Путешествие Иранон (СИ) - Альсури Мелисса

— А я разве нежелательная?

— А он тебя разве тронул?

— Н-нет, но…

— У него есть три мавки рыжие, они словно дочери ему, вот и тобой он заинтересовался.

Поежившись, я сжала край рубашки в нерешительности, но все же выдавила из себя:

— На обратном пути он тоже следить станет?

— Нет, если ты не вздумаешь по лесу ночью ехать. Едва солнце скроет свои лучи, как приходит время разной нечисти, они в своей чаще хозяева и полноправные жители, и даже мне к ним выходить опасно.

Гета похлопала меня по плечу и, выходя вперед, кивнула на кашу.

— Доешь, да сходи наверх, отдохни. Я пока баню натоплю, вечером попаришься, и все печали как рукой снимет.

Ведьма скрылась в дальней двери кухни, оставив меня наедине с тарелкой. Вновь взяв ложку в руки, я послушно продолжила есть.

Ведьмин дом

Чей-то топот разнесся по коридору, и с первого этажа послышалась едва различимая ругань.

Не открывая глаз, я лениво перевернулась на другой бок, отворачиваясь от яркого светлого пятна за веками и утыкаясь в мягкую ткань подушки, пахнущей мылом и лавандой. Где-то там, под наволочкой наверняка спрятан мешочек с травами, чтобы засыпать было легче, правда после натопленной бани и стакана холодного морса я отключилась, едва приняв горизонтальное положение.

Кто-то за дверью подергал ручку и, выругавшись, понесся дальше, хлопнув дверьми соседней комнаты.

Неужели пора вставать? Можно ли мне будет поспать еще?

Под пуховым одеялом, накрывшим меня, словно облако, было так уютно, что вылезать совсем не хотелось, но нос уже уловил запах каши на молоке, донесшийся с кухни.

Иранон, ты так все на свете проспишь.

Отстань, тут так хорошо. Свежее белье, вымытая я, и такая мягкая, притягательная подушка…

Мысли неумолимо потянуло в сон, легкая дрема завладела моим разумом, скрыв все тревоги словно туман, но в коридоре вновь послышался шум и голос Васьки.

— Уймись уже и иди есть, завтрак стынет.

Приподняв голову, я прислушалась к удаляющимся шагам и вновь повела носом.

И правда, завтрак стынет.

Все так же не разлепляя век, я потянулась и села в постели, медленно просыпаясь. Волосы спутанной копной закрыли часть лица.

Улыбнулись сонные березки,

Растрепали шелковые косы.

Мне еще все это прочесать придется, какой ужас.

Попроси ведьму, она поможет.

Неловко как-то.

Она будет только рада, все же ты и мать, и дочь ей напоминаешь.

Смутившись, я открыла-таки глаза и, потянув торчащий перед взглядом завиток, отпустила его, смотря как локон вновь упруго свернулся.

Надо вставать.

Надо.

Там каша вкусная.

И возможно еще остались со вчерашнего дня пирожки.

Ох, пирожки.

С брусникой.

Ну хорошо, встаю.

Откинув одеяло, я прислушалась к тихому пению птиц за окном и нехотя встала, вновь потягиваясь и заглядывая в небольшую щель между занавесками. На заднем дворе появился Васька и, поставив на пень полено, отточенным ударом разрубил его топором. Его рыжие локоны не были такими кудрявыми как мои и в свете утреннего солнца переливались золотом, словно ореол. Сильные руки ловко перехватили инструмент, и на пенек встало новое полено.

— Красиво.

Уже влюбилась?

Нет, но редко встретишь кого-то подобного. Он кажется таким надежным и спокойным.

Как Давид?

Давид не надежный и не спокойный. То есть он, конечно, защищает меня, но при этом остается слишком непредсказуемым.

Отвернувшись от окна, я поправила пижаму и выглянула в коридор, припоминая, где на этом этаже находится ванная. Прошмыгнув босыми ногами по плетеному ковру к дальней комнате, я осторожно потянула дверь на себя, но чья-то рука, вынырнувшая из-за спины, тут же захлопнула ее.

— Ты еще кто такая? Тоже ведьма?

Голос позади был недобрым, с легкими рычащими нотками. Замерев, я попыталась понять, что могла сделать не так.

