Карт бланш во второй жизни (СИ) - Мор Ника

-Ааааааа! Логично. Как-то я не подумала. Но, перспектива, скажу я тебе, не фонтан. Правда, не путана, и то хлеб.

«Не ной, давай, проси.»

Я прочистила горло.

- «Же не манж па си жюр. Гибен зи мир бите, цвай марк. Подайте бывшему члену Государственной Думы!» (1).

Волк обернулся и осмотрел окрестность.

«Это ты с кем сейчас?»

-Ни с кем. Милостыню просила.

«Кто так милостыню просит? Ты же сирота, беспризорник, откуда этот набор звуков? Тебя, ж не отходя от паперти сожгут за применение неизвестных заклинаний!».

Обиделась. Легла в сено и отвернулась.

-Не буду больше тренироваться. Импровизировать завтра буду. «Я артист больших и малых академических театров.» (2)

Утром добрались до небольшого городка. Я долго стеснялась выйти в люди. Не то настроение, не тот образ… В общем, Бублик выпинал меня под зад, показав, где просят милостыню. Сказал, что затаится в кустах. Смотреть четко на него. Если все плохо , прижмет уши к голове. Если хорошо, будут торчать.

Тащилась к паперти с мыслью, «И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли». (3)

Пришла встала. Потом села. Потом сняла картуз и положила перед собой. Тетка, стоящая рядом, шарахнулась в сторону. Напряглась, потом вспомнила про свою стриж и расслабилась.

Сделала грустное лицо и запела.

Булат Окуджава

У Курского вокзала

Стою я молодой,

Подайте Христа ради

Червонец золотой.

Подайте Христа ради

Червонец золотой.

Вот господин какой-то,

А рядом никого,

Цепочка золотая

На брюхе у него.

Цепочка золотая

На брюхе у него.

Куда спешишь ты мимо?

Послушай, не греши,

Отдай цепь-цепь-цепочку,

А после уж спеши…

В картуз упало две монетки. Скосила глаза на волка в засаде. Уши торчат, челюсть отвисла, глаза округлились. Ну, вроде все хорошо.

1 - "Двенадцать стульев"

2 - "Иван Васильевич меняет профессию"

3 - "Формула любви"

Спасение

В эту же секунду меня кто-то схватил за ухо и вздернул.

-Ай, больно дяденька, оторвете ухо, заново не отрастет!

Схватил меня страж порядка.

-Кто такой? Почему не знаю?

-Так я и сам себя не знаю! Ни мамки, ни папки не помню! С измальства кто пожалеет, тот и накормит, а нет, так милостыню прошу!

-Работать почему не идешь?

-Болезный, болезный я! Трясучка у меня. Как упаду, так начинает меня мотылять, пена изо рта, глаза закатываются, руки-ноги корежит. Кому такой работник нужен? – дядька был высокий, ухо тянул все выше и выше, уже стояла на носочках, цепляясь за фирменный китель.

-Ладно. Так и быть, не потащу тебя в тюрьму. Цени мою доброту. А за это будешь мне сорок процентов от милостыни приносить. К караульной вечером подходи. Капитана Зюлье спросишь, я выйду. – мужчина отпустил ухо и стоял поправляя манжет на руке, которой меня держал.

-Конечно, приду! Не сомневайтесь, благодетель, защитник! А ежели меня кто забижать будет? Или с места погонит? Как быть? Не принесу ведь копеечку, лишат меня куска хлеба. – подобострастно заглядывала в глаза.

-Отправляй ко мне. Так и быть, решу этот вопрос. – и он развернулся и пошел по своим делам.

Я срочно отлучилась по важным делам, зигзагами пробираясь в кусты, где меня ждал волк.

-Ну? Видел? «Я мзду не беру – мне за державу обидно» (1). Еще и сорок процентов. За что? – с возмущением обратилась к Бублику.

«Я не пойму, ты здесь остаться планируешь? Что завелась то так?»

