(не) истинная. Полюбить вновь (СИ) - Евгеньева Екатерина

— Позвольте представиться, герцог Дерек Бедфордский. — Прекрасный мужчина с пепельными длинными волосами, убранными в низкий хвост, одетый по последнему слову моды в антрацитового цвета костюм, подошел ко мне, протягивая руку.

— Баронесса Амалия Виндзорская. — Сделав неглубокий книксен, я протянула в ответ свою. Лёгкий поцелуй жёг даже сквозь перчатку.

— Разрешите вас ангажировать на последний танец? Если, конечно, у дамы ещё осталось место для записи в бальной карте. — Бархатный мягкий голос словно проникал в душу, разливаясь теплом.

— Почту за честь. — Румянец скрыть не представлялось возможным, а голос мой немного дрожал.

Остаток вечера в ожидании котильона прошёл для меня как в тумане, я нервничала, повторяла в уме последовательность шагов, поэтому, как только зазвучала мелодия, я в предвкушении немного отошла от компаньонки, ища глазами герцога.

При всей моей любви к танцу и довольно большим для моих лет опытом, рядом с ним я почувствовала себя неумехой, только вступившей на путь изучения танцевальных па. Надо отдать должное Дереку, он стойко сносил все мои провалы. Я волновалась так сильно, что то и дело сбивалась с шага, а ему приходилось меня выравнивать, делая вид, что всё в порядке, и поддерживая непринуждённую беседу. Из неё я узнала, что он не первый раз приезжает сюда, но на этот раз его миссия подошла к концу и в самое ближайшее время он покинет нашу страну и вернётся на родину.

— Ах, как бы мне хотелось побывать где-либо ещё, помимо нашего баронства. Думаю, что когда я окончу университет, то мне представится эта возможность.

— Вы уже поступили? — При моих словах герцог немного побледнел, но быстро пришёл в себя, тряхнув головой и убирав выбившийся из причёски локон, упавший ему на лицо.

— Ещё нет, как раз планирую подавать документы для прохождения экзамена. Если не ошибаюсь, то приёмная комиссия как раз начинает работу со следующего месяца.

Не могу сказать, показалось мне тогда или нет, но он вздохнул с облегчением и словно даже немного расслабился.

— Уверен, у вас всё получится и в скором времени вы порадуете нас своими успехами в учёбе. — Его улыбка завораживала и давала надежду, что всё будет именно так, как он и говорит.

В дальнейшем танец прошёл в тишине и без происшествий. Я наконец-то успокоилась под теплом рук герцога, дыхание от поддерживающих ноток в его голосе тоже успокоилось, и я расслабилась. Полностью отдалась танцу, наслаждаясь и партнёром, и всем происходящем вокруг, кружась в унисон с другими парами. Надо отдать должное герцогу, он как галантный партнёр не обращал внимания на бросающих горячие взгляды женщин, танцующих поблизости и нарушающих этими самыми взглядами все нормы этикета, так как смотреть им полагалось только в сторону своего партнёра, а никак не заглядываться на моего.

После окончания танца снова последовал книксен, и герцог повёл меня в сторону ожидавшей меня компаньонки.

— Мне было приятно ваше общество, благодарю вас за танец. — Он внезапно остановился, всё ещё поддерживая меня под руку.

— И я вас, ваше сиятельство.

Когда он коснулся меня чуть выше локтя, в том месте, где перчатка немного спустилась, обнажая белую кожу, меня словно кольнуло, обдало жаром и одновременно холодом, и только потом я заметила, что, в нарушение всех норм и правил этикета, его рука сейчас была без перчатки.

— Прошу меня извинить, — не дожидаясь моего ответа, он просто оставил меня посреди зала, так и не доведя до нужного мне места, и ушёл.

***

— Это позор, Амалия! — Матушка встретила меня криками, как только мы вернулись домой. — Что скажут люди!

— А что они скажут? — Я чувствовала себя уставшей, словно целый день проработала на чёрной кухне. Конечно, я там ни разу и не была, и как чувствуют себя кухарки, не знала, но почему-то представляла себе именно такие ощущения.

— Что тебя бросил посреди зала герцог! Такой позор, теперь это ляжет пятном на нашу репутацию и жениха найти станет ещё труднее. О чём ты только думала?

