Сент-Клер Джорджетт - Невеста дракона (ЛП)
Тереза взглянула на Келли.
— Также я высказала Габриэлю пару ласковых, но об этом как-нибудь в другой раз, не при Эванжелине.
* * *
Тереза чуть не описалась от страха, пока каблуки ее туфель стучали по отполированному мраморному полу Музея Милденхофф. Чад и его семейка с ума бы сошли, узнай они, что она стала воровкой. Она и сама едва могла поверить в это. Однако Уинтроп лишь кивнул в своей традиционной мрачной манере, когда узнал о деталях плана. И тогда Тереза поняла: вот, в чем разница между настоящей порядочностью и созданием видимости этой самой порядочности.
Тереза протянула свою сумку охраннику, ей казалось, что поддельный цитрин так и мигает красным, сообщая о своем присутствии, сквозь подкладку сумки, в которую Уинтроп аккуратно зашил камень. Она едва сдержала вздох облегчения, когда охранник проводил ее в небольшую комнатку с надписью “Служебное помещение” на двери.
— Очень неприятно, что приходится убирать его из экспозиции, — произнес пожилой мужчина с морщинистым лицом, архивариус коллекции археологического музея, которая включала в себя драгоценные и полудрагоценные камни, — но у нас нет иного выбора, пока система безопасности не обновлена.
— Осторожность не помешает, — мрачно согласилась Тереза. — В мире много нечистых на руку людей.
Тереза бесстыдно использовала свое служебное положение эмпата камней “Элайд”, чтобы получить доступ к цитрину. После попытки Эмерсона похитить камень, музей решил установить новую систему безопасности. Легенда Терезы была такой: "Элайд" решили актуализировать страховой сертификат, чтобы отразить в нем нововведения, а для этого Терезе необходимо повторно идентифицировать цитрин.
Драгоценный камень был изумительным. Он лежал на столе на бархатной ткани, переливаясь мягким золотым светом. В глазах Терезы подделка, спрятанная в ее сумке, выглядела дешевой бижутерией по сравнению с ним, хотя она знала, что фальшивый камень сам по себе тоже представлял некоторую ценность. Может, это из-за того, как ощущался этот цитрин. Даже несмотря на то, что ее способности эмпата были куда слабее, чем у сестры, Тереза почувствовала теплое успокаивающее свечение, волнами исходящее от камня. Будто бы искры солнечного света вспыхивали и затухали где-то в глубине цитрина.
Неужели она и правда собиралась украсть его? Тереза прожила всю свою жизнь, опасаясь сделать что-либо неправильно и пытаясь угодить матери, отдуваясь за проступки отца. Но сейчас она поняла, что мир не всегда делится только на черное и белое. Все, чего она добилась — сделала несчастными себя и всех вокруг. А теперь у нее появился реальный шанс сделать что-то правильно, переступив через принципы.
Глубоко вздохнув, она попыталась скрыть дрожь в своем голосе. Это не совсем сработало, и оставалось только надеяться, что никто ничего не заметит.
— Мистер Блейк, — произнесла она, — простите меня ... я не ожидала, что камень будет столь мощным. У вас не найдется пары перчаток, чтобы я смогла взять его в руки?
Она не настолько чувствительна, чтобы цитрин мог причинить ей боль одним лишь прикосновением к коже, к тому же, энергия камня была теплой и светлой. Но в "Элайд" давно взяли за практику гордиться тем, что на них работает очень сильный эмпат, при этом они никогда не вдавались в подробности, кто именно. Это была хорошая стратегия: таким образом, каждый клиент думал, что получает только самое лучшее.
— О, конечно. — Мистер Блейк обернулся в поисках пары белых хлопковых перчаток для работы с важными экспонатами. Он выдвинул три или четыре ящика прежде, чем нашел то, что искал.
Сердце колотилось так бешено, что Тереза все удивлялась, почему охранник все еще не услышал его и не ворвался к ней. Девушка быстро вскрыла швы сумочки, засунула туда цитрин “Утренняя Заря” и заменила очень красивым, но совершенно бесполезным камнем, который дал ей Габриэль.
Затем она вежливо улыбнулась вновь повернувшемуся мистеру Блейку, чтобы взять пару перчаток.
Десять или пятнадцать минут Тереза заполняла бессмысленные бумаги, и это было пыткой. С ужасом она ожидала, что в любой момент мистер Блейк достанет цитрин из ее сумочки и вызовет полицию, и затем девушка с позором будет выдворена из музея, а судья назовет ее угрозой для общества, и она попадет в тюрьму… Будет ли Уинтроп навещать ее? Как же мало в ней смелости, чтобы быть вором...
