Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Форменное безобразие
— Гирби, где ты, малыш? — Позвал нежный девичий голосок, от которого настоящего лемура основательно тряхнуло. Его шерсть стала дыбом, глаза увеличились вдвое, хвост тревожно забил по стене, и в следующий миг он опрометью кинулся в шкаф. Скинул на его дно белье с рюшами, зарылся в него по самый нервно принюхивающийся нос и затих.
Странное поведение для лелеемого питомца, отметил про семя многоликий, ощущая смятение и тревогу желтоглазого. И чем ближе были шаги незнакомки, тем сильнее беспокоился зверек. Метафорф младшей ветви рода Дао-дво и сам уже захотел спрятаться в шкаф или под ту же кровать, но не успел. Дверь скрипнула, и в спальню вошли две стройные ножки в тряпичных домашних туфельках.
— Гирби? — Носочки обуви повернулись к нему, Геру, и сверху радостно воскликнули: — А вот и ты, — и со вздохом облегчения, — даже искать не пришлось.
И Герберт ни за что бы не услышал в ее словах опасности, если бы не увидел, как лемур, чуть вынырнув из кучи белья, с отчаяньем тянет на себя тяжелые створки шкафа. И проделывает он это, не шипя и рыча, а безмолвно и тихо. Закрыл, оставив небольшую щелку для наблюдения, и выдохнул, как показалось — с облегчением.
А сверху раздалось пугающе спокойное:
— Ну, как сегодня убивать тебя будем?
Многоликий не поверил услышанному, поднял голову вверх и столкнулся с веселым взглядом сероглазой девчонки. Светленькая, с веснушками на белых щечках и худая, как ребенок. И ее изящные пальчики в перчатках, вопреки холодящим душу словам, нежно погладили метаморфа. — Есть желание опробовать болотную хворь?
Он всем телом дрогнул.
— Нет? Ладно, тогда проверим что-нибудь менее смертельное. Или не менее…
И что-то металлическое с неприятным щелчком застегнулось на шее. Первый порыв обернуться человеком и со стыдом признаться во всех грехах, сменил второй — сбежать. Но магический ошейник не позволил сделать ни того, ни другого. И пленившая его девчонка, наблюдая за его безрезультатными рывками, со смешком заметила:
— Ну-ну, глупыш… раньше надо было прятаться. А теперь поздно.
— Раньше?! — воскликнул Гер, подняв ошалелый взгляд на сероглазую незнакомку, но издал лишь приглушенное «мряу!»
— Поздно-поздно, — заверили его и, подхватив на руки, куда-то понесли.
Пролет, еще пролет, когда она пронесла его мимо зеркала, многоликий с отчаянием узнал в ошейнике артефакт Хао. Такой самому снять нелегко, а в его истощенном состоянии попросту невозможно. И отчаянное «Мрууу!» огласило дом и оборвалось, как только они вошли в неприметную дверку под лестницей.
*** Прекрасный день! Великолепный день! Самый лучший день в мире!
Во-первых, сегодня праздник Огнекрылой Бляхи, поэтому дом, как и деревня, почти пустует с самого раннего утра. А это значит, что никто не попытается сорвать эксперимент, спасти подопытного или отвлечь меня. А во-вторых, молчаливое спокойствие Гирби невероятно радовало. Лемур не истерил, безостановочно мяукая, не кусался, не нервничал, не пытался меня оцарапать. Он просто жалобно смотрел на меня своими огромными желтыми глазами и лапкой, нет-нет да потирал свой черный нос.
— Не бойся, больно не будет. Мы всего лишь пройдем то, что я нашла и проработала за два предыдущий месяц, — заверила искренне и пригладила его шерсть.
Удивительно, но сегодня она отливала сталью и была словно бы шелковистая. Жаль, такую красоту Черное наветрие несомненно испортит… Последние, видимо произнесла вслух, потому что мой питомец неожиданно взвыл, но даже хвостом за перила не ухватился.
«Смирился!» — в очередной раз обрадовалась я и поспешила навстречу открытиям, ну или к опытам живодерни, как это мои родные в шутку называют. Им-то весело, а мне…
А мне с первого дня жизни везет, как утопленнице. Так уж получилось, что роды у матушки были тяжелыми, и отец, дабы спасти нас обеих обратился за помощью к заезжему ведьмаку. Тот, не будь дурак, помог и деньги получил, но чтобы не брать грех спасения на душу, вручил дар Смерти мне. Родителей не предупредил, уехал, сказав напоследок, что лет через пять навестит. И либо он с математикой не дружил, либо забыл вовсе, но суть подарка я поняла лишь в девять лет, когда дубовая детина Микол моего брата бить потащил. Сама я ничего понять не успела, помню лишь, что задиру за руку схватила, а он вдруг как подкошенный упал. Нет, не умер, но две недели проспал в мертвецкой. Вот тут отец мой о ведьмаке вспомнил и письмо ему послал. А как не вспомнить, когда все жители деревни решили меня если не сжечь, то утопить, если не утопить, то живой закопать. Смертьнесущая достойна только смерти. И пока они планы возмездия строили, родители ждали ответа, но вместо письма к нам прибыл гость. Прилетел средь ночи черным вороном, обернулся человеком и постучал в наш дом.
Октован Кворг подтянутый мужчина средних лет, чью черную шевелюру до плеч украшают три седые пряди, оказался метаморфом и по совместительству преемником почившего ведьмака. Он утихомирил деревню, поднял на ноги Микола и со скупой улыбкой хитреца поведал мне о смертоносном даре. Неприятное открытие.
Пусть мне и было девять лет, но за две недели ожидания расправы я иначе посмотрела на свою жизнь и мир в целом, а, услышав историю о собственном рождении, задумчиво произнесла:
— В счет прошлого спасения я получила проклятый дар. Чем наградите в этот раз?
На мгновение ведьмак смутился, но ответил прямо.
— Я подарю тебе друга, — и многоликий протянул мне крохотную статуэтку серого животного с желтыми глазами и полосатым чернобелым хвостом. — Это Гирби и он станет единственным существом, прикасаясь к которому ты можешь перчатки не надевать.
— Какие перчатки?
— Эти, — и мне вручили редкие для наших краев изделия из тонкой материи телесного цвета, а затем скупо объяснили зачем: — Со временем твоя сила будет расти все быстрее, побереги окружающих, Намина, и волю ей не давай.
Я и берегла. Изо дня в день носила перчатки и, боясь навредить, реже к людям прикасалась, как к родным, так и к чужим. Время летело стремительно и все бы хорошо, да только Анхей парень, приехавший к нашей соседке, глаз на меня положил, а потом и руки, а после… первый поцелуй для меня, стал для него трехмесячным сном.
В этот раз отец не ждал явления Кворга сам за ним поехал, сам привез. И каково же было мое удивление, когда ведьмак сказал, осмотрев пострадавшего:
— Что ж так рано? Подобная сила обретается лет так в тринадцать, не раньше.
И у этого с математикой не лады.
— А мне уже пятнадцать! — вспыхнула я сердито.
— А тебе не дашь, — усмехнулся мужчина.
