Мой темный дракон (СИ) - Роут Айви

— Прости, — я встала. — Мне что-то нехорошо.

Это было совсем невежливо, но я поспешила убежать от Нокса. Голова гудела, меня мутило. Мне нужно было подышать, побыть наедине, понять, что делать дальше. Сердце говорило мне, что это все неправда. Оно напоминало о жарких касаниях Даная, о его томном шепоте и объятиях. А разум твердил, что я права. Что все факты один к одному. У Даная в столице пять сводных племянниц, дочери короля. Выбирай любую! Ведь брак на них докажет легитимность его притязаний на трон.

Я хлопнула дверью своей комнаты, тяжело осела на свою постель-подоконник в которой так ни разу и не спала с отъезда Даная.

Получается, все это время он просто использовал меня? Предназначенный ему судьбой живой артефакт, который позволит стать его дракону сильнее. С легкостью занять вожделенный трон. Я всего лишь игрушка в его руках.

Я всхлипнула и закрыла рот рукой. Так неожиданно это вышло, что я сама испугалась. Что же теперь делать? Сердце будто разбилось на тысячу осколков, и теперь эти осколки впивались в кожу, мышцы… Я судорожно вздохнула. Надо что-то делать. И точно не ехать в столицу.

Бежать. Но куда? И у кого просить помощи? Не у Нокса же.

Яркая вспышка мысли заставила меня подскочить с места. Я взяла ту шкатулку, которую забрала из борделя — единственное, что у меня осталось от прошлой жизни. Внутри лежала тряпичная кукла, моя детская игрушка, с которой я не расставалась; несколько дешевых украшений, которые мне дарил отец и Мессалина и… вот она! Я выудила со дна шкатулки визитную карточку с глифом. Тот судья, который пытался приставать ко мне Не знаю и сама, почему я сохранила его карточку. Но теперь она оказалась как никогда кстати.

Глава 39

Я урвал у судьбы

Трофейную жену.

У римских собак

Жила она в плену.

И нежность, и война

В не переплетена.

Узоры пестрят

От головы до пят*.

Я прислонилась к стене плечом, слушая, как на сцене выступали два барда. Они играли в нашем трактире уж не первый раз, и каждый раз их принимали на ура. И я была в их числе. Простые слова и столь же простая музыка задевала внутри какие-то первобытные нотки. Хотелось и подпевать, и танцевать или хотя бы притаптывать ногой в такт. Увы, на работе сильно не растанцуешься!

Ох, на ложе любви

Ласкает до крови.

Как будто идут

Жестокие бои.

Послушна как струна,

Мне ночью не до сна,

А утром с копьем

Гоняет кабана.

— Элла! Столик у окна! — Окликнула меня сквозь музыку хозяйка трактира. Нава была будто героиней той самой песни. Фракийка с пышной каштановой косой, она с ног до головы была испещрена чернильными знаками. Руны виднелись на загорелых лодыжках, сильных руках в рубахе с закатанными рукавами и даже под подбородком, частично заходя на лицо. Когда я в первый раз увидела женщин в местном крае, полностью украшенных на такой лад, то была в ужасе, разве можно так портить свою кожу! В центре королевства, даже у нас на границах чистая кожа считалась признаком красоты. Как же я удивилась, что во Фракии все было по-иному.

Чуть позже Нава объяснила мне, что местные традиции предполагали украшения себя чернильными знаками. Она указывала на свои и объясняла:

— Это имя моего рода. Это род моего мужа. Это имена моих детей. Это мой дух-охранник. Это заклинание защиты…

Знаки цеплялись друг за друга, переплетались, стелились узором по коже с бронзовым оттенком. Это было и украшение, и защита, и история сильной, смелой женщины, которая прожила долгую жизнь, теряла дом, мужей, детей и родину, и все равно крепко стояла на своих ногах.

Что ж, послушай, малец,

Я дожил до седин,

Но чувства мои

Не превратились в дым.

Когда пойдешь ко дну

У старости в плену

Урви у судьбы

Фракийскую жену.

