Телохранитель поневоле (СИ) - Серебрянская Виктория
– А ты разве не привлекаешь внимание? – обиженно скривилась я.
Я намекала на мужскую привлекательность Диллона, на то, как деваха-администратор стелилась перед ним. Но получила совершенно иной, ошеломляющий ответ:
– Я – нет. Меня здесь многие знают, – он хитро усмехнулся, щуря серые глаза. – Я же бывший шалопай! В юности больше времени проводил в гетто, чем дома. Это потом, после гибели мамы и братьев, и после травмы отца, о разгульной жизни пришлось забыть и взять ответственность за семью на себя.
Диллон внезапно скис. Видимо, воспоминания и впрямь для него были слишком болезненными. Он судорожным жестом набрал полную ложку рагу со своей тарелки и сунул ее в рот. То ли чтобы перебить вкус воспоминаний, то ли сам себе заткнул рот, вспомнив, с кем разговаривает.
Потянувшись, я, в свою очередь, в утешающем жесте положила ладонь на его кисть:
– Мне очень жаль, что с твоей семьей случилась беда. Я свою маму не помню совершенно и то тоскую о ней. Твою боль не могу даже представить.
Диллон бросил на меня странный, острый взгляд из-подо лба, потом тряхнул головой, отбрасывая назад выбившиеся из хвоста пряди:
– Я не был особо близок с семьей. Мама и отец всегда были заняты новыми проектами и программами. А няньки со мной не справлялись. Но это все неважно. Потому что, как бы там ни было, меня никогда по-настоящему не бросали. И если случались какие-то проблемы, с которыми я не мог справиться сам, то отец или старшие братья всегда помогали. Правда, после этого мне всегда влетало по первое число, – Диллон снова усмехнулся. – Но я всегда знал, за что получал, и не обижался. И старался не доводить дело до вмешательства моей семьи. Чтобы не попало. А сейчас нас с отцом осталось лишь двое. И он горит яростным желанием мести тому, кто в угоду своим амбициям лишил его любимой супруги и сыновей.
Мне показалось, что последняя фраза Диллона прозвучала очень многозначительно. Он намекает на моего отца? Я не знала, как мне реагировать, а потому просто опустила голову вниз, пряча глаза.
– Милена, – вдруг позвал меня он, – ты мало съела. Доедай! Сюда пока мы возвращаться не будем. В средней полосе гетто есть несколько неприметных, но вполне приличных отелей, остановимся там. И там же будем питаться. Но с натуральной едой там туго, поэтому не привередничай! Помнишь концентраты из подземелья? Вот и ешь хорошее, потом будешь питаться одной химией!
Настроение опять скатилось до минусовой отметки, но спорить с Диллоном не хотелось. И я послушно зачерпнула полную ложку уже порядком остывшего рагу. Если бы меня сейчас кто-то спросил, из чего оно приготовлено, я бы не смогла ответить даже под страхом смертной казни. Голова была забита другим. И легче на душе не стало даже тогда, когда Тимми, дежурно улыбаясь и пряча в уголках глаз удивление, поставила передо мной креманку с чем-то воздушным и белым, посыпанным шоколадной крошкой, украшенным парой ягодок сиаллы и крохотным зеленым листочком.
Подняв ошарашенный взгляд от креманки и увидев стоящую перед Диллоном чашку с кофе, удивилась еще больше:
– Это что?
Тот хмыкнул:
– Ешь, сластена. И больше не кисни. Все будет хорошо!
Тимми сочувствующе улыбнулась мне и убежала по своим делам. Диллон пригубил свой кофе и блаженно прищурился. Наверное, напиток был натуральным и достаточно хорошим, чтобы удовлетворить этого сноба.
В креманке оказались сбитые сливки с шоколадной крошкой и ягодами сиаллы. Никогда не любила это сладко-терпкое сочетание. Но проглотив первую ложечку, бездумно набрала вторую. А потом еще и еще. Опомнилась я лишь тогда, когда ложка заскребла по пустому дну креманки.
Расплатившись по счету и оставив Тимми такие чаевые, что девчонка как щенок едва не завиляла хвостом, Диллон ухватил меня за плечо и вывел из кафе на крыльцо, по пути тихо напомнив:
– Лицо. Отойдем подальше от границы, тогда сможешь глазеть по сторонам. Хотя я бы не советовал. А сейчас опусти голову и поправь капюшон.
