Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок (СИ) - Гэлбрэйт Серина

– Мама прибыла не только проведать меня, но с предложением, – поспешно сообщил Филипп во избежание нелестных комментариев от матушки.

– Каким же?

– Вернуться в Фартерский домен.

– Мы туда и собираемся… но попозже, – я выразительно посмотрела на Филиппа.

– Вы можете вернуться хоть сию минуту, – каплю раздражённо возразила Исабель.

– Прошу прощения, озел Катрино, но нам негде жить. И снимать жильё пока не по карману.

– Вы будете жить у нас.

– У вас?

– В нашем с моим дорогим супругом доме. Не годится, чтобы Филиппе влачил столь жалкое существование и всё из-за…

– Мама! – повысил голос Филипп. – Прекрати.

Исабель неодобрительно поджала губы.

Я же силилась осмыслить столь щедрое, внезапное предложение.

Слишком внезапное.

И чересчур щедрое.

– Озел Катрино, нас вообще-то трое, – нерешительно заметила я в попытке потянуть время и придумать адекватный ответ. – Филипп, я и…

– Твой второй сочетаемый, знаю, – Люсьена удостоили новым скользящим взглядом, в коем смешались колючая брезгливость, растерянное удивление и вымученная готовность вытерпеть этакое недоразумение. – Я говорю о каждом твоём сочетаемом, адара… сколько бы их у тебя ни было.

– Их двое. Пока.

– Надеюсь, так будет и впредь.

– Вряд ли. Я в поисках третьего.

– Тебе не следует проявлять чрезмерное рвение в этих… поисках, – парировала Исабель тоном, возражений не предполагающим. – К тому же, сколь мне известно, на каждого сочетаемого указывает особое зеркало, принадлежащее старшей в роду адаре. Если ты более не относишься к своему роду, то о каком проведении сочетания может идти речь?

Тут дражайшая свекровь, бесспорно, права. Нет паучьего ока – нет указания на третьего сочетаемого. И не то чтобы я нуждалась в третьем мужчине – двоих с лихвой хватало, – но как удержаться и не напомнить без пяти минут родственнице, что гарем мой ещё не полностью укомплектован?

– Мы можем подумать?

– Если желаете, – милостиво разрешила Исабель и перевела смягчившийся взор на сына. – Филиппе, путь был неблизкий, да и перемещение… в мои лета подобные путешествия даются куда тяжелее, нежели в годы юности беспечной. Где я могу отдохнуть с дороги?

– Я провожу тебя в гостиницу, – Филипп коснулся маминого локтя, недвусмысленно обозначая, что визит подошёл к концу.

Исабель величественно мне кивнула и удалилась в сопровождении сына, напоследок бросившего на меня предостерегающий взгляд через плечо. Горничная тенью вышмыгнула следом за госпожой.

Едва за обоими Катрино закрылась дверь, как зал словно отмер: посетители за столом начали негромко переговариваться, Анна растерянно моргнула, будто очнувшись от гипноза, и скрылась на кухне, а я метнулась к стойке и скинула сумку на свободный стул.

– Давно свекромонстр приехал? – спросила шёпотом.

– Кто? – не понял Люсьен и поставил кружку на полку.

– Свекруха… мать Филиппа.

– Перед твоим приездом, – Люсьен подался ко мне через стойку. – Она переместилась из Риджа в Перт, наняла там экипаж и отправилась в Ливент. С Филиппом беседовала недолго, судя по обрывкам фраз, поначалу хотела, чтобы он вернулся один. Он отказался.

– И маменька сменила пластинку, – озвучила я напрашивающийся вывод. – Начала торговаться, раз с первого захода не вышло.

Люсьен кивнул. Помолчал чуть и заговорил, понизив голос:

– В принципе, возможность неплохая…

– Ты о чём?

– Вернуться в Фартерский домен, пожить некоторое время у Катрино…

– С ума сошёл?! – опешила я. – Даже если опустить факт, что чёрта с два я вас всех туда телепортирую вот прямо щас, как ты себе представляешь нашу семейную жизнь с родителями Филиппа? Заметь, мы ещё не согласились, а Исабель уже коррективы вносит. Тебе не следует проявлять чрезмерное рвение в поисках третьего сочетаемого, – передразнила я озел Катрино.

