Танец масок (СИ) - Сакрытина Мария
***
«Вот стерва!» - думал Эш, вертя в руке портрет леди Вустермор. На нём она была одета в кружева и бархат, держала на руках мопса, а не гадюку, но улыбалась так же холодно.
Портрет – небольшой, с ладонь величиной – Эш забрал со столика у двери, когда уходил из гостиной – просто так взял, без заднего умысла. Вдруг захотелось. Леди Вустермор ничего на это не сказала: может, не возражала, а может, просто не заметила. Эша не волновало, что она думает. Но эта её улыбка, этот презрительный взгляд подстёгивали его, как кучер лошадей.
«А красивая, - решил Эш, подняв портретик. – Да, пожалуй, она вполне ничего. Интересно, от кого у неё ребёнок?» Живота у леди не заметно, да и ауры ребёнка ещё видно не было. Разве что чуть-чуть, яркая точка, солнышко под платьем у леди. Значит, срок беременности совсем ещё небольшой. Значит…
Что это значило, Эш додумать не успел: лошади неожиданно встали. Кучер закричал на них… Но и его крик резко смолк. Изумлённый Эш высунулся из окна, ничего странного не увидел и нахмурился. По-прежнему шумел в стороне лес, по-прежнему ветер гнал волны по лугу. По-прежнему хором заливались птицы.
- Выходи, стервец, - проскрипел старушечий голос откуда-то слева. – Вылезай-вылезай.
У Эша глаза на лоб полезли: говорила полукровка – в воздухе чувствовался запах дыма и хлеба – и говорила на фейрийском, чисто и ничуть не скрываясь.
- Ну давай! Не мне же к тебе прикажешь лезть.
Заинтригованный, Эш выбрался из кареты.
На обочине дороги, среди жёлтых лютиков сидела старуха в каких-то обносках. Сидела, жмурилась на солнце и кокетливо наматывала на палец седую прядь.
- Вон ты, значит, какой, - хмыкнула она, разглядывая Эша в ответ. – Что, ребёночка сделал и не признал, а?
- Что? – непонимающе переспросил Эш.
- Вы друг другу подходите, - фыркнула старуха. – Хотя намучается она с тобой…
- Да что ты несёшь, ведьма! – не выдержал Эш. – Кто намучается? Ты хоть представляешь, с кем говоришь?
- А то! – хихикнула старуха. – Это тебя в столице Серым кличут. Подкидыш. Железом от тебя за милю несёт. Что, болит твоя головушка?
- Болит. - Странно, но злости Эш не чувствовал: эта полукровка казалась забавной. – Вот твою силу выпью – и перестанет.
- Подавишься, - хохотнула старуха.
- Да неужели? – Эш шагнул к ней, но старуха вытянула руку и мотнула головой: - А-а-а. Смотри, вот это тебе нужно, ну?
«Вот это» было обсидиановой статуэткой волка, и магии в ней было завались – Эш даже отсюда чувствовал, как она жжётся.
- И вот это, милок, я сегодня нашла у своего дома. Знаешь, я обношу деревню защитным контуром, чтобы такие случайные гости не прошли. И они не прошли. А ты чувствуешь, чем пахнет, м-м-м?
Пахло морем. Летним. Пахло сиреной.
- Давай сюда, - приказал Эш.
- Не-е-ет, милый, только обмен. А попытаешься забрать – я руку сожму и… Это будет моё последнее заклинание. Ни подсказки, ни моей магии тебе не достанется.
- Тогда ты умрёшь, - спокойно заметил Эш. – Люди ведь боятся смерти.
- Ничего-то ты о нас не знаешь, - протянула старуха. – Злишься на нас, чудной, а что мы тебе сделали?.. Мальчик мой, я уже давно серую дожидаюсь. Так что умереть я точно не боюсь. Ну так что – меняемся?
Эш вздохнул. Лжи в её словах не было, а статуэтка – ключ к загадочной сирене. Выход, пожалуй, оставался только один.
- Что же ты хочешь?
- Отдай мне свою змею. – Старуха опустила руку.
- Всего лишь? Смешная ты, полукровка. - Эш повернулся было к карете, но не выдержал, спросил: - И что, ты думаешь, когда получишь её, я уже не смогу тебя выпить?
- О, да ты сразу домой помчишься, - отмахнулась старуха. – Вот прям сразу. И не смотри так, проверять мой защитный контур нужды нет, всё, что там интересного было, я тебе уже принесла.
- И почему же помчусь?
- Докладывать своему императору, исполнять его приказ… - Старуха зевнула. - Ох и устала я с тобой болтать, фейри. Давай уже змею, не жадничай.
