Ледяной венец. Брак по принуждению (СИ) - Туманова Ульяна

— У меня нет никакого дара! — протестую я. И говорю чистую правду. — Я без понятия, кто такие джинны, но они ошибаются!

Да что вообще он несет? И как только я оказалась в этом аду?!

— Джинны не ошибаются, — говорит мотт, снова пряча взгляд.

— Что у тебя с глазами? — при виде этих далеких огней у меня снова перехватывает дыхание.

Приоткрыв губы, будто мне не хватает воздуха, я тянусь к ним, в сине-зеленые сокровища, в сверкающее золото. Сердце захлестывает волна незнакомого чувства, и даже затекшие руки за головой меня не беспокоят. Только огни! Важны только огни…

Я останавливаюсь, когда чувствую тепло лица и губ своего ненавистного мужа.

— Пошла вон, — рычит он, не давая нашему поцелую случиться, и огни тут же гаснут.

Теон уходит куда-то в глубь комнаты. Кажется, что сама тьма укрывает его своими крыльями.

— С удовольствием, — бросаю в ответ и поднимаюсь со стола.

Ноги дрожат, тело моментально покрывается испариной. Это первый раз, когда мне жарко в этом проклятом замке!

Быстро собираю с пола вещи, натягиваю на себя остатки платья и выбегаю за дверь.

Что это было? Как он это сделал? Вся кожа на моем теле полыхает. Мне нужно как можно скорее смыть его с себя! Содрать остатки его прикосновений, будто их и не было.

Глава 2

С возвращением мотта, кажется, даже погода сошла с ума — всю ночь и утро в изрисованное морозным рисунком окно, билась буря. Порывы верта бросали в окна крупный снег и кусочки льда.

Сошли с ума и слуги, что с рассвета носились по форту взвизгивая, будто произошло нечто радостное и настало время праздновать. Были ли они так рады возвращению хозяина? Или для радости у них была другая причина?

Но ни буря, ни слуги не потревожили моего сна. Потому что в ту ночь я не сомкнула глаз.

Сначала я пыталась отойти от будоражащей тело дрожи, прижавшись к стене в пустом закоулке форта. Хорошо, что я выучила такие места. Никто не перечил бродящей по ночам жене мотта, пока тот благополучно отсутствовал. Так мне и удалось найти скрытые от глаз, укромные островки.

Сердце нехотя успокоилось, дыхание выровнялось. Искусственная тишина форта давила. Все его обитатели куда-то испарились, знала бы куда — присоединилась бы. Садящееся за горизонт солнце мутной точкой опускалось в заснеженные ели. Дальше них ничего видно не было. Из какого бы окна я ни смотрела, на какую бы башню не взбиралась, виднелись только деревья и снег.

Пожевала губу размышляя, что делать дальше. Смертельный холод, исходящий от стен и пола, очень мотивировал. Покрывшаяся испариной спина замерзала быстрее остальных частей тела.

Высунув нос из укрытия, я тихонько отправилась обратно — в сторону своей комнаты. Проблема была только одна — именно ее мотт запечатал темнотой чтобы надо мной надругаться. Другой комнаты у меня не было.

На носочках я вышла в галерею с узкими окошками, отсюда увидела распахнутую дверь в свою спальню. Инстинктивно прислонилась к стене и не дыша прислушалась.

Теон вышел из комнаты в одних брюках. Последние рассеянные лучи солнца подчеркивали достоинства моего безумного мужа, о которых я и не догадывалась. Вернее, не хотела обращать внимания.

Широкая мускулистая спина с буграми перекатывающихся мышц, сильные руки с просматривающимися венами. Дорожки мелких мышц вели под ремень, а там… Я помнила его возбуждение. Сильное, напористое, неумолимое.

Арт тоже меня хотел. И пусть от этой фразы хотелось скривиться, но это было именно так. Он хотел, а я… ничего не чувствовала и никогда не позволяла ему дотрагиваться до себя в интимных местах. Он был терпелив, говорил, что дождётся свадьбы, а если и после нее я не передумаю, будет ждать сколько нужно.

Теон же говорил о пророчестве, и что оно создало меня для него. Бред! Он меня украл, заточил в свой склеп и мучает. Вот оно! Он просто безумен.