– Мне тоже не в радость находиться под одной крышей с Освальдом Катрино, – напомнил Люсьен. – Безусловно, я птица не столь высокого полёта, чтобы он вовсе меня вниманием удостоил, да и прежде всего он судья…

Которому едва ли есть дело до мелких мошенников и прочих незаконопослушных граждан, чьи правонарушения не слишком серьёзны. И таки да, отец Филиппа – не полицейский, не следователь, ловить преступников не его работа.

Но опасения он всё равно вызывал.

– Однако если мы намерены вернуться в Фартерский домен… раньше ли, позже, неважно… то нам потребуется где-то остановиться. Хорошо бы не под мостом. И лучше остановиться в Ридже, а не в приграничном городке в Осколли. В столице ты сможешь встретиться с одной из адар, входящих в собрание, и поднять вопрос о легализации твоей деятельности и признании тебя независимой от рода Феодоры. Можно податься и в Дорон, но его я не знаю, и связей у меня там нет.

Я вздохнула.

Всё это мы уже обсуждали и правоту Люсьена я признавала. И сейчас зерно истины в его словах было… просто до жути не хотелось и недели проводить бок о бок с Исабель. Подозреваю, терпения её надолго не хватит.

Моего, скорее всего, тоже.

– Ладно, – смирилась я. – В любом случае надо ещё Филиппа спросить, что он себе об этом думает. В конце концов, родители его…

* * *

– Вы совсем обезумели?

– Забавно, – усмехнулся Люсьен. – Варя мне то же самое сказала.

– А-а, так это не ваша совместная идея, а твоя? Следовало догадаться.

Устроив матушку со всеми удобствами в единственной гостинице Ливента, Филипп вернулся в «Волка», и мы организовали совещание прямо на кухне, возле пышущей жаром плиты. Анна вышла в зал, и никто не мешал обсуждать злободневную тему – и заодно помешивать содержимое казана, стоящего на раскалённой конфорке.

– Куда бы мы ни направились, там надо будет зацепиться, хотя бы временно. Денег нет, и сию минуту они ни у кого из нас не появятся. Разве что вернёмся в Ридж, и ты начнёшь одежду свою распродавать. Не знаю, правда, много ли можно выручить за ношенные шёлковые сорочки и вышитые чулки?

Легализоваться необязательно. При желании. Люсьен рассказывал, что возможен вариант с полным уходом меня как адары в глубокое подполье с последующими перемещениями нелегалов – за кругленькую сумму, разумеется. Или по примеру Феодоры в дальние домены податься. Филипп даже спросил как-то раз, не хочу ли я вернуться на историческую родину. Пришлось ответить, что не хочу, вот никак и никогда, и никто меня в том неведомом дальнем домене не ждёт.

А что было сказать? Что на мою настоящую родину не телепортируешься при всём желании?

На последней фразе Люсьена Филипп отвернулся к казану. Забрал у меня лопатку и принялся сам мешать морковь с луком.

– Обстряпаем всё в лучшем виде, тогда и будем решать, – добавил Люсьен.

– Думаешь, в доме моих родителей будешь на шёлковых простынях спать и с золотой тарелки есть?

– Шелка с тарелками меня не волнуют.

– Ты плохо знаешь моего отца. Мама уверяет, что предварительно побеседовала с ним и он согласился, но… меня он с распростёртыми объятиями не примет.

А тут ещё то ли жена, то ли госпожа со вторым мужем в довесок.

– Кто в Ридже не слыхал о судье Катрино? – парировал Люсьен.

– О судье. А о нём как о человеке наслышан?

– Мне хватило того, что я слышал о нём как о судье.

Вкупе с обрывочными, нечастыми упоминаниями Филиппа о своём отце картинка складывалась не шибко оптимистичная.

– Варвара, – на кухню заглянула Анна, – там приехал к тебе…

Сегодня что, день открытых дверей? Или визитов?

– Кто теперь? – уточнила я устало.

– Так не знаю, – смутилась Анна. – Мужчина в летах, но вида важного и одет богато… только не по-нашенски немного.

Удивлённо-настороженные взоры сочетаемых скрестились на мне. А мне-то откуда знать, что там может быть за визитёр важного вида?

Я вышла вслед за хозяйкой в зал.

Посетителей в «Волке» не прибавилось – изрядной клиентурой трактир Бёрнов не отличался и еле концы с концами сводил. За всё время, что мы тут жили, оставшуюся комнату не сдавали ни разу, а зал не видел полной посадки даже по вечерам, когда в трактир подтягивались желающие сытно и вкусно поужинать, но не заморачиваться готовкой.