Вера Чиркова - И не потерять
Сквозь маленькое оконце, прорезанное в передней стенке короба заглянула бодрая физиономия пилота этого сооружения, висящего под букетом огромных шаров и сообщила, что они подлетают к замку господина Зорденса, а на чем она дальше будет добираться до своей деревни, ей скажет его домоправитель.
Женщина покладисто кивнула и поправила одеяло, к утру стало прохладнее. Ее вещи, завернутые от посторонних глаз в старенькие юбки служанок, лежали на дне корзинки, придавленные свертками с пирогами, и туесками с грушами и ягодой. Отдельно стояла большая корзина с малосольной рыбой, и именно ради нее, а не ради Ярославы, лекарь нанял в ближайшем поселке единственный хотомар.
По легенде комендант велел срочно доставить ему деликатес, а племянницу лекарь сунул дополнительно, раз все равно летят по пути. С вечера пилот хотомара еще пытался поговорить с миловидной селянкой, но она очень ловко сымитировала зубную боль, и пришлось ему всю дорогу насвистывать местные мотивы.
-Иди на кухню, тебе покажут, где умыться и покормят, - громко сообщил Ярославе вышедший встретить рыбу домоправитель, и она поплелась по направлению к возвышавшемуся неподалеку зданию, выглядевшему строже и внушительнее, чем мэрия в ее городке.
С досадой поминая чрезмерную доброту и заботливость служанок из крепости, загрузивших ее корзину до такой степени, что потрескивала ручка.
-Давай, помогу, - мирно сидевший неподалеку от крыльца мужчина прекратил точить свой кинжал, ловко забросил его в ножны и встал со скамьи точно в тот момент, как она поравнялась с ним.
-Помоги, - подняла на него глаза задумавшаяся женщина, и озадаченно смолкла.
Абориген побледнел, глядя на нее, как на привидение, нервно сглотнул и - ничего не сказал. Просто легко подхватил корзинку и направился к заднему крыльцу.
Ярославу такое поведение сильно насторожило, судя по всему, мужичок что-то знал... и скорее всего не про нее, до тех пор, пока не рассмотрел лица, вел себя совершенно спокойно. Значит -Костик? Материнское сердце замерло на миг от тревоги, потом заколотилось о ребра, заспешило как сумасшедшее, хотелось ринуться на этого добровольного помощника, схватить за рубаху, трясти, задавая вопросы и проверяя взглядом, честно ли он отвечает, не юлит ли? Но Ярослава привычным усилием сдержала себя, в ее профессии умение скрывать эмоции было едва ли не главным. Да и вовремя вспомнила, что в спину может смотреть не только пилот, но и другие люди, а она - как бы и не она тут, и своей вспышкой только вызовет ненужные подозрения. Не зря ведь ее так тщательно одевали и маскировали перед путешествием? Видимо опасались чего-то, и, пока она не почувствует себя в полной безопасности, нужно не подавать вида, что замечаешь больше чем положено.
Слава хорошо знала, что у богатых и власть имущих врагов много больше, чем у бедных, и давно постановила про себя, что никогда не польстится на деньги. И даже получила однажды очень веское подтверждение правоты своего решения. Тем летом она впервые приняла приглашение поработать в санатории, и согласилась ради возможности покупать Костику зимой так необходимые ему фрукты. Один из тех вроде бы невзрачных пациентов, которым прислуга смотрит в рот, а за каждым шагом следят дюжие парни, словно случайно поселившиеся в соседних номерах, к концу отдыха вдруг что-то рассмотрел в Ярославе. И попытался расположить ее к себе, намекнув, что может исполнить самое смелое желание. Вот только Слава никаким образом не желала становиться задолжницей, и отказалась самым вежливым и деликатным способом. Заводить такого врага было бы непроходимой глупостью.
Однако оказалось, что это было своего рода проверкой, и, уезжая, пациент прямым текстом объявил, что желает ее видеть в своем доме в качестве личного врача. Про остальные обязанности он умолчал, но тут бы все поняла и дурочка, а Слава такой не была. Сообщила, что у нее есть важные дела, с которыми она должна непременно разобраться сама и попросила три месяца на принятие решения. Ей дали один и Слава с огорчением поняла, что придется бросать все. С таким трудом налаженную жизнь, старенький домик, работу, ставший родным приморский городок, и бежать к подруге в дальний северный мегаполис, где ее не найти никакому ухажеру. Но жизнь в очередной раз доказала, что ей нет никакого дела до планов людей, как бы богаты и влиятельны они ни были. Через неделю после отъезда настойчивого поклонника Слава дежурила в ночную смену и услышала в теленовостях жуткое сообщение о том, что была расстреляна в упор машина известного предпринимателя. Ушлые журналисты добыли и фотографию погибшего, и едва она возникла на экране, Ярослава невольно потянулась перекреститься. С этой минуты проблемы, как избавиться от назойливого благодетеля, в ее жизни больше не было.
Поэтому она послушно пошла следом за аборигеном и очень скоро убедилась, что догадывалась правильно, именно её он и ждал. Ни в какую кухню они не попали, а пришли в довольно удобно расположенную рядом с купальней комнатку.
-Тут отдохнешь, завтрак сейчас принесут, - глуховато и коротко сообщил провожатый, ставя корзину на скамью, - к обеду придет хутам и домоправитель тебя на него посадит. Ничего не бойся, тебя будут незаметно охранять. Я сяду в хутам перед закатом, постарайся ни с кем не разговаривать. Меня узнаешь вот по этому кольцу... лицо придется изменить. Дальше поедем вместе, и я все объясню... сейчас мне пора уезжать.
-Таш, - Позвал где-то в глубине дома недовольный мужской голос, и абориген, сделав знак молчать, опрометью ринулся прочь.
А Ярослава присела на заправленную вышитым покрывалом лежанку и задумалась, во что же такое вовлекает ее господин Зорденс, которого она еще и в глаза не видела. А потом воровато оглянувшись, заперла дверь на засов и решительно развязала шнурок на необычных четках. Старательно отводя взгляд, высыпала их в стоящий на столе бокал, накрыла платком и тщательно поболтала. Затем, не глядя, сунула в бокал руку и двумя пальчиками выхватила ту фигурку, что лежала сверху. И едва удержалась, чтоб нервно не захихикать, на нее лукаво смотрела серая кошачья мордочка.
Хутамом оказался многоногий бегемот, с плетеной клеткой на спине, окруженной гирляндой серо-зеленых пузырников, знакомых по хотомару. С одной стороны между пузырниками был просвет, и к узкой дверце в клетку велела лесенка из повешенных на веревки дощечек.
Один из сидящих в корзине пассажиров подал Славе руку и почти забросил ее внутрь, на разбросанные по полу тюфячки. Помог устроиться поудобнее, и начал задавать обычные дорожные вопросы про погоду, родственников и цены на мясо. Вероятно, скучающий спутник собирался получить за свою услугу собеседницу на время путешествия, но женщина упорно отмалчивалась, довольно успешно строя из себя забитую деревенскую девицу.