Взгляд снова прилип к мотту. В Третьемирье так выглядят мужчины, которые занимаются атлетикой и едят только овощи с мясом. Даже тут мы с ним не сходимся. Терпеть не могу мясо. И его.

Он провел рукой по пепельным волосам и… посмотрел на меня. Да, меня скрывала темнота. Да, я почти не дышала. Но он меня видел.

Я вжалась в стену, и не моргая смотрела на него, боясь продолжения. Но Теон не шевельнулся в мою сторону. К его ногам стеклась темнота и поглотила, укутав его черными рваными крыльями.

Это было жутко.

Мотт исчез. Я несколько минут постояла, убедилась, что это не ловушка и побежала в свою комнату. Вооружившись тяжёлым подсвечником, я с ним и просидела всю ночь под звуки бури.

Служанке с завтраком дверь я не открыла. Пусть думают, что обленилась и сплю. В сотый раз я принялась обхаживать свою комнату по кругу.

Эл говорила, что эта кровать для супругов и по приезду мотт начнет со мной жить. Как хорошо, что она ошибалась. Предчувствие говорило, что хозяин этого склепа не станет жить с такой как я.

Надо еще найти способ, чтобы и о близости он думать перестал.

Живот тут же облизала теплая волна и я приложила к нему руку. Перед глазами замерцали золотые, зеленые и синие огни, что перемешались словно краски на палитре.

Ничего такого я никогда не видела. Огни будоражили, манили, ослепляли… И выбегая из комнаты прошлой ночью, я клянусь, что видела разноцветные мазки на закатном небе.

Это наверняка магия мотта. Одно из ее проявлений. Такое же, как и тьма, что ранила меня прошлой ночью.

Предплечье побаливало, но уже начало заживать.

В дверь постучали. Я не двинулась с места. Мотт бы вышиб двери, не удосуживаясь таким жестом приличия. Слуги постучат и уйдут. И только Эл, имеющая ключи от этих покоев, может сюда войти беспрепятственно.

Еще несколько вежливых ударов по деревянной поверхности, и после моего очередного молчания в замке провернулся ключ.

Эл осторожно просунулась через проем убеждаясь, что я не сплю.

— Что-то случилось? Вы не выходили все утро.

— Не хотелось, — спокойно ответила я, предвкушая реакцию на свой внешний вид.

Эл хмыкнула и уставилась на меня большими серыми глазами. Сама в приличном черном, приталенном платье и длинном жакете подбитым мехом, она смотрела на меня с неприкрытой претензией. Тонкие пальчики с выкрашенными бордовым ногтями поправили ровное серебристое каре.

— Лея, вы супруга верховного мота Авенты. Почему вы продолжаете носить… это?! — она указала на мои любимые синие джинсы и свободный вязаный свитер белого цвета.

— Это, — я выделила, — одежда в которой мне удобно. Один только вид платьев, которые вы хотите, чтобы я носила, провоцирует у меня простуду. Половина из них прозрачные!

Как например то, что меня вынудили надеть вчера. И оно еще было приличным. Цель остальных нарядов огромного гардероба так же прозрачна, как и большинство тканей, из которых они пошиты.

— Вы молодожены, — подтверждая мою догадку обронила Эл. — У верховного утонченный вкус, в таком наряде вы его только отпугнете.

Она направилась в сторону гардероба, по-королевски держа идеально ровную спину, и распахнула дверцы.

— Вот, — она подсунула мне темно-красный бархат с вырезом на груди, что доставал почти до пупка. — К этому есть рубины. Колье и браслет… да! — воодушевленно добавила она.

— Нет, — я перебила ее.

— Лея, — она посмотрела на меня так, будто я идиотка, — пророчество исполняется. Ни один свитер и штаны как у рабочих, что добывают уголь в шахтах, — она указала на джинсы, — не остановят процесс.

— Какой еще процесс? — я устало потерла глаза. — Того, что ваш хозяин рано или поздно надо мной надругается?

Эл зло сощурилась, такой я ее еще не видела.

— Вы не ведаете, что несете, — она сделала паузу, — дорогая. Верховный мотт отличается от мужчин, которые окружали вас в Третьемирье. И с женщинами обращается бережно. Он благородно их спасает, — загадочно сказала она и едко добавила, — а некоторых даже терпит.

— Видели бы вы его вчера, — съязвила я.