Все темные создания (ЛП) - Гальего Паула

Мне повезло, что Лира была такой же сладкоежкой, как и я, потому что, думаю, я бы не смогла притворяться, что мне не нравятся сладости.

Всё кажется до ужаса нормальным, пока пекарь не выходит из-за прилавка и не направляется к моему столику.

— Девушка, с вами всё в порядке?

— Всё очень вкусно, спасибо, — отвечаю я.

Я замечаю, что остальные посетители смотрят на меня, и мысленно ругаю пекаря за то, что привлёк внимание. Некоторые перешёптываются, но я не слышу, что именно говорят.

— Нет, нет, девушка… Я имею в виду… — Он показывает на своё лицо.

Инстинктивно я касаюсь щеки, озадаченная.

— Я не…

Я замираю, осознав, что на самом деле чувствую что-то влажное на щеке. Смотрю на свои пальцы.

Кровь.

Повторяю жест, и снова пальцы окрашиваются кровью. Пекарь протягивает мне тканевую салфетку, и я нервно вытираю лицо, пытаясь найти источник крови.

Но мне даже не больно.

— У вас есть зеркало?

Он смотрит на меня, разинув рот, будто в шоке, и спустя несколько секунд кивает, указывая на дверь, ведущую в подсобку. Я прохожу через зал, под пристальными взглядами клиентов, и пересекаю узкий коридор, заставленный товарами, пока не нахожу небольшую ванную комнату с тусклым старым зеркалом на стене.

Несмотря на грязное отражение, его достаточно, чтобы понять: кровь идёт не от раны на щеке.

Она течёт из моих глаз.

Это ярко-красная кровь, стекающая от уголков глаз к щекам. Её немного, но… любая кровь, текущая из глаз, достаточно заметна.

Я быстро вытираю её. Моргаю несколько раз — перед глазами плёнка, окрашивающая их в красный цвет. Жду, пока снова не начинает формироваться новая кровавая слеза.

Это проблема.

Очень большая проблема.

Я привожу себя в порядок, насколько это возможно, хотя мои глаза всё ещё выглядят странно, налитые кровью, и в спешке возвращаюсь в зал.

Пекарь ждёт меня в конце коридора, явно обеспокоенный.

— Извините за беспокойство, — говорю я, оплачивая вдвое больше за пирожные. Затем возвращаю ему салфетку, испачканную кровью, а он, удивлённо глядя на неё, молчит, не решаясь сказать хоть слово.

Я накинула капюшон, завернулась в накидку и вышла на улицу. Склонив голову, прошла мимо хозяев постоялого двора и уединилась в своей комнате. К тому времени, как я добралась туда, я едва могла видеть — кровь застилала мой взгляд.

Кажется, её стало больше, чем было раньше, ведь в пекарне я ее даже не заметила.

Я знаю, что нужно делать.

Я достала из сумки небольшой кожаный мешочек с моими противоядиями. Если у меня идёт кровь из глаз, это должно быть гемотоксин. Однако странно, что я не начала кровоточить из носа или ушей.

Это странно.

Кроме того, нет других симптомов. Ни тошноты, ни галюцинаций, ни онемения…

Раздеваюсь перед зеркалом у туалетного столика, чтобы осмотреть себя в поисках следов, повреждений… чего угодно, что могло бы дать мне подсказку. Но не получается — зрение постоянно мутнеет. Я снова и снова умываюсь, наполняя кувшин водой и смывая кровь, но это не помогает сфокусироваться.

Сдаюсь и вываливаю на стол всё содержимое кожаного мешочка. К счастью, я могу приготовить любое из противоядий вслепую.

Я готовлю универсальный раствор, который должен остановить кровотечение и восстановить нормальное состояние крови: скорлупа ореха дьявола, кора бузины, порошок красной лозы и две капли яда крапивного червя.

Разбавляю это водой, залпом выпиваю и сдерживаю рвоту, когда тело пытается отвергнуть яд.

Если это действительно гемотоксин, этого должно хватить, чтобы помочь моему организму. Даже если я не знаю точно, что это, иммунитет к ядам должен был подготовить меня к такому, и уже завтра я должна буду чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы скрыть это от Кириана

Я легла в постель, ожидая, когда кровотечение остановится, и сосредоточилась на более важном: как это произошло?