— Я Иранон, путешественница-а…

Ощутив, как чужое дыхание коснулось шеи, я не на шутку испугалась, захотелось закричать и позвать Васю на помощь, но незнакомец оказался проворнее, резко развернув меня к себе.

— Ты откроешь мне окно?

— Что?

Вжавшись в стену позади, я с ужасом посмотрела на парня, едва ли старше меня с черными всклокоченными волосами и в помятой домашней одежде. Взгляд серых глаз с хитрым прищуром казался на грани безумия, пригвоздив меня к месту, а симпатичное лицо с четко очерченными, тонкими губами исказилось в усмешке.

— Что слышала, в этом чертовом доме я не могу открыть ни окон, ни дверей, поэтому тебе придется мне помочь.

— Поэтому?

— Ну ты же хочешь сохранить все свои пальцы?

Втянув голову в плечи, я кивнула, ощущая себя кроликом перед удавом. Ловкие руки вцепились мне в плечо и затащили в ближайшую комнату, где царил сущий бардак. Все вещи были перевернуты, белье на постели порвано, перья из подушки разлетелись по полу, а возле стены, где виднелось окно, красовались вмятины от бросаемых предметов.

— Открывай, да поживее.

Незнакомец подтолкнул меня вперед, снова встав за спиной. Нерешительно протянув ладони к створкам, я заглянула за стекло, но не увидела Ваську во дворе дома. Чуть дрожащие пальцы щелкнули небольшой щеколдой, и окно легко распахнулось, впустив холодный утренний ветер.

— Отлично! Спасибо тебе!

Выйдя вперед, парень расплылся в улыбке и, высунув руку из окна, едва не засмеялся от счастья. В его глазах засверкали искры радости, а мрачный внешний вид словно смягчился, уступая чему-то более человечному, что пряталось за внешней злобой.

— Я запомню тебя, Иранон.

Приблизившись еще на шаг, незнакомец поймал ворот моей рубашки и бесцеремонно поцеловал в губы, прощаясь. Буквально через мгновение он ловко выскользнул в окно и, соскользнув по козырьку над задним выходом, приземлился на снег. Еще через полминуты черная макушка скрылась за калиткой, ведущей в лес.

Растерянно прикоснувшись кончиками пальцев к губам, я ощутила, как отчаянно пылают щеки и уши. Хотелось то ли плакать, то ли смеяться, то ли вовсе проклясть этого странного юношу. Может, стоило закричать и позвать на помощь? А успел бы кто мне помочь?

— Сбежал-таки.

Вздрогнув, я обернулась и увидела Ваську, тот, оглядев комнату, покачал головой и махнул мне.

— Идем завтракать. Потом за этим обормотом комнату уберу, или его самого заставить прибираться…

— А с ним все будет в порядке?

— Нет, но мавки присмотрят, приведут если что обратно.

— И вы не пойдете за ним?

— Зачем? Геточка сейчас с рынка вернется и, если нужно, подскажет, что делать, а пока, раз он все же сбежал, пускай порезвится, с лесом познакомится. Уж чему и научила меня мать, так это тому, что одна ошибка иногда ценнее тысячи указаний. Идем, каша стынет.

Покивав, я последний раз повернулась к окну и, посмотрев на лес, закрыла створки. Ощущение чьего-то незримого присутствия и такой странной заботы показались знакомыми и несколько успокоили меня. В конце концов, если бы ведьма действительно не хотела побега этого странного парня, она была бы уже здесь или предупредила брата.

Спустившись на первый этаж, я послушно села за стол, наблюдая, как Васька выставляет на стол овсянку с кусочком масла, пару подогретых в печи пирожков и кружку чая.

— Коня твоего я тоже покормил.

Замерев с занесенной над тарелкой ложкой, я с ужасом вспомнила о демоне. Вчера было совсем не до него, и утро случилось слишком сумбурным.

— Простите, он…

— Демон, я заметил. Да не бледней ты так, Иранон, ешь.

Кусок в горло не лез, беспомощно взглянув на мужчину, я заметила его улыбку.

— Я с ним договорился, не бойся, он знает, что ты здесь в безопасности.

— Но как?

— У нас с ним достаточно много общего.

Васька хохотнул и, похлопав меня по плечу, прошел к креслам у дальней печи, оставив меня завтракать в одиночестве.