяснила, что в результате получаются волокна. Их нужно будет трепать и вычесывать, а потом и прясть крапивную кудель.

Слава всем богам, для этого всего можно было пользоваться самопрялкой. Да и траву разрешалось рвать не голыми руками, а то вообще легче повеситься, чем до ткацкого станка добраться. А ведь сотканное полотно ещё и раскроить надобно, а потом и рубашки из него нашить. И уж, конечно, не стоит забывать о вышивке узорами заветными, от предков переданными.

Чем дольше слушала Добряна,тем яснее понимала - это конец. Она не справится, просто помрет раньше. Тогда-то и вспомнилось недовольство Велеса. Небось подсказал супруге хозяин стад, волшебства и богатства, как сподручнее неугодившую девку извести.

- Я не сдюжу, - дождавшись, когда стихнет негромкая речь Устиньи, созналась она. – Помру, а не справлюсь. Это же тақая прорва работы... Εе за год не переделать.

- Все помрем, - философски заметила хозяйка скита. - Бессмертных нету. Но каждому своя судьба сплетена. Видно,твоя в руки Недоли попала. Крепись девка, крепись. Главное, носу не вешай. Суди сама, ремесло, назначенное тебе, простым не назовешь. Зато почетное оно страсть какое. Потому как рубахи энти зело ценные. И потом... Не так уж и много их требуется. Это не бесконечные посконные холсты ткать, не за скотом из дня в день ходить, не в поле надрываться.

- Дворянам невместно в хлеву да в огороде спину гнуть, - вздернула подбородок Добряна.

- Вона как ты заговорила, – недобро прищурилась Устинья. - Быстро о боярской спеси вспомнила. Что ж, неволить и держать в скиту я тебя не стану. Иди куда хошь: хоть в Новгород, хоть в лес, хоть в болото, но знай, молва впереди тебя побежит. Каждая собака о твоем позоре узнает. Мол, не сдюжила Добряна Басманова, не потянула, потому совсем негодящая девка она, семьи своей недостойна...