Донна Роза (СИ) - Лин Айлин
- А вот мои болячки тебя вовсе не касаются, - фыркнула в ответ, но беззлобно, - я с вами.
- Вот и славно, - обрадовалась Людмила и засобиралась. - Экскурсия начнётся сегодня после четырёх вечера, когда духота чуток спадёт.
"Королева улиц" поражала яркостью и пышностью зелени, растущей вдоль аккуратной дороги. Велосипеда мне не нашлось. Я была дамой весьма упитанной и колоритной, оттого экскурсовод предложил взгромоздиться на смирную усталую лошадь.
Ехидный взгляд Светки меня покоробил и я, упрямо сжав губы, согласилась на эту авантюру.
И сначала всё было просто прекрасно: коняшка медленно несла свою тяжёлую ношу, я глядела по сторонам и полной грудью вдыхала дивные ароматы античности, которые, казалось, пропитали всё вокруг: от мощёной дороги до деревьев и даже синего с редкими облачками неба.
На очередном повороте велосипедисты и некоторые, кто так же как я, оседлал непарнокопытных, ускорились и я, чтобы не отстать от них, осторожно сжала пятками лошадиные бока, вот только та осталась глуха к моим понуканиям. Я повторила, но порезче и посильнее, и уже отчаялась, когда животное, до того смирное и равнодушное, вдруг ни с того ни с сего резво бросилось вскачь.
- А-а-а-а-а!.. - заорала, завизжала я, шляпка улетела куда-то в сторону, от страха я зачем-то бросила вожжи и, как следствие, на очередном крутом повороте пушечным ядром вылетела из седла. Полёт мой был наверняка весьма зрелищным, вот только недолгим.
Встреча с землёй не принесла ничего хорошего: грузно бухнувшись оземь, затылком треснулась обо что-то твёрдое и острое. Страшный треск... невыносимая вспышка боли и мир померк...
Глава 3
- Синьорина Роза, - настойчивый голос пробивался через пелену боли. Голова трещала так, что, казалось, вот-вот и расколется. - Как вы? - кто-то осторожно прикоснулся к моему плечу. Это простое действие вызвало волну боли по всему телу.
- Оо, - простонала я и смогла-таки разлепить веки. Первое, что увидела это полные беспокойства карие глаза какой-то женщины. - Пиить, - прохрипела я, испугавшись собственного голоса. Он был другим, даже интонации иные. И говорила я не по-русски, чудны дела твои...
Память возвращалась урывками, и всё же я смогла вспомнить и конную прогулку по Аппиевой дороге, и как вылетела из седла взбесившейся кобылы, будь она неладна!
Тем временем испуганная женщина исчезла из поля зрения, а веки мои снова потяжелели, но через пару мгновений меня осторожно приподняли и прижали к губам край какой-то фляжки. Жадно присосавшись, осушила всё до дна. И мне было глубоко фиолетово, что вода имела странный болотистый привкус, и ещё оказалась омерзительно тёплой.
- Я отправила пастушка Абеле, что пас неподалёку коз, в поместье. Простите моя синьорина, но без помощи дона Росселлини мы не справимся. У вас сильный ушиб головы, шишка выскочила...
Синьорина? Но я далеко не юная девушка, я бабушка уже.
Вода чуть взбодрила, стало легче дышать и минут через десять тишины, я попросила девушку помочь мне сесть.
Она ловко приобняла меня за плечи, и я с кряхтением приподнялась. С помощью незнакомки и даже оперевшись об неё, приняла более-менее вертикальное положение. Голова всё же закружилась несмотря на всю осторожность.
Что же, если больно, значит, я жива. А это обстоятельство уже невероятно радует.
Теперь странности: на мне было платье из явно дорогой лёгкой ткани, но блёкло-зеленоватого, какого-то невнятного окраса, подпоясанное на античный манер под грудью такого же цвета кушаком, также я была укутана в плотный бархатный плащ грязно-винного, с примесью ржавчины, оттенка; на узких стопах красовались мягкие кожаные, то ли балетки, то ли туфли, явно кустарного производства, ибо были всё же грубоваты и даже немного, но отличались друг от друга длиной. На тонкой, вовсе не моей талии, висел кожаный кошель. Он был скорее пуст, чем полон, потому что, когда я к нему прикоснулась, там звякнули от силы пару монет. Руки тоже были не мои: тонкие кисти, белоснежная, полупрозрачная кожа, даже вены были видны. Сделав вид, что хочу потрогать голову и саднящую шишку, подняла ладонь к лицу и быстро пробежалась по гладкой коже щёк, лба, коснулась мягких, пушистых точно не моих волос. Ссадину на затылке тоже тронула, едва-едва, поскольку было очень больно, а шишка пугала размерами.
