Невеста серебряного змея (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

Глава 2

Тайны раскрываются

Если вы решили, что это надрывная драма о жизни провинциальной невинной девицы, то поспешу разочаровать. Это не моё амплуа.

Признаться, рехнуться в первые часы в этом странном мире я всё-таки могла. Могла бы, если бы не сны.

В них была вязкая обволакивающая темнота пещеры, блеск серебряных колец, золотые сияющие глаза и мягкое шипение.

Оно убаюкивало. Успокаивало. Рождало странные картины, где стая котов-баюнов — опасных, стремительных стражей Нави, неслась по огромному полю из тысячи трав. Где змей-полоз свернулся кольцами на горе сокровищ, лениво подгребая хвостом колечко с ярко-алым камнем. Где высилась на Васильевском Башня грифонов, та, что в легендарной аптеке Пеля, и дамы и господа с гравюр века девятнадцатого прогуливались по Невскому.

А змеиные кольца крепко обнимали, даря ощущение защищённости, а шипение обещало найти и не отпускать. Именно оно давало силы. И зыбкое ощущение нереальной надежды.

— Матвей Силыч, ну Матве-ей Милый, — тихо заканючила я, — прихватите у волкулаков из пятнадцатой камеры одеяло в обмен на мёду? Медок свежайший, от лешего из четвертой!

Шёл третий день моего пребывания в этом околотке. Я просительно заглянула высшему призраку в глаза. Только ему и было по силам кое-какие вещички с помощью своего дара между камерами переправлять. Мощный призрак, древний.

— Ох, Никушка, егоза, буде тебе. Вовкулаки тебе и так всё дадут и добавят ещё блох от щедрот мохнатых, — проворчал призрак деда, который по виду больше старых русских богатырей напоминал.

— Дед, ну дед, — я заёрзала.

Сегодня что-то скреблось в душе, мешало сосредоточиться. Нет, это был не страх. И сено не застряло в юбках и панталонах. Скорее… предвкушение? Ожидание? Ну, мяу!

— Как есть кошка, баюнье дитя, — оглушительно зарокотал призрак, — да будет тебе одеяло, королевишна.

— Да, смотрю, затянулось дело, — пробормотала невесело и опустила очи долу.

Нечего из образа выходить. И так вон мавка дразнится из семнадцатой. А я…

Да, теперь меня зовут Ника Соболевская и мне снова девятнадцать. Спасибо тебе, девочка, за эту жизнь. Я не забуду.

Ника была скромной и тихой, дочерью мещанина, помощника купца. И мать, и отец — люди без магических способностей. А вот Ника всегда мечтала о магии. Сколько романов о колдунах и юных девах были в ночи залиты слезами! Она окончила с отличием местную гимназию, поступила в институт благородных девиц имени Великой Княжны Милославы Михайловны, но…

Мать умерла несколько лет назад. А спустя два года отец привёл в дом — небольшую квартирку неподалеку от Аптекарского переулка — мачеху. Молодую, всего-то на пять лет старше самой Ники.

С мачехой они не поладили сразу. Но Ника была девочкой скромной. Не умела жаловаться. Отец постоянно пропадал на работе, в командировках. Тянул семью, зарабатывал мачехе на новые камушки и дочке на учёбу.

А теперь мачеха понесла. И решила, что наследство делить между её ребенком и дочкой мужа — это слишком. А тут и ухажёр Никин подвернулся — потерявший берега от вседозволенности дворянин. Сам наследник графский. Мещанка глупая должна на колени прыгнуть и тут же — в постель. А она смеет нос воротить! Да с ним! Вот и сговорились с мачехой. Это мне понятно из воспоминаний Ники, а ей, бедняжке, не было. Просто мачеха велела как-то отправиться по адресу, встретиться с одним её знакомым, забрать у него посылочку. Нике и невдомёк было, что в том доме на Васильевском, между прочим, нумера сдавали. А, когда поняла, куда пришла, да кто её встречает — поздно стало. Другое дело, что тихая девушка отбивалась от негодяя с яростью тигрицы. А под конец, когда уже поняла, что все пропало, что совершится непоправимое… Так и не поняла я, чем она этого мерзавца приложила, но надеюсь, что он навеки останется огурчиком — зелёным и пупырчатым. И тихим.

Только не выдержала Ника огня магии и предательства мачехи. Сдалась. Её светлая душа улетела птичкой на небо, а осталась — я. И угодила в местный «нечистесборник». Отделение для провинившихся нелюдей.

