Екатерина Оленева - Призрачная любовь
"И день тосклив как накануне празднеств
Когда обновка сшита, а надеть
Не велено ещё"…
Призрак, полуночное видение было сродни фантазии. Он был прекрасен, был загадочен, имел темное прошлое. Что ещё нужно юной неопытной девушке, чтобы без оглядки влюбиться в собственные мечты? Любопытство, страсть к неизведанному и неизвестному, свойственные многим живым мыслящим существам, были сильными противниками, которых не так-то легко победить. Лена даже не пыталась. Она "сдалась" без боя.
По истечении недели с той памятной ночи девушка, трепеща, все же перешагнула порог роковой квартиры.
Как часто бывает, что фантазии, перекочевавшие в разряд "реальность", теряют свою позолоту? Так случилось и на этот раз. Остался длинный коридор, наполненный недобрыми тенями. Остались лучи заходящего солнца. Осталась гнетущая, давящая на нервы, тишина. И замирание сердца, — то ли со страха, то ли от предвкушения чуда. А вот предвосхищение чуда пропало.
Было холодно. Ноздри улавливали неприятный запах застарелой плесени, частенько витающий в помещениях с повышенной влажностью, если туда долго не заходят люди и свежий воздух.
Лена остановилась на пороге "красной" спальни:
— Адам? — тихо позвала она.
Затаившись, вслушивалась и всматривалась в окружающую её обстановку.
Ничего не происходило.
Было тихо. Так тихо, что затишье начинало действовать на нервы.
Когда Лена уже готова была смириться с мыслью, что встреча с Адамом ей просто приснилась, по комнате пронесся знакомый порыв ледяного ветра, сопровождаемый легким перезвоном, — будто где-то далеко-далеко звенело с десяток крохотных серебряных колокольчиков.
Воздух густел, приобретая новые свойства, становился видимым и текучим, словно потоки ниспадающей воды. Одни воздушные "потоки" накладывались на другие, создавая иллюзию, будто вокруг искрятся тысячи блесток. Голова и веки девушки тяжелели. По рукам забегали мурашки. Маленькие волоски, наэлектризовавшись, встали дыбом.
Лена несколько раз с усилием моргнула, стараясь прогнать наваждение. Перезвон колокольчиков сменился звуками падающей воды, разбивающейся о края пустого металлического таза, резонирующего и бьющегося под упругими ударами капель. Образ Адама начал медленно выкристаллизовываться из сумрака, словно лунный луч обретал плоть.
При виде призрака Лена испытала двоякое чувство: отвращение к мертвой сути. И восхищение перед красотой совершенного лица.
— Я ждал тебя, — в призрачном голосе отчетливо различалась зловещая вкрадчивая интонация и мрачное торжество.
— Я сама не знаю, зачем пришла, — отозвалась девушка.
— У тебя ведь было время подумать? И не возвращаться, — медленно выдыхали сумерки. — Никогда?
Лена пожала плечами:
— Я ведь не первая, кто возвращался. Несмотря ни на что, — правда?
Адам в ответ криво усмехнулся:
— Да, правда. Большая, чем ты можешь себе представить.
Призрак наблюдал за девушкой, скрестив руки на груди. Глаза его были непроницаемыми настолько, что казались незрячими. Мертвыми. Под неподвижным взглядом Лена испытывала неловкость и смущение.
— Я боюсь тебя, — тихо прошептала она, пятясь к двери.
— Я знаю, — уронил Адам, делая шаг вперед.
Лена постаралась проглотить комок, застрявший в горле, угрожающий перекрыть дыхание:
— Скажи честно, ты ведь не представляешь для меня опасности?
— Конечно, — тихим зловещим шепотом, насмешливо отозвался призрак, — конечно представляю.
Лена ожидала совсем не такого ответа.
— Почему ты приходишь ко мне? — обиженно спросила она. — Чего-то от меня ждешь?
Призрак коснулся ледяными пальцами её теплой щеки. Лена дернулась, попытавшись отстраниться. Ощущая ледяную твердость мертвой плоти, невозможно было не бояться.
— Оставь меня! — с омерзением выдохнула девушка. — Пожалуйста, — жалобно закончила она.
— Проси, моли о милосердии! — выдохнул Адама свистящим шепотом, сжимая пальцами её предплечья и тихонько встряхивая. Пристально, безотрывно глядя в глаза. — Но знай, никакие мольбы тебе не помогут. Я не намерен проявлять глупого милосердия. Подобная роскошь не для меня. Только так я могу продолжить существовать в этом мире. Стать человеком. Быть рядом с женщинами. Ради того, чтобы быть стоит быть жестоким, поверь мне.
Живым не дано постичь смысла сочетания простых и совершенных слов: быть живым! Или уж, наконец, до конца стать мертвым. Это тоже не плохо. За эти две крайности можно уплатить любую цену. Не суди меня, девочка, ты — это возможность выйти из ледяной кровавой бани. Заслужить свободу. Вдохнуть настоящий, земной, наполненный пылью, воздух. Или совсем перестать чувствовать, думать, видеть, слышать! — страстно закончил призрак. — Ты пришла ко мне по доброй воле. — Тряхнул Адам головой, и волосы серебряным облаком мелькнули в сгущающемся мраке. — Я не отпущу тебя. Ты нужна мне! Твоя плоть. Твоя кровь. И, в конечном итоге, — душа. Подумай, разве я не стою твоей жизни? — насмешливо вопросил призрак, склоняя голову к правому плечу и насмешливо заглядывая Лене в глаза. — Взгляни на меня, — разве я не красив? Настолько, чтобы забыть ради меня твой несовершенный серый мир? Настолько, чтобы потерять за меня душу?
Лена не помнила, как оказалась в его объятиях. Отнюдь не нежных. Адам держал её крепко, почти причиняя боль.
— Пусти меня. Пожалуйста, — взмолилась Лена. — НУ, пожалуйста! — шептала она, пытаясь вырваться.
— Не надо впустую унижаться, девочка. Я делаю то, что должен. — призрачный голос превратился в бархат, ласкающий каждую извилину внутри черепа. Расслабляя, усыпляя, внушая доверие. — Не бойся! Это не больно…
Лена ещё попыталась сопротивляться. Ещё стремилась стряхнуть дрему, заполняющую сознание, лишающую желания сопротивляться. Вспомнить, что рядом не живой мужчина, а всего лишь его злое, ненастоящее подобие. Морок. С черными провалами вместо глаз и облаком мерцающих, переливающихся перламутровых волос.
Греза. Привидение.
На короткое мгновение девушка смежила веки, стремясь собраться с мыслями и с силой воли.
Распахнув их вновь, Лена обнаружила, что действительность полностью изменилась. Стены пропали, будто провалились. Она находилась в незнакомом месте. Вокруг все было усыпало снегом. Диван и стол успели превратиться в высокие белые пушистые холмы. С люстры, свисали длинные изогнутые перевитые между собой в странном причудливом соединении, сосульки. Лед звенел на занавесках, обрамляющих парящее в пустоте окно, висящее прямо в воздухе, блестел на стульях, на стенах, на кресле-качалке. Лед словно просвечивался изнутри розовым светом, и создавалось ощущение, что внутри холодных кристаллов застыла жаркая кровь.