С моего побега прошло почти три месяца. Три месяца одиночества и тоски, которые я всячески отгоняла от себя ежедневной изнурительной работой, но они все равно возвращались ко мне словно верные псы к хозяйке.

Скрыться из города мне помог судья. Я, сделав ставку на то, что тот тоже наверняка подкуплен Данаем, пригрозила именем бастарда, и тот обеспечил меня всем необходимым. Но понимая, что Данай или, скорее, его подручные, будут искать меня, я свернула с намеченного пути. Путешествие было долгим, я помню его как самые серые и тоскливые дни в моей жизни. Они были наполнены болью от разбитого сердца и постоянным страхом, что меня найдут. Несмотря на то, что сережку Белла, по которой меня можно было отследить, также как и подарок Даная — кольцо с печатью, я оставила в доме, все равно было страшно, что Нокс с его невероятными способностями вот-вот шагнет из тени и силком оттащит меня к дракону.

Так я добралась до Фракии. Области, захваченной столетие назад королями Августами. Казалось бы, фракийцы давно были частью королевства, но память народа была жива. Они были гордыми, свободолюбивыми и немного дикими. Мне это сразу понравилось. Я устроилась к Наве в трактир — мыть полы, да подавать еду. Благо, с этим я справлялась хорошо. Нава поняла все с первого взгляда.

— Жених обидел?

Я не стала вдаваться в подробности и просто кивнула.

С тех пор минуло уже два с лишним месяца. Я жила там же в маленьком сарайчике у трактира. В свой выходной часто гуляла по деревне и в местном лесу. Здесь весна наступила как-то стремительно. Только вчера я куталась в плащ, а сегодня уже солнце припекало. За два с половиной месяца холодная весна здесь превратилась в душное лето.

Вот и на следующий день после выступления бардов Нава отпустила меня погулять.

— Чтобы к вечеру была, опять петь будут. — Напутствовала она меня. Это значило, что вечером опять соберется толпа народа проезжих и с соседних деревень, чтобы послушать бардов. Будет много работы. Это хорошо. Когда много работы, некогда думать.

Деревня была расположена у горной гряды, и небольшие дома с каменными крышами, поросшими мхом, теснились друг к другу у самого подножия скалы. С одной стороны дорога на тракт, с другой — горный водопад и мельница. Через речку был перекинуть старый каменный мост, такой же зеленый от мха как и крыши домов. Старики говорили, что мост появился раньше, чем сама деревня, и не сегодня завтра обрушится прямо в реку. Нава говорила, что так говорят уже много поколений, однако мост стоит себе целехонький.

Но больше всего мне нравилась роща с заросшей каменной тропинкой, которая вела к заброшенному храму. По ощущениям ему было лет двести, не меньше. Из грубого обтесанного камня он местами обрушился, на крыше его и каменных ступенях пророс кустарник и деревья.

Мне нравилось здесь бывать. Тихо, спокойно и в сени храма можно было спрятаться от жары. Но, конечно, не только поэтому. Еще внутри по-прежнему сохранилась статуя богине, которой поклонялись предки. Наверняка одна из тех мертвых богов, которых любят поминать к месту и нет.

Говорят, их были десятки. Почти сотни. Великих и малых богов, что следили за нашей бренной землей. Им приносили жертвы, читали молитвы, поминали на больших праздниках. Теперь от них остались лишь разрушенные храмы и почти истершаяся память стариков.

Не знаю, как звали богиню, что поклонялись здесь, я не нашла ни одной записи на стенах или упоминания ее имени. Но зато она стояла на своем высоком постаменте, почти упираясь в высокий потолок, почти нетронутая временем. Умелый художник изобразил богиню весьма живо. Она будто шла вперед в своих летящих одеждах и вот-вот должна была сойти с постамента. По плечам струились длинные волнистые волосы, за спиной расправлены крылья, будто у неведомой птицы. В правой руке ее было нечто, что уже не сохранилось, в левой сосуд. Позади ее головы был солнечный диск с лучами. Я даже смогла разглядеть остатки золотой краски на них.