Ирина Лукьянец - Укрощение
— Я в селении жила, в приграничии. Там многое бывает. Из тех, кого ко мне быстро доставили, никто не умер.
— Вот и великолепно. Пойдём, девочка, — я услышала ликующие нотки в её голосе. — Ты же и так поняла, что выбора у тебя нет. Будешь сильно трепыхаться, мальчики могут силу не рассчитать, — она задумчиво и достаточно тихо проговорила последнюю фразу. — А если ты и правда так хорошо знаешь своё дело, то ничего плохого с тобой не сделают.
Была не была. Убежать я от них не смогу, это их город. Меня найдут, и тогда мне точно не поздоровится. Сжав кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней почти до крови, я последовала за незнакомкой. Через полчаса мы остановились у входа в большой особняк с ярко освещённым крыльцом. Начищенные до блеска ступени из невероятно красивого зелёного камня с чёрными и белыми прожилками. Тот, кто живёт здесь, явно очень богат, чтобы позволить себе такую роскошь.
Несколько ударов тяжёлого кольца в форме оскалившейся морды чудовища и дверь открыл странного вида человек, одетый во все чёрное. Старое лицо, изуродованное давними шрамами, а красные глаза грозно сверкают. Несмотря на морщины и седые волосы, я бы ни за что не назвала этого мужчину беспомощным стариком. В нём чувствовалась сила.
Чуть опустив голову, я последовала за ведущей меня женщиной в дом. Стараясь не оглядываться по сторонам, выказывая свою нервозность и, честно говоря, состояние аффекта от той роскоши, что меня окружала, и ситуации в целом. Пока шла за ней по длинным, хорошо освещённым коридорам, мне чудилось, что за окном не вечерняя мгла, а светлый безоблачный день. Так ярко светили люстры, раскидывая по стенам комнаты забавных солнечных зайчиков. Зелёный ковёр с причудливыми узорами стелился под ногами, и казалось кощунством наступать на такую красоту ногами, а тем более сапогами, в которых я сегодня исходила полгорода, а до этого бродила по лесам и грязным дорогам.
— Я вижу, что ты вернулась, Сита. Как прошла охота?
Высокий немолодой человек с широкими плечами, завернувшись в халат с причудливой и очень искусной вышивкой, сидел к нам спиной, держа в руке бокал с тёмной жидкостью. Волосы цвета соли с перцем волнами ложились ему на плечи. Больше всего внимания привлекли его руки — на каждом пальце красовалось по огромному перстню с цветным камнем. Оскаленные морды разных животных держали эти кристаллы в своих широко открытых ртах, а в глазницах сверкали камни поменьше.
— Я не нашла новых девочек для нашего заведения, если Вы об этом, хозяин.
— Отчего же я тогда чувствую запах невинной девы, что дрожит где-то у тебя за спиной?
Я чуть поёжилась от этого заявления. Запах. Если сведения бабушки правы, то он относится к оборотням, именно они — обладатели самого острого обоняния. Наблюдать за ним более пристально не хотелось, хотелось оказаться от него как можно дальше, чтобы он забыл о моем существовании. Ведь я могу, в конце концов, поступить в Академию, получить свой диплом и работать как положено, а пока что потерпеть. Сомневаюсь, что провалю вступительные экзамены.
— У меня за спиной стоит юная травница, что пришла в столицу сегодня днём. Я решила не упускать момента, ведь Вы искали помощницу, а после и замену старому Сааматесу, он ведь уже давно не справляется один.
Я так и не поняла, как этот мужчина из вальяжно расслабленного состояния в кресле перетёк на ноги, а потом оказался перед моей конвоирующей. Всё так же держа стакан в одной руке, он взял Ситу за подбородок и достаточно сильно сжал, так, что она поморщилась от боли.
— Запомни, девочка, я держу тебя не для того, чтобы ты забивала свою головку умными мыслями, а для того, чтобы отдавать тебя особо отличившимся парням. За заслуги перед организацией так сказать, — он повертел её лицо из стороны в сторону. — Хотя и на это ты скоро перестанешь годиться. Знай своё место. Оно в койке с тем, на кого укажу. Я всё ясно сказал?
— Да, хозяин.
На девушку было страшно смотреть. Понурые плечи, опущенные вниз уголки губ, а в глазах блестят грозящие сорваться слезы. Я всё сделаю, чтобы никогда не оказаться на её месте. Это ужасно. Собрав волю в кулак, я вспомнила, что всё-таки не тварь дрожащая и не раз ставила других на место, за что меня и не любили многие из селян. Подняв голову высоко, как меня учила бабушка, я выпрямила спину. Правая нога чуть в сторону, руки скрещены на груди. Мой рюкзак у меня забрали ещё в переулке. Я им тогда честно пообещала, что если они в нём пороются, то я об этом точно узнаю и переломаю все пальцы. Чтобы не лазили по чужим вещам. Надеюсь, что моему предупреждению вняли. Выполнять угрозу не хотелось.
— А ты у нас, говорят, милая травница, только приехавшая из деревни? — мужчина решил повторить трюк, что так славно сработал на Сите, и взял меня за подбородок.
Ответив ему выразительным взглядом, мол, чего хватаешь, коли не твоё, я смахнула его руку и посмотрела ему прямо в глаза. Не стоит смотреть в глаза зверю, если не хочешь бросить ему вызов, но мне именно это и нужно. Мне нужно доказать, что я не подчиняюсь просто так. Надеюсь, я после этого выживу.
— Я не милая травница. Я травница, выросшая в приграничье, и терпеть не могу, когда меня трогают руками левые мужики. Так что придержите их при себе.
Пощёчины я ожидала, поэтому смогла выставить руку в нужное время и защитить лицо от удара. На мгновение мои глаза, как всегда, когда я приходила в крайнее бешенство, сверкнули красным. Эта столичная мразь позволила себе поднять на меня руку. Не прощу. Никогда. Жаркая волна прокатилась по телу, и рука сомкнулась на его запястье. Неприятный треск костей, и мужчина с воем оседает на пол. Это не вожак, значит, настоящий главарь где-то рядом или бывает тут временами, чтобы проконтролировать своих подчинённых.
— Сволочь! Ты мне за это заплатишь!
— Я предупредила. Я не люблю, когда ко мне прикасаются посторонние! — злость кипела в крови, придавая мне силы.
— Стража! Взять эту тварь! И отдать на растерзание новичкам! — мужчина растерял всю свою высокомерность и теперь просто кричал, брызжа слюной.
Я не заметила, когда в комнате появился третий. Высокий мужчина с лицом, скрытым маской тьмы, прошёл мимо меня, появившись откуда-то из-за спины. Моё тело покрылось холодным липким потом, а ноги приросли к земле. Одно присутствие этого мужчины давило на нервы, и появилось стойкое желание исчезнуть отсюда.
— Рахелл, ты пережил свою полезность.
Лёгкое движение руки, и кровь полилась фонтаном из чистого пореза на шее. Голова Рахелла покатилась по ковру, оставляя за собой бурые следы. Инстинктивно я сделала шаг назад, желая оказаться как можно дальше от этого отвратительного зрелища. Не раз мне привозили пациентов с оторванными конечностями или ужасными ранами. Но я никогда не видела, как они получали эти раны, и видеть не хотела. Сдерживая рвотные позывы, я отвела глаза, когда поняла, что всё это время неотрывно смотрю на всё ещё открытые, застывшие на искажённом ужасом лице глаза.
