Антонина Истомина - Подарок богини
Посмотрел я в зеркале на отражение и так и сяк, обнаружил на правой руке, возле локтя, тонкий шрам, который до этого мне не попадался на глаза, и, закончив осмотр, пришёл к однозначному выводу, что моё прежнее тело было гораздо лучше. И на лицо, и по пропорциям, и по мускулам. У меня четыре «кубика» на прессе было. Пусть не шесть, но всё равно майку было снять не стыдно. И руки себе я хорошо подкачал. Тут же… Такое ощущение, что спортом вообще не заморачивались… Короче говоря, ознакомившись с тушкой, в которой я очутился, и вспомнив мир, в который мне нет возврата, я оделся и хмуро-хмуро почапал на завтрак.
Сун Ок и её мама, похоже, уже давно были на кухне. Готовились к новому рабочему дню. Появлению моему искренне обрадовались, как явлению красно-солнышка. Сун Ок прекратила шинковать лук, отложила нож, сняла с лица очки для плавания и, взяв меня за руку, повела завтракать на маленькую кухню, в которой я сейчас сижу. Достала всего из холодильника, сделала чай, сказала, чтобы я ела, а она пока закончит помогать маме, а потом мы будем с ней собираться. Ладно, я не спешу. Как говорится – «до пятницы я совершенно свободен»…
С негромким хлопком в котле, с которым возился ремонтник, вспыхнуло пламя.
– Ну вот, молодая хозяйка, – с улыбкой обернулся ко мне кореец, видно, радуясь, что закончил, – теперь у вас снова будет тепло!
Я хмуро окинул его взглядом.
– И сколько это будет стоить? – мрачно поинтересовался я. – Сколько стоит ваша работа?
– …Сто тысяч вон… – растерянно ответил тот, видно, не ожидав, что лысая девочка вступит в разговор.
Сто баксов? За пятнадцать минут? Не много ли?
Я уже узнал курс пересчёта местной валюты на доллары. Всё было просто. Нужно всё делить на тысячу. Тысяча корейских вон – это один доллар США. Сто тысяч вон – сто баксов, один миллион – тысяча долларов. Правда, чего я ещё не знаю, так это покупательной способности денег. Сколько и чего можно тут купить на ту же, допустим, тысячу вон. Но сто баксов… Сто баксов – это сто баксов. Мне кажется, что это неплохие деньги.
– Подождите, я сейчас проверю, – сказал я, вылезая из-за стола.
– Что проверишь?
– Проверю вашу работу, – ответил я, подходя к котлу.
– Девочка, как ты разговариваешь со старшими?
Не став отвечать на этот явно провокационный вопрос, я чуть присел и, уперевшись руками в колени, вытянул шею, внимательно разглядывая внутренности котла.
– Девочка, почему ты так себя ведёшь? Где твоё воспитание?
– Я не девочка, я молодая хозяйка, как вы сказали… Не горит.
Я вытянул руку и, осторожно тыкая указательным пальцем рядом с огоньками, начал показывать: вот, вот и вот.
– А вот тут и тут огонь горит не вверх, а вбок. А вот здесь он почему-то не синий, а жёлтый. Все синие, а этот жёлтый. Исправьте.
– Что ты такое говоришь? Я сделал всё, как нужно!
– Ничего не знаю. Работа должна быть сделана качественно. Мы вам платим деньги, а они на нас с неба не падают. Делайте. Я потом проверю ещё раз.
– Да как…
– Юн Ми, что ты делаешь? – раздался от входа в кухню испуганный голос Сун Ок.
– Работу принимаю, – обернулся я к ней, – а что?
– Пожалуйста, простите её, – поклонилась Сун Ок наладчику, – она только вчера из больницы…
– Знаете, ваша девочка, она… – начал было тот, вступая с ней в разговор.
– Не надо слов! – резко повернулся к нему я. – Лучше потратьте свои силы на то, чтобы сделать всё как следует.
– Что ты говоришь! Я сделал всё, как нужно!
– А те дырки, что не горят?
– Они «заварились».
– Ну, так проковыряйте! Или вы собираетесь только смотреть на них? Так они в конце концов заварятся все, и нам что, котёл придётся новый покупать? Вы не профессионал?
Покраснев, как рак, кореец замер с открытым ртом, видно, не находя от возмущения слов.
– Юн Ми, как ты разговариваешь со старшими?! – испуганно ахнула Сун Ок, прикрыв ладонью рот.
– Я просто хотела быть полезной, – сказал я, подумав, что, наверное, зря полез в это дело. Ну, жили же они как-то до этого без меня? Без моей помощи?
– Прошу прощения, если сделала что-то неправильно, – сказал я и, немного подумав, поклонился. Посчитав, что это будет правильно.
– Грубиянка! – наконец подобрал слово наладчик. – Сколько я уже работаю, но ещё ни в одном доме так со мною дети неуважительно не разговаривали! Что у тебя за воспитание такое?! Я вот всё твоей матери расскажу! Хамка!
– Пожалуйста, простите её! Она только из больницы!
– Безобразие!
– Пожалуйста, простите!
– Я этого так не оставлю!
– Пожалуйста, простите!
Я посмотрел на это всё, посмотрел и решил, что мне лучше отсюда удалиться, чтобы не вызывать раздражения к своей персоне. Хотя было сильное желание продолжить «разборки» с ремонтником дальше. Молча вышел из кухни и поднялся на второй этаж. Убрал с пола постель, немного подумал и взялся изучать содержимое шкафов в комнате с целью найти себе штаны на выход. В город в юбке – не поеду!
Минут через пять прибежала раскрасневшаяся Сун Ок.
– Юн Ми! – прямо с порога комнаты закричала она. – Что такое?! Как ты разговариваешь со старшими? Почему ты нас позоришь?
– Он всё сделал как надо? Ты проверила? – обернулся к ней из шкафа я.
– Ты слышишь, что я спрашиваю?
– Прости, я забыла, как нужно разговаривать со старшими.
Сун Ок осеклась, услышав мой ответ.
– Правда? – растерявшись, после некоторой паузы спросила она. – Правда, забыла?
– Да. Ты проверила – все дырки горят?
– Д-да. Мастер мне всё показал.
– Ну вот. А упирался. Нужно было всего лишь поскандалить.
– Юн Ми, что ты делаешь в моём шкафу?
– Штаны ищу. Извини, я не знала, что это твой шкаф.
– Зачем тебе – штаны?
– Холодно на улице. В штанах теплее…
Шкурка шестая
Место действия: комната сестёр в доме их мамы. Юн Ми и Сун Ок собираются в город.
– Юн Ми, вот, возьми. Твоё удостоверение личности. В нём записан наш адрес. Смотри, не потеряй!
– О! Спасибо… Ммм… А почему тут написано, что я родилась в 1997 году?
– Потому, что ты тогда родилась.
– Но ты же сказала, что мне девятнадцать лет? 2014 минус девятнадцать, это 1995-й. Или сейчас не четырнадцатый год?
– Аа-а! Вот ты о чём. В удостоверении записан тот год, в который ты родилась. Но возраст люди считают по-другому. Когда ребёнок рождается, считается, что ему уже год. Он же рос в животе у мамы, понимаешь?
– Ну-у… наверное. А второй год у меня откуда?
– Не наверное, а точно. А второй год у тебя прибавился потому, что ты родилась в ноябре, осенью. Потом наступил Новый год, и тебе прибавился ещё один год. Всё просто.
– Аа-а… Вот как, значит…
