Сиротка в Академии Драконов (СИ) - Герт Эмилия

— Она уже поела, дорогой! — безапелляционно возразила тётя. — Неужели ты думаешь, что мне жаль для неё перепёлки⁈ — возмутилась, словно её обвинили в чем-то крайне неприличном. — Вовсе нет! Я делаю это для её же блага!

Я, неся на подносе грязные тарелки, толкнула плечом дверь из столовой и услышала конец фразы понизившей голос тёти Бригитты:

— У неё нет будущего, милый! Есть только много работы. Очень-очень много тяжелой и грязной работы! И чем раньше она это поймёт и смирится со своей участью, тем будет лучше для неё!

Я не сердилась на тётю за её слова. Возможно, она права. Ведь у меня и в самом деле очень много работы. Меня огорчал лишь один момент в моей жизни. В последние дни я почти перестала чувствовать свои магические потоки. Я продолжала делать упражнения, но течение магии словно замедлилось, если не сказать вовсе сошло на «нет». Меня это беспокоило, но я не понимала причины таких перемен. Хотя, одна догадка по этому поводу у меня все же была, но её еще нужно было как-то проверить.

Я доела пирог и принялась за чистку овощей. Грета, закончив украшать пирожные, поставила их в холодный шкаф. Артефакт с ледяными кристаллами тоже был приобретен еще моим отцом, но до сих пор служил исправно. Магическое освещение центральной — жилой — части замка тоже осталось прежним, оборудованным еще моим отцом, как и водопровод. А вот отопление этой зимой вышло из строя и пришлось топить дровами камины, чистка которых, конечно же, легла на наши с Сверром плечи.

Дядя Мортен поговаривал о том, чтобы перейти на отопление углём, о чем я думала с содроганием: вёдра с углем неподъемно тяжелы, да и угольная сажа покроет весь замок, и я уже знала, кто будет её оттирать. Но, к счастью оказалось, что наши камины не предназначены для отопления углем, и теперь дядя рассматривал, какой вариант ему будет дешевле: переделывать камины или починить магическое отопление.

Грета взяла большую доску и стала ловко шинковать почищенные и вымытые мной овощи, когда дверь на кухню отворилась, и взволнованный дворецкий Сверр, задыхаясь от быстрой ходьбы, произнёс, обращаясь ко мне:

— Деточка, Аста, хозяйка велит тебе подать чай Его Светлости! Чайник и два прибора!

Сильное волнение Сверра каким-то странным образом передалось и мне. Я заметалась по кухне, доставая с полки банку с чаем, ополаскивая кипятком чайник, собирая на серебряный поднос тонкие фарфоровые чашки и серебряные ложечки. Открыла холодный шкаф в поисках сливок и пирожных, одной рукой пытаясь развязать и стащить с себя уже измазанный с утра фартук, чтобы повязать чистый.

Наконец, чай был заварен, фартук повязан, сливки и пирожные пристроены на поднос вместе с чайными парами, и я, подхватив поднос, пошла в предупредительно открытые Сверром двери. На ходу вспомнила, что даже не проверила, насколько растрепалась заплетенная с утра коса, но было уже поздно что-либо менять, да и, в конце концов, кому там интересно, как я выгляжу? Аж никому, как говорит Грета. Никто не обратит внимания, приняв меня за прислугу.

Я внесла поднос в гостиную, поставила на низкий столик и, по привычке, сразу стала разливать чай, забыв, что при высоких гостях делать это должна хозяйка дома, так учила меня мама. Но, у нас в замке высоких гостей не бывало никогда, а прибывших из деревни родственников тёти Бригитты всегда обслуживала я, поэтому, разволновавшись, я напрочь забыла о тонкостях этикета. Тётя же, похоже, так и вообще об этом ничего не подозревала, потому как продолжила сидеть с благостной улыбкой, делающей её похожей на сытого хомяка.

Герцог же, безусловно, о хороших манерах и правилах этикета знал всё, поэтому я разволновалась ещё сильнее, но отступать уже было поздно, чай я успела разлить по чашкам. Была — не была! Я взяла чашку и, шагнув к герцогу Тарбену, подала ему чай.

