Спорим, ты меня любишь? (СИ) - Кароль Елена
Пока не капитулирует, никаких котят!
А он сделает всё, чтобы она капитулировала в течение этой недели!
Иначе безумие не минует уже его…
Сбор информации затягивался, слишком непривычным для меня было именно такое изучение мира, но кое-что становилось ясным уже сейчас.
И это было потрясающе!
Во-первых, магия. Самая чистая, самая сильная, самая насыщенная — магия жизни. И что бы вы думали? Её генерировали растения, вытягивая насыщенные крупицы силы из земли и воды! Это делали далеко не все растения на этой поляне, богатой травяным и цветочным разнообразием, но именно наше приземление (а также выжженный участок с магически насыщенным кустарником) стало виной тому, что концентрация магии в воздухе существенно возросла по сравнению со стандартом.
Временно, но именно мне этого более, чем хватило, чтобы опьянеть и переполошить коллег.
Во-вторых, валун.
Который не валун.
Когда часть моих щупалец ушла вертикально вниз, я едва не завопила от неожиданности — валун был крайне неоднороден по структуре и… Был живым!
Не уникальная, но крайне редкая (редчайшая!) неорганическая форма жизни на основе кремния!
Здесь? На терраподобной планете?
Ещё вчера я бы сказала, что подобное невозможно — не те условия. Но сегодня… А ведь вулканы не так уж и далеко. Мог ли этот малыш зародиться в жерле одного из них и отправиться познавать мир на свой страх и риск? Как давно? Ему явно не меньше тысячи лет! А разум… Есть ли?
Изменив часть исследовательских щупов на щупы-манипуляторы, я настроилась на ментальный контакт, и каково же было моё изумление, когда он состоялся! Не словами и совсем даже не фразами, а исключительно чувствами на уровне базовых.
Валун изумился контакту ничуть не меньше меня, но это было радостное изумление, граничащее с абсолютным детским восторгом. Ему было скучно. Одиноко. Пищи хватало, но рыхлый чернозём практически не позволял двигаться, да и температурный режим его, мягко говоря, не устраивал.
Шшу-ош (так назвал себя валун, но я пока не разобралась, имя это или раса) мёрз, даже одевшись в «шубу» из гранита и мха. Иногда к нему приходили ри-рру (с этим тоже предстояло разобраться), но наше присутствие нравилось ему гораздо больше. И тепла от нас тоже было больше…
— Александра, жаль отрывать вас от медитаций, но Луи уже приготовил обед. Ждут только нас, — ворвался в мой внутренний диалог с валуном начальственный голос командора. — Александра?
Я крайне нехотя попрощалась с разговорчивым Шу (ему понравилось сокращение) и начала аккуратно втягивать остальные щупальца, чтобы не растерять всю собранную информацию, но Кайреду не понравилась моя отстранённость и он решил поторопить, коснувшись моих пальцев и позвав повторно:
— Санни? С тобой всё в порядке?
В его тоне сквозило искреннее беспокойство, но в этот сокровенный момент все мои чувства были практически обнажены, и я не сдержала гневного шипения.
— Не смей произносить моё имя так! Оно лишь для родных и друзей! Ты же… Никто!
Я позволила своему негодованию, тщательно лелеемому все эти годы, взять верх над доводами разума и вылиться не только в словах, но и во взгляде.
Ненавижу! Ненавижу за то, что сделал! Ненавижу за то, что не защитил! Растоптал всё самое светлое, что во мне было! Посмеялся! Унизил!
Ненавижу за то… что люблю. Люблю вопреки всем доводам разума! Все эти годы. Двадцать бесконечных лет одиночества, ставшего моим компаньоном с той минуты, как моё сердце перестало быть только моим. Ни родители, ни друзья, ни коллеги, ни мимолётные любовники, чьих имен я даже не запоминала, не смогли вернуть мне ту меня, что была прежде.
За это ненавижу особенно!
Между нами вновь искрило, но на этот раз уже от негатива. Мои глаза метали почти натуральные молнии, его же были темны, как ночная буря. Казалось, даже лёгкое дуновение ветерка способно разжечь испепеляющий пожар тлеющей ненависти, но одно единственное слово, произнесённое шёпотом, ввело меня в ступор.
— Прости.
Через силу сморгнула, не веря своим ушам, и недоверчиво нахмурилась. Что я слышу? Мне не почудилось?
