Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь - Анжело Алекс

– И к чему это? Ты можешь ответить прямо? – сердито спросила девушка.

Я вздохнула и вновь посмотрела на нее. Ее наглый взгляд воззвал к темной сущности, до недавнего времени спавшей внутри меня, но теперь открывшей глаза лениво и с неохотой, а в самой глубине ее зрачков зажглись гневные огоньки.

– С какой радости мне вообще отвечать? Может быть, мы подружки? Я забыла? Похоже, что нет. Так зачем мне разъяснять что-то тому, кто не удосужился даже поздороваться и назвать свое имя? – Вытянув ногу под столом, я пинком спихнула ее ступню с возвышения. Девушка покачнулась, едва не упав. – Уходи. Отвлекаешь.

Студентка несколько секунд смотрела на меня, громко дыша и колеблясь: вступать в перепалку или нет. Должно быть, она не ожидала столь жесткого ответа.

– Мм, извини, я не думала, что тебя это обидит.

Она направилась к своему столу, постоянно оглядываясь с недоверчивым видом.

Я же вновь погрузилась в чтение конспектов, но осадок остался, кровь бурлила, не давая сосредоточиться, а в аудитории повисла неловкая атмосфера, угнетающая кого угодно, но не меня. Когда я уверена в своей правоте, меня сложно сбить с толку. Холиральская академия изначально показала, что добрая часть студентов понимает лишь язык силы и тирании. Как бы печально это ни было…

Когда наступило время обеда, я отправилась в столовую и, не обнаружив знакомых лиц, приметила почти пустой стол с двумя парнями за ним. Первый – пухленький и розовощекий, как младенец, а второй, наоборот, худой, с угловатым лицом.

– Привет. Здесь свободно? – указала на ближайший к себе стул.

Худощавый студент сморгнул, будто ослышался, но вскоре кивнул, отведя взгляд.

– Спасибо.

Пока я ела суп из зеленой травы с мелкими кусочками мяса, плавающими в бульоне, как мальки на мелководье, а потом лакомилась сладкой выпечкой, запивая ее обильно кисловатым чаем, заваренным с цветочными лепестками – я всегда любила хорошо поесть, и от этого нередко зависело мое настроение, – пухляш то и дело бросал на меня мимолетные взгляды.

Около парня стояло множество тарелок: стейк с соусом, тот же суп, что и у меня, несколько видов булочек и ломти хлеба на отдельной тарелке. А у его худощавого друга… Моя бровь изогнулась дугой. Мало того что у него оказалось несколько опустевших посудин, так еще и примерно аналогичный набор блюд, что и у соседа.

Наши с пухляшом взгляды встретились, и меня внезапно озарило:

– Это ведь ты помог мне с госпожой Фаден! – Это был едва ли не первый добрый жест в мою сторону. Тогда я даже не подозревала, как нелегко будет.

Я воодушевилась.

– Немного. – Его щеки порозовели еще сильнее, и парень смущенно вжал голову в плечи.

Поразительно невинный экземпляр для этого логова шакалов.

Подавшись вперед, я накрыла своей ладонью руку парня и со всей искренностью сказала:

– Спасибо.

Какой пустяк, всего лишь спас меня от факела на голове заместительницы. Уже зная, как устроен этот мир, я понимала, что, в случае чего, лечение не заняло бы много времени. Но ведь главное – поступок и желание помочь. Я всегда считала, что именно незначительные мелочи характеризуют нас как людей. Маленькая ложь с легкостью уступит место гнусному вранью, а злословие о ком-то и тебя не обойдет стороной.

Эти принципы не однозначны, всегда есть исключения, но если правильно оценивать ситуацию, можно избежать много дрянных эксцессов и предательств.

Студент покраснел. Я опомнилась, коря себя за распускание рук.

Две ладони с гулким хлопком приземлились на стол по бокам от меня, словно возникшая ниоткуда клетка. По телу волной разлилось напряжение.

– Ты могла дождаться меня, – опустив подбородок на мою голову, сказал некромант.

Неловко. И слишком близко. У девушки за соседним столом вывалился кусок хлеба из открывшегося рта. Сжатая в кулак ладонь студента выползла из-под моей руки.

Я сморщилась, закрыв на мгновение глаза:

– А ты бы мог просто меня позвать…

– Чем я сейчас, по-твоему, занимаюсь? – прошептал Даниэль. – Идем. Ридж жаждет с кем-нибудь поболтать, а в нашей компании, кроме тебя, подходящего человека нет.