Герцог смотрел на меня пристально. Если бы я разбиралась в магических терминах, то сказала бы, сканировал меня насквозь. Волнение моё достигло критического предела, кровь застучала где-то в висках, в глазах на миг потемнело, рука дрогнула, и чашка, расплескав содержимое, звякнула об пол, обдав сапоги герцога острыми осколками.

— Безрукая! — досада в голосе тёти выдала крайнюю степень её раздражения.

Глава 2

Холдор летел над едва покрывшимися зеленью лесами своего герцогства и вдыхал полной грудью прохладный утренний воздух. Весна нынче чудесно благоухала смесью запахов первой листвы, молодой травы и ранних луговых цветов. Впрочем, как и всегда, просто за зиму эти ароматы забывались, и каждая весна пробуждением природы по особенному будоражила кровь молодому дракону.

Холдор Тарбен за много лет привык каждое утро неизменно подниматься на верхнюю площадку самой высокой башни своего замка и срываться оттуда в рассветные лучи солнца уже огненным драконом.

Сегодня он не просто разминал крылья и мускулы, закладывая привычные виражи. Он летел по делам. Список магически одаренных детей из семей древних Драконов лежал на его рабочем столе с нового года и, Холдор, просматривая его, отметил тех, кому уже исполнилось шестнадцать лет.

Теперь его задача — лично навестить этих детей и проверить уровень их дара и особенности магии, чтобы вручить приглашение для поступления в Академию Драконов, ректором которой он был последние три года после смерти отца, основавшего Академию.

Поэтому раз в неделю Холдор выбирался в командировки по графствам своего герцогства Тарбен, хотя в его Академии Драконов стремились получить образование и дети герцогов со всего королевства Арнбьорн.

Экономя своё время, большую часть пути Холдор всегда летел драконом, отправив заранее карету с помощником в условленное место. Приземлившись в ближайшем лесу у кареты, оборачивался человеком, одевался и чинно подъезжал к фамильным особнякам, как и положено приличному герцогу.

Именно сегодняшний визит в графство Вебранд немного волновал обычно спокойного и достаточно уравновешенного Холдора Тарбена, ибо отправил его память в не до конца зажившие воспоминания пятилетней давности.

Пролетая над землями графства, зорким драконьим глазом выхватил Холдор полуразрушенные, плохонькие домишки деревень, бедно одетых людей на полях, пашущих землю на худых быках. Увиденное сверху встревожило герцога.

Приземлившись, Холдор принял человеческий облик, оделся и вышел к людям, занятым работой на полях.

— Вы арендаторы или крестьяне, добрые люди? — поинтересовался герцог.

— Мы-то крестьяне, — отозвался самый рослый и взрослый по виду мужик, поклонившись. — Земли арендаторов вон с того поля начинаются, за перелеском, да только немногим лучше дела у них.

— А что, так плохи дела у вас? — проявил искренний интерес вельможа.

— Да уж не веселы, — подвинув шапку, мужик почесал голову и ответил злым и обреченным тоном человека, которому уже совершенно нечего терять в этой жизни. — Хозяин нынешний — далеко не то, что прежний-то был, — махнул рукой. — Жаден, что голодный пёс. Всё ему мало! Помощи от него никакой! Знай только, руки выкручивает простому люду. Удобрений не даёт, оттого и урожай плох. А сам всё требует, всё ему мало, упырю, мало! — мужик с досады плюнул себе под ноги.

Холдор протянул мужику золотой и, попрощавшись с людьми, сел в свою карету. Кучер тронул застоявшуюся четверку лошадей, и карета покатила в сторону стоящего на крутом берегу реки, замка. Тучи в мыслях герцога сгущались.

Въехав во двор замка, карета остановилась у высокого каменного крыльца. Кучер, спрыгнув с козел, откинул подножку и герцог, а за ним и поверенный вышли на широкий, выложенный серым камнем, двор.

Холдор поднялся по высокому крыльцу и вошел в, приветливо распахнутые дворецким, двери замка Вебранд. С портретов холла на него взглянули знакомые лица, и память вновь погрузила Холдора в свои чертоги с новой силой.

Более пяти лет назад этот замок принадлежал боевому офицеру его отца — графу Алвису Вебранду, погибшему вместе с супругой при великом прорыве. Тогда полегло много сильных драконов.