Гувернантка для капризного принца (СИ) - Фрес Константин
— Знаешь, — произнес он странно, доверительно, — а ведь ты красива. Если бы ты была еще и покладиста.
— Нет.
— Ну нет так нет, — принц даже не поморщился от ее яростного отказа. — Сильно-то никто и спрашивать не станет. Подержите-ка ее!
— Насиловать женщин, шантажировать, издеваться над детьми — удел ничтожных слабаков!
Девушка очень хотела задеть мужчину за живое; хотела расшевелить его, хотела увидеть в его глазах настоящее, живое чувство, обиду или злость.
«Неужто ему все равно?! Он же не может всерьез думать, что то, что он вздумал сделать, нормально?»
Но, кажется, ему в самом деле было плевать.
— Ты ошибаешься, о, как ты ошибаешься! — прошептал он голосом опасным, жутким и страстным.
От этих слов у нее мурашки по коже побежали.
Ее словно опахнуло стужей, промораживающей до самого сердца.
— все то, что я сделаю с тобой, я сделаю потому, что в нашей Десятилетней Войне я оказался сильнее твоего никчемного отца. А слаб, как раз, оказался он. знаешь, что он сделал бы со мной, если б одержал верх? Знаешь, чем он грозился?
Принц обхватил ахнувшую девушку сильной рукой, привлек к себе, прижал тесно-тесно, так, что она чувствовала пульсацию крови в его напряженном члене.
— Как ты думаешь, я красив?
Девушка нервно сглотнула, глядя в его темные глаза и не понимая, куда он клонит.
В висках ее стучало, от близости этого мужчины, от жуткого, хищного, острого взгляда его темных глаз бросало в нервную дрожь.
—Я не..
— Неужто трудно сказать, да или нет, — ворковал он, по-хозяйски оглаживая ее ягодицы сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Ей казалось, что под его ладонями у нее кожа горит, нервы пронзали тысячи раскаленных игл. — Ну?
ЕГО голос был обволакивающим. Глубоким, бархатным.
«Наверное, от его тембра девки теряли голову и сами шлепались на спину, растопырив ноги» — в отчаянии подумала она.
Его ладонь, путешествующая по ее телу, опустилась под ягодицы и попыталась проникнуть меж ее ног.
Девушка вскрикнула и рванулась прочь, но принц жестко удержал ее. Его рука больно впилась в ее тело, так, что из глаз ее брызнули слезы.
— Куда же ты? — интимно проворковал принц, склоняясь над ее часто вздымающейся грудью. — Мы еще не закончили. Ну, так ты ответишь на мой вопрос? Ты считаешь меня красивым?
Говорил он ласково, это верно; только вот руки его творили нехорошие вещи. Одна рука наставила синяков на нежных боках девушки, удерживая ее рядом насильно, а вторая бесцеремонно и грубо протиснулась между ее ног.
Пальцы толкнулись в лоно, и девушка вскрикнула от жгучей боли. Из глаз ее градом хлынули слезы, то боли и унижения.
— О, девственница! Какой приятный сюрприз! Разве ты не была ни с кем обручена?
«Девственница! — мелькнула у девушки в голове. — Снова здорово! Только этого не хватало!
— я не…
— Вот, заговорила. Так что там с ответом? красив я?
— Да! — выдохнула она, сжимаясь, потому что бесцеремонная рука принца поглаживала ее между ног массировала ее лоно, проскальзывала дальше, меж ягодиц, хватая, ощупывая все.
На ее ответ принц усмехнулся.
Темные глаза его сощурились, стали кроткими, ласковыми, бархатными под тенью черных ресниц.
— Не просто красив, — поучительно произнес он, — а идеальное творение природы и моих родителей, конечно. Безупречен. Практически произведение искусства. Так?
— в ярости подумала она.
ЕО пальцы чуть погрузились в ее тело, снова причиняя боль, и девушка заплясала на самых кончиках пальцев, закусив губу, чтобы не раскричаться.
Принц склонился над ее лицом, словно хотел поцеловать или, точнее, выпить ее крики, если она вдруг вскрикнет от боли.
На своем лице она чувствовала его дыхание, горячее, обжигающее дыхание распаленного зверя.
ЕГО тело, прижившееся к ней, дрожало мелкой дрожью от возбуждения, и каждое его касание было полно дикой жажды.