— Не совсем понимаю вас, матушка. — Я и правда была в замешательстве. Мало того, что я действительно не понимала, в чём состоит суть претензий — не я же его бросила, не я убежала, — так еще и голова отказывалась хоть о чем-то думать, будто ватная стала.

— Надо было быть ещё вежливее, ещё послушнее. Так глядишь и потом бы ещё раз пригласили на такой бал.

Спорить было бесполезно, видимо, это и будет моей участью — из-за нашего положения в обществе всегда быть для матери недостаточно хорошей. Я понимала, что это моё предназначение — выйти замуж, — как и у любой другой девушки, но учёба в университете могла стать неплохим подспорьем в этом. Девушки с образованием пользовались б о льшим спросом на рынке невест, о чём я и не преминула сказать.

— Ступай наверх, Амалия, и чтобы до завтрашнего вечера я тебя не видела. Университет она придумала! В наше время было достаточно лишь происхождения для замужества, а сейчас… Так и проходишь старой девой, как твоя тётка Марджери.

Раздевшись при помощи Мисси и приняв ванну, я легла в кровать. От слабости немного подташнивало, а кожа в том месте, где её задел герцог, горела. Возможно, дело было в волнении от произошедшего на балу, возможно, в самом знакомстве с аристократом такого высокого статуса, но уснуть при всём моём плохом состоянии я смогла не сразу. Прокручивая в голове сотни диалогов, которые могли бы быть, но не стали явью, я каждый раз оставалась в центре зала одна. Не было ни одного варианта развития событий, где бы он довёл меня до компаньонки. Наконец, забывшись сном, мне кажется, под утро, я провалилась в водоворот сновидений, не приносящих покоя даже во сне.

— Просыпайтесь, ваша милость! — Звук шёл откуда-то далеко, будто из-под толщи воды, проникая в голову молоточком. — Матушка хочет вас видеть немедленно.

С таким аргументом, как матушка, спорить было бесполезно, поэтому пришлось, приложив немало усилий, всё же открыть глаза. На удивление, сейчас я чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся, словно и не со мной приключились вчера все эти странности. В комнату уже вошла Мисси и распахнула окно, впуская прохладный воздух раннего утра.

Я резким движением скинула с себя одеяло, запахнула поглубже полы халата и, потянувшись, направилась к окну. Это было для меня своеобразной традицией — начинать новый день, вдыхая свежий воздух.

— Видимо, я вчера вас плохо помыла, ваша милость, прошу меня простить. — Служанка с опаской подошла ко мне вплотную, показывая на левую руку.

— А, что? Помыла? — Я не совсем поняла, о чём идёт речь. Лишь когда она взяла мою руку чуть выше предплечья и аккуратно повернула на свет, я поняла, в чём дело.

Подбежав к трюмо, ещё раз посмотрела на руку в отражении и произнесла лишь одно:

— Не может быть.

На руке красовался какой-то неизвестный мне символ. То, что это не грязь, я поняла сразу, не может она так переливаться серебром, да и Мисси, надо отдать ей должное, всегда качественно исполняет свои обязанности. Приглядевшись, я увидела, что на руке теперь изображён дракон, свернувшийся калачиком вокруг цветка в защитном жесте.

Быстро приведя себя в порядок, надела светло-голубое платье для завтрака и, добавив к образу лишь серьги с топазами, подчёркивающие цвет моих глаз, я поспешила вниз к уже ждавшей меня матушке, чуть не сбив по пути парочку служанок.

Замерев перед закрытой дверью, я успокоила дыхание, одернула чуть сбившийся по дороге подол платья вниз и, сделав глубокий вдох, медленно открыла дверь, ведущую в парадную залу.

— Рада тебя видеть, дочь моя. — Матушка стояла около накрытого чайного столика, теребя платочек в ожидании меня.

— Прошу прощения, что заставила вас ждать. — Пройдя в центр залы, я уже было приготовилась сесть, недоумевая, почему маменька всё ещё стоит и что же такого срочного случилось, ведь менять свои указания она не любила и вчера ясно дала понять, что видеть до вечера меня не хочет.