Он уверенно сбежал по ступенькам и направился в сторону, противоположную той стороне, откуда мы с ним пришли. Глядя на эту уверенность, я рискнула спросить:
– Куда мы сейчас? Будем что-то искать, или ты точно знаешь, куда идти?
– Знаешь, – иронично отозвался мой компаньон. Краем глаза я засекла, как он, усмехнувшись, повернул в мою сторону голову. – Отец моего старого приятеля держит небольшой отель, даже скорее доходный дом. Думаю, там нам будет удобно переж…
Диллон так резко сам себе оборвал на полуслове, что я запнулась и начала поднимать голову, чтобы посмотреть, что произошло. Но уже в следующий миг от сделанной Диллоном подсечки полетела кубарем куда-то в сторону от допотопной дорожки, по которой мы шли. А Диллон сдавленно рыкнул сквозь зубы:
– Беги!
Хорошо ему командовать. А у меня от удара вышибло из легких весь воздух, в ушах что-то свистело или шипело, а перед глазами издевательски плясали цветные круги. Я не то что бежать, даже подняться на ноги с первого раза и то не смогла. Кое-как встав на четвереньки, потрясла головой. Капюшон слетел, но зато это дурацкое движение помогло, в голове слегка прояснилось.
Оглядевшись по сторонам, я едва не завизжала: Диллон махал кулаками в паре метров от меня, отбиваясь сразу от двоих. Еще один неподвижно лежал слева от меня, прямо на той дорожке, по которой мы шли всего несколько секунд назад. Но не это пугало. А то, что на меня медленно, с ухмылочками, надвигались трое, отрезая от Диллона и от резервации.
В панике еще раз оглянувшись по сторонам, я заметила то, на что сразу не обратила внимания: возле меня опять валялся очередной бластер. Совсем близко, мне даже тянуться не нужно было, чтобы взять его в руки. А в нескольких метрах у меня за спиной находился пропускной пункт наружу, в привычный мне мир. И один из двух дежурных безопасников хмуро смотрел в нашу сторону из-за защитного щитка шлема. А второй торопливо что-то говорил, поднеся к губам странную штуку в виде небольшого черного прямоугольника.
Только теперь я поняла, почему Диллон так настойчиво заставлял меня прятать лицо. Куда бы он меня ни вел, а нам пришлось бы в любом случае пройти неподалеку от пункта пропуска. Если отец заявил в службу безопасности, что меня похитили, то малейшее подозрение со стороны правоохранительных органов, что нескладный и оборванный подросток на самом деле дочь сенатора Герцоу, и нас бы задержали. Обоих. И неизвестно еще, чем бы все обернулось для Диллона.
– Цыпа, цыпа, цыпа! – мерзко ухмыльнулся, обнажая почерневшие передние зубы один из тех, что старательно загоняли меня как дикого зверя. – Цып-цып-цып!
Боги вселенной! Как же я ненавижу это отвратительнейшее обращение! Сцепив зубы, чтобы не ляпнуть чего-нибудь в ответ, я с ненавистью опустила взгляд вниз. Глаза б мои этих уродов не видели! Самое странное, что страха во мне почему-то не было. Хотя было понятно даже мне, что Диллон занят плотно и надолго, и прийти на помощь точно не успеет. Видимо, близость проходного пункта и сотрудников службы безопасности Кахелии внушали мне уверенность в том, что все будет со мной хорошо. И когда глаза наткнулись на валявшийся на земле бластер, эта уверенность возросла стократ.
Когда я неловко поднялась на ноги, одновременно поднимая и оружие, убежденности в мерзавцах, идущих мне навстречу, заметно поубавилось. Приятель того, кто обозвал меня цыпой, хмуро скомандовал, уверенный, что я сразу же подчинюсь:
– А ну, положь пушку! Пока дырок ни в ком не навертела!
Все трое настороженно следили за мной, замерев на месте. Наверное, именно в этот момент я и приняла решение.
– Обязательно наверчу, – пообещала скривившись. – Ненавижу, знаете ли, когда меня обзывают цыпой!
И словно ставя точку в глупом и ненужном мне диалоге, я положила на кнопку бластера палец.
Я стреляла второй раз в жизни. И первый раз это случилось словно во сне. Я тогда была настолько напугана, что вообще не соображала, что делаю. Выстрел получился как-то сам собой.