Жажды ее тела. Жажды ее запаха, ее лона, ее сока желания.
Жажды ее изнеможения.
Он не притворялся, не играл. Он хотел ее, и не только секса с ней — он хотел ее растерзать, разорвать, упиться ее страхом и болью.
Странное, непонятное влечение было смешано с ненавистью, и принц не повалил ее на пол и не взял лишь потому, что сам не знал, чего хочет больше, убить или оттрахать как следует.
— Так?! — с напором переспросил он, и она взвизгнула, когда один из его пальцев скользнул в ее тело сзади. Стыд-то какой!
— Да, да! — выкрикнула она, багровея.
— Вот видишь, — с удовлетворением кивнул он, продолжая унизительную пытку. —А
твой отец, издеваясь, обещал меня изуродовать. В случае победы он обещал отрубить мне пальцы — да-да, те самые, которые на данный момент в тебе находятся, — отрезать уши и язык ослепить, слегка поджарить на костре, переломать кости и на полгода посадить в бочку. Если б после этого я выжил, то меня можно было б показывать на ярмарке за деньги, как самого чудовищного, полусгнившего уродца, какого только видел мир.
— Но ведь не сделал же! — выкрикнула девушка, извиваясь. Пальцы принца проникали в ее тело все настойчивее, все глубже, и она просто сходила с ума от боли.
— Ты думаешь, он пошутил? — задумчиво произнес принц. — Не думаю. Но в любом случае, хорошо, что проверить это мы не можем. Так что ты должна быть мне благодарна. Я не собираюсь тебя уродовать и жарить на костре. Я всего лишь хочу немного... обесценить ваше поганое имя. Старшая дочь потаскуха, младшая моет полы, убирает навоз — это все, на что годятся герцогини Флоренс.
— Ты обещал не трогать сестру, мразь.
От его гадких обещаний девушка взвивается, словно он ожег ее плетью. Ярость и отчаяние накатывают на нее, она кричит исступленно, молотя кулачками по его плечам.
Но услышав ее гневные слова, он расхохотался.
Этот смех, словно остро отточенный нож, полоснул девушку по сердцу.
Смеющийся принц был еще прекраснее, в его темных глазах плясали смешливые искры, только вот смеялся он над чудовищными вещами.
— Чудовище, — выдохнула девушка, дрожа от отвращения и страха. — Какое же ты чудовище.
Глава 2. Ее Лютейшее Величество
Принц больше не смеялся.
— Пошли все вон отсюда! — скомандовал он, и стража поспешно удалилась.
Вслед за воинами выбежали девицы, прижимая к груди свои одежки. Принц не позволил им даже одеться.
Он грубо ухватил девушку и швырнул ее на постель, навалился сверху.
— Не нужно, не надо!
Она рыдала, сама не понимая, от чего.
Ведь это же не правда?!
Это же снится ей?!
Этого не может быть!
Принц рванул ворот ее пуританской ночной сорочки, раздирая одежду в лоскуты.
Коленом больно вклинился меж ее судорожно сжатых ног и разжал их, грубо и жестко, так, что она вскрикнула.
— Да есть же в вас что-то человеческое! — закричала она в ужасе, ощутив его жадные руки на своем голом животе, на бедрах.
— Вот как заговорила, — прохрипел он. — Вспомнила о человеческом?!
В красивого молодого человека словно бес вселился.
Он стал жутким, жестким, беспощадным и холодным.
ЕГО руки были словно из стали отлиты.
Они причиняли лишь боль!
И немудрено: приподнявшись над рыдающей девушкой, он бесцеремонно закинул ее ноги себе на плечи и приставил свой возбужденный член к ее лону.
— Сволочь похотливая! — заверещала девушка, ощущая первое проникновение и жгучую боль. — Ищи себе другую пещеру, динозавр-переросток.
Не соображая, что делает, она вцепилась в его лицо ногтями, но он без труда заломил ей руки и жестко, беспощадно двинул бедрами, вдалбливаясь в ее тело.
Она взвыла, ощутив в себе его огромный напряженный член, жесткий, словно железный.
А принц, глядя в ее искаженное от боли лицо, жестко толкнулся еще раз, торжествуя свою победу над ее распростертым телом, прохрипел:
— Теперь ты моя. Помеченная мной, навечно моя. Моя игрушка, моя собственность, моя вещь. Поняла?! Только моя.
