Варя Медная - Суженый (СИ)
Она закашлялась, накрытая новой волной вони, и поспешно уткнулась носом в рукав. Половина присутствующих сделали то же самое.
— Если и это местный обыщай, то мне сдесь яфно не место, — пропыхтел неугомонный Парикастый соседу. Тот задержал дыхание и так покраснел от натуги, что цвет щек сделался под стать цвету костюма.
— Вот эти, вонючки! — завопил какой-то малыш, тыча в ближайший пучок орхипетов. Застигнутые врасплох, цветы выдали новую порцию чудовищного запаха. Присутствующие не просто ощутили его, но даже увидели, когда от лепестков поднялось облако неприятного болотного оттенка. Цветы покраснели, потом побледнели и вообще пришли в явное замешательство, принявшись менять оттенки так быстро, что рябило в глазах. И палитра отнюдь не радовала ценителей прекрасного. Наверное, цветы и сами это понимали, потому что покрылись от волнения прыщиками и пятнами. Запахи тоже не стояли на месте, на смену приторной ванили, от которой слипались ноздри, пришли новые. В тот день гости праздника перенюхали всё, начиная с плесневелого сыра и заканчивая едким уксусом. «Особенные» тычинки извивались шипящими змейками и даже попытались ужалить стоящую поблизости эльфийку. Она испуганно ойкнула и отскочила.
— А малой-то прав! — крикнула Длиннозубая Апора. — От травы запашок.
— Ну, ты удружил, — пробасил горбоносый тролль соседу справа.
Тот, к кому он обращался, выбежал на дорожку, распихивая всех локтями и пылая праведным гневом. Им был никто иной, как Жмутс.
— Я требую объяснений! — крикнул он, вертя головой и обращаясь ко всем одновременно. Вид у него был оскорбленный и очень жертвенный. Взгляд проходимца остановился на Кене. Надбровная дуга так яростно сжала монокль, что стеклышко треснуло. — А с тобой мы ещё поговорим. — Ручка Кена задрожала в моей ладони, но мальчик воинственно вскинул подбородок. Однако Жмутс уже забыл о нём и вперил костлявый палец в мадам Лилит. — Вы обещали, что я стану королевским цветочником! Поклялись, что должность у меня в кармане. Вы не можете отказаться от своих слов, — он повернулся к Марсию и перешёл на визг, — я не позволю!
— Скорее уж королевским начальником выгребной ямы, — хмыкнул кто-то, и остальные поддержали его хохотом.
Жмутс крутанулся в сторону шутника и сжал кулаки: — Кто это сказал? Покажись, лжец и трус! В ответ на это в толпе вырос холм.
— Ну я, — ответил внушительных размеров орк, с хрустом расправляя костяшки.
Хозяин «Цветолюкса» изменился в лице, сделавшись под стать своим цветам.
— Уведите его, — лениво бросил Марсий, и на этот раз никто не стал вспоминать, что он не совсем король.
К Жмутсу подскочили четверо стражников, явно не из числа его поклонников, и собрались оттащить с дорожки, но их остановил Амброзий Высокий:
— Погодите. Как вам удалось этого добиться? Что вы сделали с цветами?
В голосе принца звучал неподдельный интерес естествоиспытателя и вообще жадного до знаний ученого, но Жмутс в ответ разразился ругательствами, решив, что тот над ним смеётся, или же просто в силу скверного характера.
Тут вновь послышался неоднократно повторявшийся шум, за ним последовало два мощных толчка, и откуда-то снизу вылетела дверь. Пронеслась пару метров по воздуху и приземлилась, чудом никого не задев. Из-под помоста один за другим вышли мои друзья, закрываясь от солнца. Я охнула, сообразив, что шумели всё это время они, пытаясь освободиться из заточения. Наверное, как только я прошла проверку клятвой, магическая печать была снята с помещения, и путь к свободе им преграждала только дверь.
— Всего-навсего допустил две грубые ошибки, — громко отчеканила мадам Гортензия.
— А вы, простите, кто?
Гномка оправила арестантское платье, пригладила волосы и с достоинством ответила:
— Мадам Гортензия, хозяйка цветочной лавки «Эксклюзив-нюх».
Жмутс чуть не лопнул.
— Это она! Она что-то сделала с моими цветочками! Всё должно было сработать, он сказал, что сработает!
Хозяин «Цветолюкса» попытался вырваться, но добился лишь того, что правый рукав сюртука с треском оторвался, а в рот ему затолкали его же собственный шейный платок.
Мадам даже не взглянула в его сторону, продолжая почтительно взирать на Амброзия Высокого. Если принца и интересовало, что гномка делала под помостом, то любопытство в отношении орхипетов всё же пересилило.
— Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду?
— Всё просто, — пожала плечами мадам. — Во-первых, он использовал два динамичных элемента — ускоренный рост и смену цвета, — тогда как любой уважающий себя и своих питомцев цветочник знает, что это недопустимо, а, во-вторых, добавил к ним новый аромат. В результате мы получаем цветы с неустойчивым запахом, проходящим ускоренный цикл проявления. К примеру, довольно приятный запах ванили через час-другой превращается в навязчивый, ещё через какое-то время в невыносимый, а потом на него наслаивается аромат, допустим, абрикоса, тоже сперва приятным, который в любую минуту может стать…
— …запахом подгнившего абрикоса! — восторженно докончил Амброзий Высокий.
Мадам Гортензия, приятно удивленная, кивнула.
— А на него, в свою очередь, наложится следующий, куда менее чарующий, и ещё один, и ещё, при этом отголоски предыдущих никуда не исчезают. Вообразите запах полусотни продуктов разной степени разложения, и вы получите то, что мы имеем сейчас.
— Скормить ему эти цветы! — крикнула румяная торговка, ранее пенявшая Длиннозубой Алоре за нитки.
Кто-то поддержал идею, но гуманизм возобладал.
— Вы можете исправить ситуацию?
Мадам Гортензия поколебалась. Вперед выступила Эмилия и сжала её руку.
— Мадам справится, — твердо заявила подруга. — Она самая одаренная цветочница в этом, да и в любом другом королевстве.
— К тому же честная, — добавила я и указала на Жмутса. — Этот человек неоднократно воровал её идеи, а неделю назад совершил самую возмутительную низость: присвоил авторство мечтирисов!
Над толпой пронеслись шепотки, собравшиеся переглядывались. О мечтирисах слышали если не все, то почти все, такой они произвели фурор. Вокруг Жмутса образовалось свободное пространство, если не считать стражников. Да и те умудрялись держать его, одновременно отодвинувшись как можно дальше. На хозяина «Цветолюкса» посыпались неприязненные взгляды. Какая-то девочка кинула в него недоеденный бесконечный леденец. Конфета прилипла к сюртуку, и без того пребывающему в плачевном состоянии. Попытки его отодрать привели к образованию дыры.
Возмущение, прилюдное разоблачение, да и, наверняка, понимание, что терять уже нечего, придали мошеннику сил и наглости. Он выплюнул шейный платок и закричал:
