Юлия Авдеева - Реквием по мечте
— Я сказал, хватит! Ты заигралась! — тело мужчины безвольно упало, оставляя место действия тени, которую в окружающей темноте сложно было бы различить.
Фигурка нападающей вздрогнула, словно от удара, и исчезла с тихим хлопком, словно ее и не было.
Окружающий мир, окрашенный в черный, просветлел. Тень вернулась в тело Самойлова. Владимир тяжело поднялся на руки и осмотрелся. Лесандрин исчезла.
Глаза, еще не привыкшие к темноте, слезились, добавляя к гудящей голове «приятных» ощущений. Плечи болели из-за вывернутых в суставах рук. Запястья жгло немилосердно. «Что на этот раз?» Лесандрин скептически хмыкнула. Ситуация, в которую она попала, вызывала истерический смех. «О, Всевидящий, пусть меня скорее прибьют уже что ли?»
Девушку мутило, перед глазами плясали вспышки ослепляющего света, на языке осела горечь с привкусом крови. Пленница попыталась пошевелить ногами — не вышло. Конечности каменными глыбами оставались на месте, отказываясь повиноваться владелице.
Что с Атаном, Миладой, Владимиром? Последнее воспоминание, щедро подкинутое сознанием — тело подруги, неестественно безжизненное летит в развалины, которые несколько минут назад были таверной и застывшая в небе, словно изваяние, ненавистная фигура в плаще. Женщина. И голос от чего-то показался Лесандрин знакомым. Хотя, скорее всего, это просто игра воображения. В такой ситуации, что только не покажется. «Надеюсь, они выжили и находятся в безопасности. Если им нужна была я, остается крохотная надежда, что друзей не тронули…» — Леся безрезультатно попыталась поднять голову. Опять не вышло. Двигались только глаза. Остальное тело, словно налитое свинцом, каждой клеточкой чувствовало боль, проходящую молниями по организму, но стало настолько тяжелым, что каждая попытка сделать мизерное движение требовала титанических и бесплотных усилий.
Постепенно туман и чернота перед глазами рассеялись, и Лесандрин смогла рассмотреть, куда на этот раз ее забросила судьба. В область обзора попадал только пол. Каменный, холодный (насколько могло судить окоченевшее тело), припорошенный грязной соломой. Не иначе, как темница. Затхлый запах — смесь чужого пота, крови и гниения — свидетельствовал о том, что помещением активно пользовались. Обзор заслонили носки добротных кожаных сапог с железными нашивками. Увеличенная копия тех, что у Леси на ногах. Их выдавали странникам.
«А это уже интересно…» — успела отметить пленница, прежде, чем ее лицо свело близкое знакомство с носком мужского сапога.
— Ну, что, тварь, очнулась?
Кровь тоненькой струйкой текла из разбитого носа на пол. Она даже заорать не могла в полную мощь, все, чем порадовало непослушное тело — сдавленный стон. В голове девушки одно за другим выстраивались ругательства, которыми она с превеликим удовольствием поделилась бы с мучителем. Но не могла. Осознание собственной беспомощности сводило с ума, давило на виски до ломоты в затылке. Горячий воздух вырывался из легких, обжигая непослушные губы. Спасибо на том, что дышать может. И где эта хваленая сила, когда она так нужна? Она сама себе помочь не может. Не может защитить друзей… так о какой силе речь?!
— Хорошо ли себя чувствуете, льери полубогиня? — издевательский тон и настойчивое ощущение, что она знает этого человека, — Ах, да… Вы же сейчас не способны даже говорить, — палач хмыкнул. Еще один удар. Теперь под ребра.
От боли перед глазами заплясали огненные круги, дыхание перехватило, грудь обхватило железными обручами боли, которые с каждым мгновением сжимались крепче, грозясь превратить органы и кости в веселую мешанину осколков.
— Зато чувствуешь все, — удовлетворенно протянул мужчина в ответ на ее очередной стон, — подожди секунду.
Огрубевшие пальцы на несколько секунд коснулись шеи, возясь с застежкой ошейника.
Воздух устремился спасительным потоком, заполняя легкие.
— …ять! — Гулко разнеслось по помещению, эхом отражаясь от стен.
— Уже лучше. Теперь мы сможем поговорить. Правда, ничем, кроме головы, ты двигать не сможешь, но… Ведь так интереснее, правда Леся?
Лесандрин с трудом подняла голову и прищурилась, рассматривая очертания силуэта в полумраке.
— Ты! — с ненавистью просипела она.
Из окошка под потолком пробивался тусклый луч, освещая узкой полоской кладку пола. Человек стоял за гранью света, пряча лицо под покровом мрака. Он сделал шаг и ступил в освещенную часть темницы.
— Ты гляди, даже в темноте разглядела, — усмехнулся Наум.
— Зачем? — голос сел окончательно и Лесе приходилось шептать.
— О, Всевидящий, ну и дура же ты! Да к тому же и наивная. Я просто поражаюсь Самойлову. Бегать за существом подобным тебе… Да ты же никто и ничто! Не человек, не бог. Ты так, просто вместилище для силы. Сосуд с ножками, разменная монета в войне, которая никогда не будет твоей. Твоя матушка заделала тебя только для того, чтоб магия не умерла. Все. Это твое предназначение. А ты, наверное, возомнила себя очень умной, прятаться под носом Императора, использовать амулеты… Хорошо же ты мужикам головы позадурила. Атан перед тобой на задних лапках скачет, Владимир туда же… Только вот что они в тебе нашли? Обычная серая мышь!
— Зачем я тебе? — повторила вопрос пленница.
— Я отдам тебя той, которая исполнит твое предназначение. Ты не хочешь узнать, как я выжил?
— Да, — прошептала она, — сейчас ты расскажешь мне, какой ты умный… — лицо Наума исказилось яростью, он с деланным спокойствием подошел к Лесе и отвесил пощечину.
— Не забывай, что я хозяин положения. А ЕЙ ты сойдешь и в бессознательном состоянии.
Девушка до крови закусила нижнюю губу, чтобы не закричать в голос. Такого удовольствия она ему не доставит.
— Вас было просто обвести. Я знал заранее о нападении и распространении проклятия. А когда Милада погрузила людей в сон — это только сыграло мне на руку. Она не учла, что на людей, обладающих хотя бы каплей дара, ее халтура не действует. Атан не заснул благодаря ясноокой матери, и капля ее дара спит в его крови. Ну да дело не в этом. С каким удовольствием я наблюдал, когда ОНА с легкостью обломала вам крылья! А увести тебя из под носа Самойлова, занятого другой женщиной, — вообще плевое дело.
— И сколько стоит предательство друзей и моя жизнь? — ехидно поинтересовалась Лесандрин постепенно крепнущим голосом.
— Ни гроша. Я делаю это ради любимой. Мы разделим с ней власть над этим миром, — Наума распирало от самодовольства. Он упивался собственным величием, которого не было и в помине.
— Ты марионетка в руках опытного кукловода. Не больше! — выпалила она, внутренне содрогаясь, в ожидании нового удара. Наум посмотрел на пленницу и усмехнулся.