– Извините, что потревожила, – обратилась я к сидящим парням и поднялась.

Но стоило отойти от столика, недовольно прошипела:

– Зачем ты это сделал?

– Потом. Здесь слишком много зрителей.

Стоило провести ладонью по запотевшему зеркалу, как вниз, словно корабли, рассекающие водную гладь, сорвались скопившиеся капельки воды. Щеки, лоб, нос и даже подбородок раскраснелись после ванны, но лицо выглядело свежим, как яблочко, с упругой кожей, без намека на прыщики или шрамики, свидетельствующие об их былом существовании.

У Конкордии осталась косметика, но я никогда ею не пользовалась – избегала смотреть на свое лицо в отражении. Конечно, когда я умывалась по утрам или перед сном, нет-нет да смотрела, убеждаясь в чистоте, но вот так долго, пристально, будто выискивая секретный ключ к проблеме, разглядывала впервые.

Оно мое? Окончательно? Хотела бы я вернуться в родной мир и убедиться в своей смерти, чтобы прекратить сомнения, без конца терзающие меня. Но почему-то крепчала отчаянная вера, что мне есть куда возвращаться.

Ладони закололо. У пальцев мелькнули зеленые искры. Я схватила халат, сдернув его с вешалки, и, надев, туго завязала пояс на талии. Искры исчезли, и я выглянула в спальню, заметив знакомый силуэт. На полу под ногами некроманта лежал иссохший стебель, вырванный из цветочного горшка.

– Ты лишаешь меня личного пространства. – Я подошла к растению, подняла и воткнула его в землю. Немного магии, использование которой будто опьяняло, и вскоре стебелек налился зеленью и вытянулся, а выросшие заново корни, как тонкие ниточки, ушли в землю.

– Я составляю тебе компанию, – усмехнулся Даниэль.

– Компанию? – с издевкой переспросила я. – Вот как это теперь называется…

Лефевр оставался неподвижен, как стражник, но коварен, как вор. Хватало одного взгляда на его лицо – замершие в полуулыбке губы и хитрый прищур глаз, – чтобы осознать, что лучше держать ухо востро.

Хотя я ему доверяла… Даже представить не могла, что настолько привяжусь к постороннему человеку за какую-то пару недель.

Должно быть, в этом и есть план Даниэля – заставить привыкнуть и привязать меня к себе?

Я уже приметила тягу некроманта к манипулированию людьми, но относилась к этой черте довольно спокойно, задумываясь над каждым его словом. Иначе в этом мире нельзя.

Открыв дверцы шкафа, я изучала его содержимое и почувствовала спиной, когда Лефевр сдвинулся с места.

– Выбери удобные вещи.

– Зачем?

– Мы идем во двор. Тренироваться, – сообщил Даниэль, встав рядом и с видом покупателя разглядывая мой гардероб.

– Ты ведь некромант, чему ты сможешь меня научить?

– Я все-таки маг. Общие принципы одни, а в нюансах ты сама со временем разберешься. – Он вытянул руку и нашел свернутые в углу шкафа вещи Конкордии, в которых она посещала Холирал. Когда дом опустел, избавившись от лишних жильцов, я вытащила их из подушки и просто закинула в шкаф. – Серьезно?

– Ага. Сама удивилась. Разверни, там сзади ткань просвечивает.

Даниэль нахмурился, его лицо приобрело опасное выражение.

– Ладно. Разберемся, – сказал он, вновь закидывая платье в гардероб.

– Подожди-ка. Ты ведь что-то знаешь? – спросила я, уперев руки в бока.

Если Лефевр не в курсе чего-либо, он расспрашивает и делает выводы. А непристойно откровенное платье определенно вызывает вопросы.

– Я многое знаю. Тебе надо лишь спросить.

– Ты раздражаешь.

– И только?

– Иногда мне хочется тебя побить.

– И почему ты не делаешь этого?

– Потому что именно этого ты и добиваешься. Это принцип такой, разозлить, а потом соблазнить. Но не думай, что все так просто. Я не поддамся, особенно в спальне с широкой кроватью.

Пусть Лефевр необычный, в нем с удивительной гармоничностью смешиваются жестокость, практичность, грубость вместе с заботой, незаурядным умом и преданностью близким людям, но он остается парнем, а даже самые скромные из них в своих мыслях отнюдь не невинны.