— Прости, — повторил, словно знал все мои мысли. Вновь коснулся моих пальцев, которые я буквально заставила себя не отдёрнуть, и практически невесомо огладил. — Я виноват. Сильно. Тот случай… Мне стыдно за него даже сейчас. Я был молод, безрассуден и эгоистичен.
Мой ступор стал ещё сильнее, но вместе с этим подняла голову и врожденная подозрительность. А не пудрят ли мне мозги? Ну лгут ли в очередной раз, чтобы потом поглумиться ещё жестче?
— Мне жаль, — продолжал каяться Холт, уже бесстрашно беря меня за руку. — Искренне жаль. Я не имел никакого права унижать тебя той безобразной выходкой. Никто из нас не имел! Что мне сделать, чтобы ты поверила и простила?
И я даже почти задумалась…
— Эй, голубки! — привлёк наше внимание подошедший Джейкоб, глядя без особой приязни, причём в район наших рук. — Вы обедать собираетесь? Между прочим, Луи отказывается кормить остальных, пока вас нет! Вы вообще ещё с нами или уже в своих любовных эмпиреях? — Тон пилота так и сочился ядовитой любезностью, ну а следующие слова просто ударили меня наотмашь: — Кстати, отличная тактика, Кай! Промариновать объект спора с недельку, зато потом только и успевай собирать плоды. Поздравляю, этот выигрыш сегодня твой. Будешь праздновать как обычно? Или, может, замутим тройничок? М? Как прежде. В старые добрые времена! — Меня едва не вывернуло от масляного взгляда, которым лейтенант Войс окинул меня с последними словами…
Но предпринять я ничего не успела.
Мимо меня пронёсся ураган, состоящий из первозданной мощи, густого меха и громогласного рёва, ещё через мгновение сбил с ног завопившего от ужаса Джейкоба, а ещё через секунду…
— Не-ет! — Мой протестующий вопль был ничуть не тише прозвучавшего чуть ранее животного рыка, но даже он не спас зарвавшегося пилота от кровавой взбучки.
Разумом я ещё вникала в произошедшее, но никогда не спящая во мне ведьма уже знала, что произошло. И действовала!
Необъяснимым образом перекинувшийся в легендарного и просто огромного зверя преимущественно песчано-молочной расцветки командор без видимого труда повалил на спину Джейкоба, кинжально острыми когтями располосовал крепкую ткань униформы, без видимого труда добравшись до плоти, и уже нацелился на горло неугодного, когда я наконец совладала с собственными инстинктами, требующими остаться от происходящего в стороне, и бесстрашно спрыгнула прямо на спину зверю, оседлав его, как какого-нибудь домашнего пони.
Ну… Как бесстрашно? Жутко было до безумия! Но в то же время я чувствовала, что только мне под силу остановить этого зверя, иначе быть беде. Сам он останавливаться не желал.
— Кай, нет!
Первый приказ был отдан жестко, но лишь ради того, чтобы достучаться до разума зверя. Со стороны корабля к нам уже мчались ортанеанцы, за ними вприпрыжку сайгачила Глафира, на верхней ступни трапа тревожно маячили остальные, явно оповещенные о происходящем Марусей, но это я заметила лишь краем глаза. Всё моё внимание было сосредоточено на том, чтобы не допустить убийства.
— Кай, не убивай. Не стоит. — Теперь я уже просила, приводя аргументированные доводы. — Он сказал это всё, не подумав. Но разве это правда?
Зверь, замерший сразу, как только я оказалась на его спине, возмущенно зашипел и недовольно передернул плечами.
— Мне тоже кажется, что лейтенант кое-что приукрасил… — Не удержав искушения, провела ладонью по шкуре, которая оказалась мягче шелка, отчего испытала просто неописуемый восторг. Судорожно выдохнула, что не прошло мимо внимания зверя (он интересным образом дёрнул ушами), и уже гораздо мягче попросила: — Кай, слезь с этого неудачника. Он не стоит того, чтобы ты жалел об этом всю оставшуюся жизнь. Пожалуйста.
Немного подумала, ещё раз оценила ситуацию и рискнула добавить:
— Ради меня.
Ортанеанцы и Глафира уже несколько секунд как застыли неподалеку, напряженно дожидаясь развязки, но как только зверь мягко переступил лапами, убирая их с окровавленного тела замершего в ужасе Джейкоба, как мгновенно подскочили ближе, и эльфарианка буквально взорвалась указаниями, одну за другой вкалывая пострадавшему ампулы с кровоостанавливающим, обеззараживающим и прочими жизненно необходимыми препаратами.