-Как что? Вечером, так сказать, для закрепления личности некоего бездомного элемента – показа на себя пальцем. Волк хмыкнул.

-Придется топать к этому взяточнику в караульную. А с пустыми руками прийти нельзя. Иначе нечем подогреть его интерес к нашей неприкосновенности. Значит… - посмотрела на волка.

«Что?»

— Значит, нужно дать концерт и принести ему хорошую денежку. И, видимо, придется отстегнуть не сорок, а больше процентов, чтобы разжечь его алчность. Понял?

«Да, логично. Тогда иди, работай. У тебя талант. Даже если вернуться не сможем, считай кусок хлеба с маслом у тебя есть.»

-Что значит не сможем? Я не собираюсь всю жизнь ходить в поношенных вещах на лямках - подвязках и с лишаем на голове! Я в конце концов хочу вернуть свою половую принадлежность!

«Меньше лозунгов, больше дела!»

Волк в очередной раз выпинал меня из кустов. Подтянула штаны и с выражением лица камикадзе двинулась покорять подмостки отдельно взятой паперти.

Буквально через десять минут состоялся мой бенефис. С овациями, криками «Браво», шучу, орали «Давай малой, зажигай! Шибче, шибче!».

В репертуар странствующего балагана вошли: песни, танцы, стихи, сценки. Шлифанула все это безобразие в конце любимой песней:

Цейтлин Ю.

Я начал жизнь в трущобах городских

И добрых слов я не слыхал.

Когда ласкали вы детей своих,

Я есть просил, я замерзал.

Вы, увидав меня, не прячьте взгляд

Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват.

За что вы бросили меня? За что!

Где мой очаг, где мой ночлег?

……….

В кусты шла уже не прячась. Просто наметила наикратчайший путь из точки А в точку Б. Дошла и упала в Бублика.

«Вставай, нам еще к этому мизантропу топать».

-Я не могу. Все, Бобик сдох. Брось меня здесь, мой талант погибнет во цвете лет не оцененный и не признанный.

Бублик пошевелился, я скатилась в траву лицом, даже не пытаясь подставить руки. Волк прикусил рубашку на спине, приподнял меня и слегка встряхнул. Повторяя амплитуду встряхивания дернулись голова и руки.

-Бублик, плюнь каку. – потребовала от волка.

Бублик выплюнул рубаху и меня вместе с ней.

«Тебя как до караулки то доставить? Я даже не знаю, на кого ты похожа! Вставай, давай»

-Не могу! «Мне надо принять ванну, выпить чашечку кофе…» (2).

Бублик потоптался вокруг, потом подсунул морду мне под живот и закатил себе на хребет. Высунулся из кустов, огляделся и куда-то потрусил.

Через некоторое время услышала всплеск воды и приоткрыла глаза. Волк аккуратно заходил в воду. Ноги погрузились в спасительную прохладу.

-Бублик, ты волшебник! – простонала в ответ.

Волк зашел так, чтобы мне удобно было соскользнуть в воду, потом подхватил меня за шиворот и не отпускал, пока не стала подавать признаков жизни.

Выйдя на берег, разделась до белья, сняв мокрую одежду и села с Бубликом разрабатывать дальнейший план.

Поделили деньги на две кучки. Маленькая мне, большая нашей «крыше».

Когда одежда высохла, Бублик лизнул меня в лоб и отправил на дело. Сказал, что будет неподалеку. Я шла к месту назначенной стрелки абсолютно не подозревая, что нажила себе врагов в виде местного сообщества нищих, которые на сегодня не смогли собрать даже минимальную сумму. Как оказалось, на милостыню у жертвующих тоже есть лимит.

-Эй, ты, дрыщ, куда торопишься? – послышалось тогда, когда уже виднелось здание караульного помещения.

Прибавила шаг. Сзади кто-то схватил за рубаху и дернул назад. Упала, сжалась, ожидая удара и с отчаянием зажимая платок с деньгами. Послышалась возня и тишина.