Не думаю, что это были пирожные. Никто не мог знать, что я зайду в пекарню, и маловероятно, что пекарь мог бы так спонтанно меня отравить. Не похоже также, что это могла сделать добрая старушка с браслетами.

Совпадение? Трудно поверить. Слишком уж удачное стечение обстоятельств.

Это могло случиться на улице. В толпе было много людей. Множество рук могло прикоснуться ко мне, пока я шла, или пока рассматривала ремесленные изделия на рынке.

Да. Вероятно, это было тогда. Я гуляла достаточно долго, чтобы кто-то, если узнал меня, мог подготовиться и попытаться устранить Лиру. Но кто?

Я села, чтобы смыть кровь до того, как испачкаю простыни, но не успела дойти до туалетного столика, как мир закружился у меня под ногами. Это может означать только одно…

Я выругалась и сделала усилие, чтобы оттолкнуться от стены и дойти до столика, но по пути споткнулась о край кровати и зацепила какой-то предмет мебели, который не смогла распознать. Шум был внушительным.

Я ухватилась за край столика и посмотрела в зеркало. Образ, который отразился оттуда, был ещё более искажённым, чем раньше, и дело вовсе не в зеркале.

Кровь всё так же стекала по моим щекам, но теперь она стала темнее и гуще.

Неужели я ошиблась насчёт гемотоксина?

Два коротких стука в дверь прервали поток моих мыслей, которые с каждым разом становились всё медленнее…

— Убирайся, Кириан! Я не буду ужинать с тобой!

— Ты даже не посвятишь мне один ужин? — раздался голос, которого я совсем не ожидала услышать. — Даже после стольких лет?

Моё сердце забилось быстрее, затмевая всё остальное: тревогу, страх и даже ощущение головокружения.

— Элиан?

— Открой!

Голос был безошибочен. После стольких лет, после всех тех слёз, пролитых по его исчезновению, он был здесь.

Я оттолкнулась от столика и, с замиранием в сердце, распахнула дверь, готовая вновь увидеть его синие, словно море, глаза, стройную фигуру, каштановые пряди волос…

Но стоило мне выглянуть, как я застыла на месте.

Коридор был пуст. Темный и одинокий.

По ту сторону не было ничего, кроме гнетущего чувства пустоты. И тоски.

Я вернулась, закрыла дверь и, прислонившись к ней, ощутила, как по моему лбу стекает холодный пот.

Галлюцинации? Так быстро?

Я уставилась на разбросанные по туалетному столику пузырьки и мешочки, проклиная свою судьбу и вознося единственную молитву, которую знала, чтобы выбраться из этого кошмара.

Соргинак

Мари, мать почти всех богов, решает (как она уже делала не раз с другими созданиями) даровать силу магии. Она наделяет ею некоторых из своих дочерей и называет их соргиняк, что значит «ведьмы».

Первое, чему учатся её дочери, — это то, что магия естественным образом присутствует в лесах, ручьях или воздухе, и что существуют практики, которые могут изменять мир… создавать. В конце концов, слово соргина на языке магии означает не «ведьма», а «дарующая удачу» или просто «творец».

Так они овладевают силами природы и затем стремятся покорить другие стихии. Однако такие практики всегда влекут за собой непредсказуемые последствия: одна соргина возрождает погибшие урожаи целой деревни, и целый месяц не встает с постели, другая вызывает у сборщика налогов расстройство, из-за которого он не может покинуть уборную, а она целую неделю не может удержать в себе пищу; третья убивает жестокого мужа, который избивал её сестру… и той же ночью сама умирает в своей постели.

Ведьмы начинают различать магию. Они называют её «белой» и «чёрной», хотя по сути это одно и то же. Различие заключается в намерении её использования. Белая магия естественна, защитная и позитивна. Чёрная магия опасна, разрушительна… магия для причинения зла. Грань между ними всегда была нечеткой. Доброе дело может принести боль, если намерения ведьмы не чисты. Именно поэтому лишь немногие способны понять тонкости цены, которую приходится платить, и решаются на великие заклинания.

Ведьмы называют это «законом тройного возврата»: любое действие, связанное с магией, которую считают чёрной, возвращается троекратно тому, кто её сотворил — соргине.