Дэви Дэви - Дети надежды
Что-то нехорошее сейчас было в голосе у Тимо. Яромиру показалось, что мальчишка будто бы обвиняет его в чем-то. Но Тимо тут же сменил тон, снова заулыбался.
— Хочешь, я познакомлю тебя со своими друзьями? Они настоящие крутые парни, они тебе понравятся.
Яромир закивал. Он, правда, не знал, что такое крутые парни, но, наверное, с ними весело.
Они вышли на улицу. Но… Утром Яромир заходил вовсе не здесь. Это был какой-то глухой двор, узкий, темный, жутко воняло мочой и помоями. А ещё там были другие мальчишки, постарше, лет одиннадцати, их было трое, и ухмылки у них были гнусными.
— Эй, мы зачем сюда пришли? — он повернулся к Тимо, но мальчишка, хихикая и кривляясь, подбежал к тому, кто явно был в этой троице главным.
— Я же говорил, что приведу его, — верещал Тимо, при этом он ластился к старшему мальчишке, заглядывал в глаза…
Яромиру противно было на это смотреть. Отец говорил — так ведут себя шлюхи из Флорес. Но ведь мама теперь тоже во Флорес… Значит, и она… так же, как этот Тимо?..
А трое придвинулись ближе, разглядывая его, всё с теми же гнусными улыбками. И никто не отвечал на его вопрос. Яромиру стало страшно.
— Как думаешь, сколько нам Шкраб за него отвалит? — спросил тот, что был справа.
Вожак снова окинул Яромира оценивающим взглядом.
— За такое добро я со старого жадины стольник сдеру, не меньше. Но сначала, — он вплотную придвинулся к Яромиру, — сначала я сам им попользуюсь.
Что они такое говорят? Они ведь шутят, правда?.. Яромир завертелся, всматриваясь в их лица, отчаянно надеясь, что вот сейчас они засмеются, радуясь, что так удачно пошутили, что смогли напугать его. А он напуган, да, это стыдно, но он, правда, боится. Он чувствует, как, несмотря на холодную промозглость, весь покрылся противным липким потом, даже ладошки вспотели, а сердце так ухает в груди, вот-вот ребра выломает… Он так напуган, что сейчас описается… А они не смеются, только Тимо гаденько хихикает.
Яромир пятится назад, но вожак хватает его за руки, притискивает к себе, громко причмокивая, облизывает его щеку… Запах дешевого табака изо рта… противно до тошноты! Яромир никогда не дрался раньше, ему не нужно было драться, он и не умеет, он просто пытается вырваться… Он оттолкнул вожака.
Оплачивая «ф-про», родители Яромира хотели, чтобы он вырос очень сильным, чтобы в металлургической компании у него были хорошие заработки. Планы родителей уже не сбудутся, а сила мальчику пригодилась — вожак хищной троицы отлетел на несколько шагов, плюхнулся задом в зловонную лужу.
— Ну, ни хера себе! Во мелкота дает! — это тот, что справа. Он издает смешок, но тут же замолкает — вожак уже не похож не то, что на ребенка, а и вовсе на человека. Маленький монстр, он шипит, медленно поднимаясь:
— Ах ты, выблядок! Сучонка мелкая! Да я тебя… Порву на хуй! Наизнанку выверну!
— Но Шкраб тогда… — недовольно бурчит тот, что справа.
— По херу Шкраб! В лабораторию сдадим. Или на органы. Но своё я с него сейчас получу!
Страх превращается в ужас, Яромир бежит назад, но спасительный выход загородил третий… Яромир прижимается к стене, взгляд падает на Тимо, у которого в глазах — жестокое любопытство… Не будет ни пощады, ни помощи…
Яромир хочет закричать, но крик застревает у него в горле…
…потому, что где-то глубоко внутри раздается утробное рычание чудовища. Порождение мрака хватает зубами страх Яромира, пережевывает, двигая мощными челюстями, и выплевывает…
…злость. Злобу. Он видит надвигающееся на него мерзкое лицо, вспоминает, как только что мерзкие руки шарили по его телу, мерзкий язык лизал его щеку… Волна гнева накрывает его с головой. Эта гадина больше не посмеет прикоснуться к нему!
…Чудовище обнажило клыки, оно жаждет крови. «Накорми меня, Яромир, накорми меня!»
Яромир нашарил за спиной какие-то палки, обломки столов, стульев… нет, не то… железный штырь — то, что надо!
…Чудовище изготовилось к прыжку.
Пальцы Яромира крепко сжимают случайное оружие. Мир сузился внезапно до размеров грязного вонючего двора. А взгляд Яромира, уже не детский взгляд зеленых прищуренных глаз…
… это чудовище смотрит его глазами…
… видит только мерзкое ненавистное лицо. Лицо врага. «Уничтожить!» — кровью стучит в висках. И Яромир бьет. Железной палкой прямо в лицо.
… Это… так легко оказалось…
Брызги крови, крик, переходящий в вой, враг отшатывается, ладонями закрывая то, что осталось от лица. Не выпуская штырь из рук, Яромир разворачивается к выходу, и видит другие лица, растерянные, побелевшие… От страха? Они боятся его, Яромира?! Он замахивается — ему освобождают выход. И Яромир бежит, бежит по коридорам школы. От него шарахаются в стороны — мальчишка с окровавленной железкой в руках и безумными глазами…
Где-то на улице он выбрасывает, наконец, штырь. Он вбегает в дом… Нет, в комнату нельзя, там отец, и мама ещё не на работе… Прямо по коридору, в туалет… только бы не занято было… чтоб никто не заметил…
Его рвет, спазмы сотрясают все тело. Но рвота быстро проходит — у него сильный организм. Яромир смотрит в зеркало, на лице и рубашке — брызги крови. Чужой крови. Он умывается, трет лицо, застирывает рубашку… Вот, теперь не видно, ничего не видно…
— Это не я, — говорит он своему отражению в зеркале. — Это всё оно, чудовище!
Отражение смотрит на него — жестким взглядом прищуренных зеленых глаз.
… Чудовище внутри урчит, сытое и довольное…
* * *Яромир зря боялся, что его арестуют и заберут в тюрьму. Он не убил того мальчишку, даже не покалечил. Он узнал об этом, когда пришел на следующий день в школу. А он пришел, не мог же он рассказать родителям, у них и так всё плохо — Яромир чувствовал, а тут ещё из-за него бы расстроились…
В школе к нему, как ни в чем не бывало, начал липнуть Тимо.
— Ты такой круто-о-ой! — тянул он, стреляя глазками.
И Яромир понял, что такое «крутой», ему понравилось быть крутым, пусть даже только для Тимо и этих гнусных парней. Они, кстати, тоже потом появились. Вожака звали Раим, голова и половина лица у него были под повязкой. Но Яромир уже не боялся его, а он не собирался драться с Яромиром.
— Кто бы мог подумать, что домашний мальчик умеет драться, — Раим похлопал его по плечу, и Яромир не отстранился. — Вступай в мою банду, из тебя классный вор получится.
Единственные воры, которых видел Яромир, — осужденные преступники, приговоренные к пожизненной каторге, на лицах у них светился перевернутый треугольник — печать контроля. Их называли мечеными, и Яромир вовсе не хотел стать одним из них.
