Линда Джонс - Звездная ведьма
— Кажется, оно из коллекции императорских драгоценностей.
— Мне его подарила Лиана, — пояснила ведьма.
— Лиана не имела на это права, — возразил Себастьен, потирая камень большим пальцем. — Это кольцо и другие части гарнитура раньше принадлежали любимой наложнице императора, Айоле. Ей подарил их мой прадед, потому что синий сочетался с цветом глаз девушки. С тех пор Айола не расставалась с перстнем, поскольку тот не снимался с её пальца до самой смерти. — Себастьен наклонился ближе к ведьме и заговорил тише: — Айолу убил сам император, когда узнал, что она его предала. Он любил свою наложницу так сильно, что не сумел сделать работу самостоятельно, но после смерти возлюбленной снял кольцо с её пальца и убрал подальше вместе с ожерельем и браслетом. Потом их долго никто не носил. Моей матери нравился синий цвет, и она не переживала из-за неприятной истории с драгоценностями, поэтому иногда их надевала. — Себастьен поднял голову. — Неужели ты решила, что заслуживаешь драгоценностей, которые некогда украшали фаворитку императора... и мою мать?
— Разумеется, прежде чем покинуть дворец, я верну вам кольцо.
Он улыбнулся. Бедная, доверчивая девочка всё ещё верила, что когда-нибудь уедет отсюда.
— Разумеется, — повторил он, отпуская её руку.
Сегодня утром, перед встречей с императором, она чувствовала себя очень сильной, какой не была уже очень долгое время. Как будто свет в глубине её души внезапно вспыхнул в десять раз ярче. Противостояние правителю Каламбьяна иссушило ту мощь, но когда Айседора погрузилась в наполненную тёплой водой ванну, сила начала возвращаться. Магия медленно, но неуклонно возрастала.
Айседора тщательно намылила руки и попыталась снять кольцо, гадая был ли рассказ о бедной Айоле и безумно влюблённом императоре правдой. Айседора не ощущала в перстне боли, крови или предательства. Наоборот, казалось, от него исходит только положительная энергия. Но кто знает. Скорее всего, Себастьен сочинил грязную историю, чтобы напугать её и заставить вернуть драгоценность.
И что только Лиана нашла в этом ужасном человеке? Ведь её притягивали к нему не только власть или секс. Императорская чета, бесспорно, любила друг друга. Любовь была странной эмоцией, не всегда поддающейся здравому смыслу. И разрушила множество жизней, включая её собственную.
Перстень не сдвинулся с места даже на влажном, намыленном пальце. Как будто... Айседора вытянула руку и вгляделась в кольцо... Его словно удерживало некое волшебство. Оно сидело не слишком туго, не сдавливало палец. Обратившись к своей окрепшей магии, Айседора надолго сосредоточилась на кольце и наконец перестала видеть всё остальное. Потом глубоко вздохнула, мысленно ухватилась за яркий свет внутри себя и прошептала:
— Снимись.
Ничего. Тогда она повторила слово на древнем, почти забытом языке волшебников:
— Авар, — и кольцо с лёгкостью соскользнуло с пальца. Казалось невероятным, что всего мгновение назад оно отказывалось сдвинуться.
Айседора положила перстень на ладонь. И что теперь? Император хотел вернуть себе кольцо, Лукан также выказал к нему интерес. Вспоминая об этом, она поняла, что его интерес был, пожалуй, даже слишком сильным. Симпатичное, но не шикарное, с весьма незамысловатой оправой — кольцо не отличалось ничем особенным. Что все в нём нашли? Почему так хотели получить?
Оно действительно было старым и, наверное, имело свою историю, но камень не относился к числу драгоценных. Лиана каждый день надевала более дорогие украшения, даже когда не вставала с кровати.
Предположив, что безопаснее всего продолжить носить кольцо, Айседора опять его надела. То легко скользнуло на палец, и снова отказалось сниматься.
Год назад Айседора вела совсем другую жизнь, да и сама была другим человеком. Прошлой весной Софи родила Ариану, и сёстры полагали, что отец ребёнка никогда не вернётся. Жульетт жила в безопасности и с радостью заботилась о сёстрах и женщинах, которые обращались к ней за целебной помощью или советами о будущем.
Айседора же коротала один день за другим, нисколько не расстраиваясь из-за отсутствия перемен. Она работала на горе Файн, защищала сестёр, взывала к их здравому смыслу, когда те не могли решить, как им лучше поступить. И носила траур. Временами её навещал дух Вила, и несчётное количество раз холодными или жаркими ночами она убегала из дома на поиски призрака мужа.
Теперь Вил ушёл окончательно, Жульетт с Софи были далеко, ничего не зная о судьбе друг друга, а Айседора защищала императрицу и её детей и не просто спала в кровати другого мужчины, но ещё и наслаждалась его страстным вниманием. Всего год назад она сочла бы такие перемены невозможными.
Не изменилось лишь одно: она не имела права влюбляться ни в Лукана Хена, ни в кого-либо другого. И не влюбится. Проклятие Файн убило Вила. Любовь к Лукану (хоть та в ней никогда больше не вспыхнет, о чем Айседора не раз себя убеждала) его не убьёт. Капитану уже перевалило за тридцать, значит, смерть ему не грозит. Зато он начнёт презирать свою бывшую возлюбленную. Сбежит и разобьёт ей сердце... пусть даже разбивать-то там было уже почти нечего.
Айседора выбросила из мыслей всех мужчин, прошлых и нынешних, и сидя в ванне с быстро остывающей водой, закрыла глаза и нашла внутри себя искру магии. Да, та определённо увеличилась. Разгорелась в ровное, устойчивое пламя. Айседора неуклонно двигалась навстречу своему предназначению, хотя по-прежнему сомневалась какому именно: к разрушению или защите. Но она действительно чувствовала зов судьбы. Сейчас же просто позволила силе разрастись и завладеть ею, как бывало всегда.
Любовь и сопутствующие ей осложнения были уделом людей, не владеющих волшебством. Никогда снова она не пожертвует собой и своим призванием ради мужчины и вызываемых им чувств. Вместо этого вернёт свою магию и снова обретёт силу.
Скоро та восстановится настолько, что Айседора сможет вырваться из дворца, и никто её остановит. Никто.
Лукан проигнорировал четырёх настороженных хорошо вооружённых стражей, сопровождавших Айседору к внутреннему дворику. Император беспокоился, что с кузиной его жены может случиться что-то ужасное? Зачем ещё приставлять к ней четырёх лучших часовых?
Франко со скучающим видом сидел на табурете в конце двора. Его меч лежал рядом, но если дело дойдёт до драки, вмиг окажется в руках. Франко всегда был готов к битве, хотя стражи считали его камердинером и почти не обращали на него внимания.
Лукан целиком сосредоточил внимание на Айседоре и улыбался, пока она разглядывала меч, который он для неё выбрал — короткий и лёгкий, но одновременно острый и столь же смертоносный, как его собственное оружие. Айседора взвесила меч в руке и оценивающе помахала перед собой, разрезая воздух.