Мистер Блейк добросовестно проверил все бумаги, содержащие поддельную юридическую информацию, которая привела бы адвокатов “Элайд” к нервному срыву, и подписал все необходимое. И через пару минут Тереза, наконец, смогла покинуть музей.
Глава 22
Они припарковались перед домом и быстро вышли из машины. Тереза рассказала сестре о волнах золотого целебного свечения, исходящих от цитрина. Келли сгорала от любопытства, но все же не настолько, чтобы тут же, прямо в аэропорту, залезть в сумку и достать камень. Однако, эта мысль приходила ей в голову. Еще больше удивило, как Тереза, раскинув руки, сжала Келли в таких крепких объятиях, что чуть не сломала ей ребра. Скорее всего, это последствия ударной дозы адреналина, которую Тереза получила, пока проворачивала все эти незаконные дела. Но все равно Келли стало очень тепло и приятно на душе.
Сестры вошли в дом и обнаружили остальных в гостиной: Эванжелина сидела на диване с бледным лицом, рядом с ней ее мать, выражение лица которой сменялось калейдоскопом эмоций — гневом, недоумением и болью. Должно быть, для Александры это была настоящая пытка — оказаться заточенной в собственном теле и быть не в силах бороться с влиянием проклятого опала. Но теперь они могли не только вылечить женщину, но и избавить всю ее семью от страданий — им больше не придется наблюдать, как Александра превращается в собственную тень. Габриэль сидел в кресле, повернувшись так, что Келли не могла разглядеть его лицо. Ей не терпелось увидеть его реакцию, когда она покажет ему камень.
Взяв у Терезы сумку, Келли засунула руку внутрь, сжав ладонью прохладные грани камня. И сразу же золотое свечение просочилось через кончики ее пальцев и потекло по венам, словно теплый мед. Появилось ощущение, что все в этом мире правильно.
Она вытащила цитрин из сумочки, протянув его на раскрытой ладони и позволяя свету играть в самом сердце камня.
И улыбнулась.
— Мы сделали это. Теперь мы можем...
— Не так быстро, — Марвин шагнул из дверного проема, его губы скривились в злорадной усмешке. В руке мужчина держал рубин “Кровь Дракона”. Подбросив камень в воздух, он снова поймал его. Келли вздрогнула. Его способности эмпата, должно быть, действительно слишком слабы, раз он так пренебрежительно обращается со столь мощным камнем. Она прямо чувствовала низкие вибрации гнева, исходящее от рубина.
Слабы или нет, она понимала, что Марвин хочет использовать камень — но одно неверное движение и все закончится тем, что камень будет использовать Марвина, а не наоборот.
Он ухмыльнулся Келли, неверно истолковав ужас на ее лице.
— Я предвкушаю удовольствие, — сказал он. — Тебе ведь это не нравится, так ведь? Знать, что один из самых сильных камней в мире находится прямо в этой комнате, но не ты работаешь с ним.
— Марвин… — начала она, не имея понятия, что должна сказать, чтобы отговорить его от этой безумной идеи. Но вдруг раздался утробный рев Габриэля, заставив ее обернуться. Паника сковала сердце.
Габриэль покрылся чешуей такого же насыщенного рубиново-красного цвета, как и “Кровь Дракона”. Воздух рядом переливался жаром, обои за его креслом начали тлеть и постепенно чернеть. Дым взвивался из ноздрей с каждым тяжелым вздохом. Он повернул голову и уставился куда-то сквозь Келли, как будто ее там и не было.
— Габриэль? — пролепетала она.
Марвин рассмеялся. Это был мерзкий, ликующий смешок, и у Келли в голове тут же возник образ маленького мальчика, поджигающего муравьев с помощью увеличительного стекла.
— Пандора, мистер Маплоторп, — позвал он, — теперь вы можете войти.
Уверенной походкой Пандора переступила порог, на ее миловидном личике сияла самодовольная улыбка. Мистер Маплторп вошел следом за ней. Он вспотел, но выглядел полным решимости, приставив пистолет к виску Уинтропа.
Уинтроп явно был взбешен. На голове виднелась безобразная рваная рана — Келли предположила, что Маплторп, похоже, ударил его рукояткой пистолета.
— Приношу свои извинения за это, мисс Хендерсон, мисс Тереза, — произнес Уинтроп. — Этот джентельмен, — он произнес последнее слово с интонацией, которая из его уст звучала похуже, чем любое ругательство, — застал меня врасплох.
— У тебя идет кровь! — закричала Тереза, бросившись к нему, но Келли удержала ее на месте, схватив за руку.
Пандора звонко засмеялась и сфокусировала взгляд на Келли, ехидно улыбаясь.