Я чувствую боль, тело, пусть пока и с трудом, но послушно мне, ощущаю запахи, слышу звуки леса... Это точно я и это не сон, это страшная, пугающая в своей загадочности реальность. Но ведь такого быть не может? Али может?
- Зачем вы, синьорина Роза, тревожите рану! Не стоит! Лучше пусть лекарь поглядит.
- Как тебя зовут? - решилась я и поймала полный удивления и тихой паники взор.
- Синьорина, вы н-не помните? Ох же, пресвятая Матерь Божья Мария! Вам память отшибло! - девушка натурально испугалась за меня, я это почувствовала, так не сыграешь. Значит, прежняя хозяйка тела, как страшно-то звучит! была ей небезразлична.
- Наверное, - поморщилась я, потому что меня немного затошнило и голова снова закружилась. Сотрясение, не иначе.
- Эмилия меня зовут, я ваша личная служанка! Вы меня Эми кличете, - губы девушки задрожали.
Я моргнула, благодаря за ответ и открыла было рот, чтобы задать следующий вопрос, как в поле моего зрения появилась, медленно ступая, красивая с тонкими ногами, гнедая лошадь.
- Вы пытались сбежать от судьбы вам уготованной, - прошептала Эмилия, проследив за моим задумчивым взором. - Вон и моя кобылка. Мы сорвались поутру, когда ещё солнце не взошло, скакали быстро, чтобы успеть к вашему возлюбленному, но вы налетели на тот сук, и вас вышибло из седла.
Девушка говорила быстро, словно боялась не успеть.
Вдруг вдали послышался топот и какой-то странный надсадный скрип, даже земля чуть задрожала, и чем ближе был весь этот шум, тем хуже становилось мне. Любое внешнее воздействие причиняло мне физические неудобства: голова закружилась, а к горлу подкатил тошнотворный ком. Тем не менее сжав челюсти, я повернула голову в ту сторону, откуда доносились противные звуки и увидела, как из-за угла выскочила кавалькада из дюжины всадников, не меньше, и рванула прямо в нашу сторону. Самой последней ехала карета, знавшая лучшие времена и именно она так жутко грохотала, пугая живность на много миль окрест.
- Боже, это невыносимо! - прошептала себе под нос и сжала уши руками, лишь бы хоть немного приглушить противные звуки.
- Синьорина Риччи, - рядом с нами первым поравнялся всадник на вороном с мощной грудью жеребце. - Как вы? - голос был холоден и странно равнодушен.
- Жить буду, - тихо ответила я, мужчина замер против солнца, и я смогла разглядеть лишь силуэт, черты лица остались скрыты, да и неинтересно мне было, поскольку в первую очередь меня заботило собственное состояние, - но пока встать и самостоятельно двигаться не могу.
- Позвольте помочь вам, - глубокий баритон был всё так же льдисто-неприятен, но тем не менее, незнакомец спешился и подошёл ко мне, чтобы очень бережно поднять меня на руки.
Странное ощущение, должна признаться. Я уже и забыла, каково это, когда тебя без всяких усилий, словно пушинку, несут сильные мужские руки. Неожиданно, но даже боль чуть отступила перед тем смущением, что опалило щёки и кончики ушей. Молодой человек пах... хвоей и ветром, я чуть приподняла глаза и натолкнулась на жгуче-чёрные, опушённые длинными, загнутыми кверху, ресницами. Он смотрел точно на меня, вгоняя в краску пуще прежнего. Впервые за много лет я растерялась. Не зная, как быть, прикрыла веки, чтобы собраться с мыслями.
Через несколько мгновений меня осторожно уложили на лавку внутри той самой кареты-развалюхи.
- О нет! - встрепенулась я, затолкав пробудившиеся странные чувства, куда подальше, - эта колымага добьёт меня! - взмолилась я не на шутку испугавшись. - Уж лучше верхом!
- Вы уверены, синьорина Риччи? - нахмурился мужчина и я снова посмотрела в чёрные, словно бездонные омуты, глаза.
