Светлана Дениженко - Счастье в подарок
— Роки, что это ты сотворил? — изумилась я, оглядываясь на не менее ошалевшего от происходящего четверолапого дружка. Он стоял чуть поодаль уже на ковре, привставая на задние лапки и настороженно водя носом, не осмеливался приближаться к неизвестно чему.
Через мгновение, показавшееся вечностью, пленка отобразила темную мостовую, покрытую брусчаткой, какие-то старые дома, вернее, не старые, а древние. Сейчас уже давно так не строят. Запахи чужой жизни ворвались в комнату с прохладным ветром. Вихрь закружил вокруг, и непроизвольно отступая от него, я вдруг оказалась по другую сторону пленки. Незаметно для себя, прошла сквозь прозрачное полотно и оказалась в чужом мире. Теперь моя комната, словно картина, замерла на экране, а мы с бедняжкой Рокфором (который шмыгнул следом за мной), оказались выброшенными на ночную улицу неведомого города.
Кошмар только начинался. Мы не могли пройти назад, как ни старались, пленка не пускала, кусалась током и не поддавалась на уговоры, а потом истончилась и пропала. Я чуть не разревелась от горя и безысходности. Огляделась — вокруг ни души. Еще бы! Время далеко за полночь, должно быть все нормальные граждане крепко спят, и только я шумлю посреди пустынной улицы. Звезды молчаливо созерцают мою беду, и тусклые фонари чуть раскачиваются от ветра, равнодушные к беспризорникам в наших с Роки лицах.
Что делать? Куда идти? Не ночевать же на улице? Я ущипнула себя, надеясь проснуться. Но только вскрикнула от боли, понимая, что мой сон слишком близок к реальности. Роки напугался моего возгласа и бросился бежать, мне ничего не оставалось, как припустить следом за ним. Чужой город мог навсегда забрать моего любимца. Этого я не могла допустить.
Видимо, от шока, только через время заметила, что бегу босиком. Холодная, шершавая, в выбоинах мостовая неприятно холодила не защищенные обувью ноги.
— Куда же делись домашние шлепанцы? — спросила себя вслух, но тут обнаружила, что и любимый халат странно выглядит. Вместо него на мне каким-то образом оказалась длинная по самые пятки цветастая юбка, с высоким поясом, утягивающим и без того тонкую талию и белая рубаха с вышивкой на груди и пышных рукавах. Волосы спускались по плечам. Они у меня довольно длинные и в обычной жизни я либо собираю высокий хвост, либо заплетаю косу. Не люблю в офис ходить с распущенными волосами, да и в транспорте неудобно, вечно за что-нибудь цепляются. Тут же — они развевались по ветру, свободно болтались за спиной.
Вывернув из подворотни, я увидела своего крысеныша на мостовой под копытами летящего на него скакуна.
Зажмурившись от страха, с криком кинулась к любимцу, не соображая в тот момент ни о чем. Только одно желание руководило мной — спасти Рокфора.
— Le diable! Le fou! /Черт! Сумасшедший!/ — услышала я, донесшуюся до меня непонятную тираду, похоже, французского произношения.
Затем, разгневано дыша, кто-то подошел и дотронулся до моего лица, развернув его к свету, исходящему от сиротливо-болтающегося на ветру фонаря. Я же ни жива, ни мертва — замерла, стоя на коленях, крепко прижимая к себе звереныша, который все время норовил сбежать. Все еще зажмурившись и потихоньку обретая чувства, уже понимала, что самое страшное осталось позади.
— La belle, je ne vous ai pas fait mal? / Красавица, вам не больно?/- спросил приятный голос. Я осмелилась открыть глаза и увидела перед собой мужчину, хорошо экипированного, явно богатого вельможу, судя по его дорогой одежде, расшитым золотом плащу и перчатках, красивой шляпе с пером. Вороной, лоснящийся в свете луны жеребец, перебирая копытами, стоял рядом со своим хозяином.
— Non, monsieur. /Нет, господин./- удивляясь себе, я ответила робко на французском, хотя никогда бы не подумала, что могу так связно на нем говорить. Учила только в школе, и было это достаточно давно. Мужчина помог мне подняться и теперь с явным интересом разглядывал меня.
— Pardonnez, le monsieur. Je me dépêche. / Простите, сударь. Я тороплюсь/ — скороговоркой пропела я первое, что пришло на ум от страха (неизвестно ведь, что нужно от меня этому красавцу, а догадываться не хотелось) и, присев в реверансе, со всей прыти кинулась наутек как можно скорее, спряталась в тени дома. Сердце билось в груди, отдаваясь ударами в голове.
— Où vous? /Где вы?/ — разочаровано пронеслось мне вслед. Через время незнакомец промчался мимо, не заметив меня. Выйдя из временного укрытия, смотрела ему вслед, не замечая липких слез.
Невозможно поверить, что общалась с незнакомцем на чистом французском, и не только понимала его речь, но и что-то еще говорила сама, причем почти осмысленно. Крыс вырвался и прыгнул под ноги, спрятался под перевернутую телегу, я наклонилась за ним, но, наверное, не достаточно низко и пребольно ударилась головой.
В глазах потемнело…
Глава 3
Будильник прозвенел, как всегда, некстати. С трудом разлепила непослушные веки. Теперь понятно, почему мне все время было холодно. И как это я свалилась с постели?
С детства за собой такого не замечаю. Выползла из-под кровати, на ощупь нашла шлепки и, не открывая глаз, протопала в ванную. Потягиваясь, зевая и ругая себя за нерасторопность, включила кран с холодной водой, умылась — пробуждаясь.
О! Лучше бы я спала! Встретившись с отражением в зеркале — ужаснулась. И это я?
На меня растерянно пялилась из зазеркалья сонная "красотка" с копной взъерошенных черных волос и огромным красно-синим шишаком посреди лба.
И как в таком виде идти на работу? Вот ведь угораздило! Может, взять больничный? Диагноз: шишка на лбу! Ха-ха! Веселое утро — начало удачного дня! Да, смешно, когда другие попадают в похожие ситуации, но когда сам — беда, да и только!
Замазать мое неуместное украшение, как оказалось, нечем. Тональным кремом я ни разу в жизни не пользовалась, а пудра тут мало помогала.
"В таком виде за порог, я не пойду!", — решила для себя и открыла записную книжку с телефонами сотрудников. Набрала номер Марии Сергеевны, услышала в трубке её бодрый жизнерадостный голос:
— Аллё! Кто это? Говорите!
— Мария Сергеевна, это я, Шнуркова Катя, — ответила, набравшись смелости.
— Катюша?! Что-то случилось?
— Да. Я сегодня не приду, что-то заболела, в горле першит и температура… Мне бы отлежаться дома денечка два. Можно отгулом оформить, а я потом отработаю. Сейчас ведь ничего срочного нет…, - на другом конце провода молчали, видимо обдумывая ответ.
— Значит… заболела? Врача вызвала? — вот тут я пожалела, что позвонила своей начальнице. И как только могла забыть об её всепоглощающей материнской заботе? Особенно по отношению к больным "детям", таким как я, прозябающим без отеческой заботы.
