Мэгги Стивотер - Воронята
В свою очередь, Гэнси предпочитал французский. Хелен он рассказывал, что язык ему нужен лишь для того, чтобы читать меню, но на самом деле, просто французский ему легче давался, да и их мама на нем немного говорила. Первоначально он смирился с выбором латыни из-за того, что ему нужно было переводить исторические тексты для поиска Глендовера, но познания Ронана в языке давно обскакали его собственные.
Занятие по латыни проводились в доме Борден[18], небольшой каркасный дом на другой стороне университетского городка Аглионбая от Валлийского зала, главного здания академии. Когда Гэнси торопливо зашагал через лужайку, появился Ронан, стукнув Гэнси в руку. Его глаза выглядели так, будто он не спал несколько дней.
Ронан спросил сдавленным голосом:
— Где Периш?
— Он сегодня не поехал со мной, — сказал Гэнси, настроение его портилось.
У Ронана с Адамом был совместный второй урок.
— Ты его еще не видел?
— Он не был на занятиях.
Позади Гэнси, кто-то ударил его по лопатке и сказал:
— Старина Гэнси! — и посмеивались, поспешили дальше.
Гэнси без энтузиазма поднял три пальца, сигнал команды по гребле.
— Я уже устал названивать ему домой, — сказал он.
На что Ронан ответил:
— Ну так, Бедняжке, нужен сотовый.
Несколькими месяцами ранее, Гэнси предложил Адаму купить ему сотовый, и, таким образом, был запущен самое затяжное воинственное молчание, неделя тишины, которая была нарушена только тогда, когда Ронан сделал нечто еще более оскорбительное, чем любой из этой четверки мог сотворить.
— Линч!
Гэнси посмотрел в направлении, откуда послышался голос; Ронан и бровью не повел. Обладатель голоса был уже на полпути через лужайку, но сложно было определить кто это по англионбаевской школьной форме.
— Линч! — снова крикнул голос. — Я тебя на хрен урою!
Ронан все еще не поднимал глаз. Он поправил ремень на плече и продолжил движение по лужайке.
— О чем это он? — потребовал Гэнси.
— Некоторые люди не умеют проигрывать, — ответил Ронан.
— Это был Кавински? Не говори, что ты снова участвовал в гонках.
— Тогда не спрашивай.
Гэнси рассматривал вопрос о том, чтобы установить для Ронана комендантский час. Или ему бросить греблю, чтобы проводить больше времени с ним по пятницам — он знал, что именно тогда Ронан находит проблемы с БМВ. Возможно, он бы смог убедить Ронана…
Ронан снова поправил ремень от сумки на плече, и на этот раз Гэнси внимательнее рассмотрел ее. Сумка была явно больше обычного, и он обращался с ней бережнее, как будто она могла расплескаться.
Гэнси спросил:
— Почему ты таскаешься с этой сумкой? О Боже, у тебя там птица, не так ли.
— Её нужно кормить каждые два часа.
— Откуда знаешь?
— Господи, интернет, Гэнси.
Ронан потянул на себя дверь дома Борден, как только они переступили порог, в глаза ударил темно-синий цвет ковра, которым было покрыто все в пределах видимости.
— Если тебя с ним поймают… — Но Гэнси не смог придумать подходящую угрозу. Каким было наказание за контрабанду живой птицы на занятия? Он не был уверен, что вообще бывал прецедент. Вместо этого он закончил: — Если он умрет в твоей сумке, я запрещаю тебе выбрасывать его в кабинете.
— Её, — поправил Ронан. — Это — она.
— Я бы купился на это, если бы у него были половые признаки. И лучше ему не иметь птичьего гриппа или чего-нибудь подобного.
Но мысли его были вовсе не о вороне Ронана. Он думал об Адаме, которого не было на занятиях.
Ронан и Гэнси заняли свои обычные места в кабинете с темным ковром. Напротив Велк записывал глаголы на доске.
Когда Ронан и Гэнси вошли, Велк остановился на середине слова: internec... Хотя вроде бы не было причины думать, что Велка заботила их беседа, Гэнси посетила странная мысль, что кусочек мела в руке Велка замер из-за них, что учитель латыни остановился, чтобы подслушать. На Гэнси реально сказывались подозрения Адама.
Ронан поймал взгляд Велка и удерживал его самым что ни на есть недружелюбным путем. Несмотря на свой интерес к латыни, Ронан еще в начале года объявил учителя латыни социально опасным ничтожеством, а далее объяснил, что тот ему просто не нравится. Поскольку Ронан презирал всех, трудно было на нем основывать мнение о чьем-то характере, но Гэнси пришлось согласиться, было в Велке что-то, приводящее в замешательство. Несколько раз Гэнси пробовал завести с ним беседу о Римской истории, отлично зная эффект, который могла произвести воодушевленная научная беседа на оценку. Но Велк был слишком молод, чтобы быть наставником, и слишком стар, чтобы быть коллегой, и Гэнси не смог найти точки соприкосновения.
Ронан продолжал таращиться на Велка. В этом он был хорош. Было что-то такое в его пристальном взгляде, что оказывало какое-то воздействие на другого человека.
Преподаватель латыни неловко перевел взгляд подальше от них. Задумавшись о любопытстве Велка, Ронан спросил:
— Что ты собираешься делать по поводу Периша?
— Думаю, отправлюсь к нему после занятий. Как думаешь?
— Наверное, он заболел.
Они обменялись взглядами.
«Мы должны извиниться перед ним» подумал Гэнси.
Ронан снова присмотрелся к сумке. В темноте Гэнси только мельком уловил клюв ворона. Обычно, Гэнси бы еще разок погрелся бы мыслью о вероятности нахождения Ронаном ворона, но сейчас, в связи с пропажей Адама, это все не казалось магией. Скорее годы, проведенные в соединении вместе совпадений, и из всего этого он сплетал странную ткань: слишком тяжелая, чтобы носить с собой, и слишком легкая, чтобы сделать что-нибудь хорошее.
— Мистер Гэнси, мистер Линч?
Велку удалось внезапно появиться возле их столов. Оба парня смотрели на него. Гэнси вежливо, Ронан враждебно.
— Похоже, у вас сегодня чрезвычайно большая сумка, мистер Линч, — заметил Велк.
— Знаете, что говорят о людях с большими сумками? — ответил Ронан. — Ostendes tuum et ostendam meus[19].
Гэнси понятия не имел, что только что сказал Ронан, но по ухмылке второго он понял, это не было чем-то очень вежливым.
Выражение лица Велка подтвердило подозрения Гэнси, но учитель только постучал пальцами по столу Ронана и удалился.
— Быть дерьмом на уроках латыни не является путем к достижению высшего балла, — сказал Гэнси.
Улыбка Ронана была золотой.
— Это было в прошлом году.
Перед собравшимися в комнате Велк начал занятие.
Адам так и не показался.
13
— Мам, а зачем Нив здесь? — спросила Блу.