Эш забрал из кареты корзину, поставил её рядом со старухой.
- Ну держи тогда, - сказала та, и бросила ему в руку статуэтку.
На мгновение Эшу стало нечем дышать: так вокруг пахло сиреной. Казалось, она стоит рядом – протяни только руку! А потом что-то горячее шевельнулось внутри волка, и Эш вздрогнул. Да быть не может! Демон?..
Потом локтя Эша коснулись узловатые старушечьи пальцы.
- Потом додумаешь, милок, хоть в карету-то сядь.
Как заколдованный, Эш потащился к карете, прекрасно понимая, что одной сиреной дело не обошлось. Сирена, которая вызывала демона?.. Ну конечно, после того, что оставалось от жертв!.. Он должен был раньше догадаться…
Старуха тем временем вытряхнула змею из корзины и, приговаривая: «Ну-ну, милая, потерпи, сейчас…», схватила её за хвост да с размаху ударила о землю.
Вместо змеи встала уже девушка, посудомойка Бэтси: дрожа, широко распахнув шальные глаза и всё ещё посвистывая. Кейт поднялась вслед за ней, обняла и, шепча: «Тише, хорошая, пойдём, сюда…», повела прочь от дороги, в лес.
Это Эш уже не видел. Он ехал в карете в столицу и плавал в мареве чужой магии, впитывая в себя след, запах и даже голос сирены…
***
Фрида изумлённо рассматривала лёд на озере. Стояла тёмная, пасмурная ночь, облака закрыли звёздное небо, и света почти не было, но лёд всё равно поблёскивал, словно подсвечивался изнутри. Фрида постучала по нему пальцем и тут же отпрянула – холод обжигал.
- Миледи? – выдохнула Мира, которую Фрида взяла с собой на вечернюю прогулка: хотела показать Лесному королю, тот знает наверняка, как снять ошейник. – Миледи, быть может, мы вернёмся?
Фрида выпрямилась, огляделась. Лес настороженно молчал. Тишина стояла такая, что собственное дыхание казалось громом.
А потом, медленно, струйками по подлеску зазмеился туман, как дым. Будто гнал его кто-то. Фрида изумлённо моргнула и тут же услышала где-то, пока ещё далеко, угрожающее рычание.
- Миледи? - всхлипнула Мира.
- Да, - шепнула Фрида и схватила служанку за локоть. – Да, идём.
Домой они возвращались чуть не бегом и вздохнули с облегчением, только когда входная дверь за ними захлопнулась.
- Окна заприте, - приказала Фрида выглянувшим на шум горничным. – Не знаю, что тут творится, но…
- Туман, миледи, - отозвалась одна из служанок, передавая Мире зажжённый канделябр. – Очень странный туман вторую ночь.
- Туман… - повторила Фрида. Браслет на её руке вдруг потеплел, но только Фрида успела насторожиться, как он тут же «исправился», снова став лишь переплетением веток.
- Госпожа, вам письмо. – Вышедшая в холл экономка протянула розоватый конверт с летящей ласточкой. В таких обычно присылали приглашения. Фрида перевернула его и узнала, не открывая, по печати: мать, ну конечно…
Письмо было приглашением на открытие сезона. Очень формальным языком, преувеличенно вежливо мать писала, что Фрида просто обязана присутствовать на первом балу её сестры, Эвелины. А в конце добавляла, что ждёт дочь в родовом поместье как можно скорее.
- Мира? – закончив читать, позвала Фрида. – Завтра мы едем в столицу.
- В-вы хотите меня в-вернуть? – снова забеспокоилась камеристка. – М-миледи…
- Успокойся. Нет, мы едем на бал. То есть сначала к моей семье, а потом на бал, - Фрида обернулась, окинула взглядом горничных и экономку. - Приготовьте мои вещи. Мы с Мирой уезжаем завтра, как можно раньше, так что займитесь моим багажом сейчас.
- Да, миледи, - хором ответили ей.
- Что ж, - вздохнула Фрида. На самом деле, её участие не требовалось, но сна всё равно не было ни в одном глазу, а думать о предстоящем разговоре с матерью совершенно не хотелось. – Что ж, тогда давайте начнём.
***
Уютно потрескивал огонь в камине, бросая отсветы на обсидианового волка, лежащего рядом с чугунной решёткой. Эш голой рукой время от времени выхватывал тлеющий уголёк из камина и клал рядом со стауэткой. Очень скоро волк оказался весь окружён углями, тогда Эш успокоился, опёрся спиной о брошенную на пол диванную подушку и принялся вертеть в руках портрет. Отсветы пламени странно меняли выражение лица леди Вустермор – от надменного до откровенно злобного.