В Российской империи этого мира вполне вольготно сосуществовали наука и маги, обычные люди и колдуны, нечисть и нежить. И…

— Девонька, ну-ка в угол заныкайся. Никак кто-то из жандармов идёт! — проворчал призрак.

Грохот где-то наверху отвлёк от воспоминаний. Посмотрим, кто там у вас явился.

Сердце вдруг бешено забилось. Губы пересохли.

В полутьме отчётливо рисовались силуэты незнакомцев — высокие, сильные.

— По одному на выход — и в портал, — огласили.

Текли минуты.

Когда пришла моя очередь, оковы вдруг расстегнулись сами собой, прутья ушли в пол, а через несколько минут я уже ошарашенно моргала посреди небольшого светлого кабинета. С непривычки резал глаза дневной свет.

Пахло хлебом. Молоком. И змеиной шкуркой.

— Кто у нас-с здес-сь? Ведьма? Нападение на наследника Подлайских? — Раздался весёлый голос с лёгким присвистом. — Милочка, я бы вам премию выписал.

Я резко вскинула голову. Сжала руки в кулачки. И уже хотела высказаться. Но в этот момент раздался негромкий звук. Как будто стук. Или шелест. И изумлённое…

— Князь?

Мужчина за массивным столом в темно-сером мундире без знаков различия резко повернул голову вправо. Я дёрнулась вслед за ним.

— Какая яркая душ-ша. Какое с-сильное сияние дара. Какая ш-ше это ведьма, Александр. Это баюний потомок. Подойди ко мне, девица, — властный низкий голос с отчетливыми шипящими нотками околдовал.

Я обернулась. И застыла, как встопорщенный птенец, под взглядом золотых змеиных очей. Он чаровал. Вызывал безотчетное восхищение. Ощущение узнавания.

Защищённости.

Я уже видела эти широкие плечи, резкие скулы, раскосые глаза, темные волосы, словно присыпанные серебром снега.

— Я ни в чём не виновата! — Произнесла как можно твёрже. — А молодой наследник Подлайских хам, подлец и насильник! Я требую нормального разбирательства!

— Это серьёзное обвинение, барышня, — заметил где-то за моей спиной тот самый Александр.

— Она не солгала ни словом, — в голосе мужчины напротив появился холод.

Пополз позёмкой по кабинету. Снова — глаза в глаза. Не знаю, в какой момент тело меня всё-таки предало — только вовсе не так, как в романах. Колени подогнулись, живот протяжно заурчал, в голове поселилась вата — и я всё-таки рухнула в свой первый позорный обморок.

Последнее, что успела заметить — это серебристый блеск и громкий шлепающий звук. А после — меня обхватили плотные змеиные кольца.

Пришла я в себя под тихий и возмущенный бубнеж.

— Янхард, но ведь дознание проводить всё равно придётся? У нас заявление от Подлайских, их род — опора трона. Ведьма заманила наследника, хотела оженить на себе, но молодая, с силой не совладала. Подлайский не приходит в себя уже четвёртые сутки, и…

Чужой голос перебило резкое, холодное:

— Не дури, Алекс. Ты снова вперёд мысли бежишь. У меня иные сведения. Заявление от Глафиры Ситкиной, кухарки в гостиничном доме на второй линии Васильевского острова. И записка от её домового.

— Но показания жандармов… — Голос некоего Александра не дрогнул.

Скорее, в нём был лёгкий исследовательский интерес.

Голоса слились в гул. Бу-бу. Жандармов подкупили, те рядом дежурили. Бу. Околоточный взяточник.

Я завозилась. Разлепила с трудом глаза. Почему-то мне было очень уютно. Настолько — что хотелось и правда мурлыкать. Из горла вдруг вырвался урчаще-тарахтящий звук.

Я чётко осознавала и где я, и кто я. И поэтому попыталась резво встать.

Но не смогла. Что-то мешало. Тяжёлое, жесткое…

— Это что, настоящий змеиный хвост? — Вырвалось у меня. — Какой тяжёлый! Тёплый. Спасибо большое, что не бросили, милостивый господин, но мне бы встать!

Язык мой — враг мой. Но не каждый день себя обнаруживаешь в кольцах змеиного хвоста. Длинного, чешуйчатого, гибкого и очень приятного на ощупь. Самый его кончик придавил мне ноги — видимо, чтобы я не убежала.