Роксана Лемиш - Потерянный Огонь
— Я понятия не имел, что меняя вас местами, меняю не только обличие, но и ваши силы, — Лукас опустился передо мной на колени и помог подняться. — Ты как?
— Нормально, — кривясь от боли, вымолвила я. — Помоги же встать.
— Что делать с Воронами? — голос Ранисии показался мне знакомым, и подняв на неё взгляд, я увидела её в её же обличии. — Рада видеть тебя собой!
Я попыталась улыбнуться колдунье, но эта улыбка была больше похожа на гримасу, чем на пример искренности. Убедившись, что со мной всё в порядке, Исток направился к врагам. Брюнетка с жалостью смотрела на сестру, которая лежала рядом с ней полностью обездвижена.
— Эй, — позвал Лукас брюнетку. — Где она?
Очень медленно Ворон перевёл взгляд от сестры к Лукасу. Её взгляд полностью изменился, если раньше был полон жалости, то теперь он был полон ненависти.
— От меня ты ничего не узнаешь, Исток! — крикнул Ворон, что было мочи. — Тебе я ничего не скажу, а ты…
Теперь ворон обращался ко мне, бросив такой же полный ненависти взгляд.
— А ты умрешь! — закончила темная колдунья. — Она убьёт тебя и поверь, Исток, тебя никто не спасёт!
— Заткнись! — со всей силы Лукас ударил Ворона по лицу, заставляя замолчать немедленно. — Ты простая пешка в этом сражении, которая потерпела поражение, вот и злишься теперь.
— Может и так, но правду никуда не денешь, она умрёт, — надменная улыбка вернулась на лицо колдуньи. — Умрёт, не успев даже пикнуть! Странная штука судьба, не так ли, Эли?
— Что?
Не буду скрывать, я очень удивилась тому, что Вороны знают моё имя. Это означало, что они знали обо мне больше, чем мы предполагали, а значит, они знали и о моих слабостях, о которых скорей всего уже успели оповестить Белинду.
Я бросила быстрый и обеспокоенный взгляд на Лукаса, который подумал о том же. Мы зря пытались скрыть правду, зря надеялись, что сможем улучшить результат. Если Белинда знала обо мне и о моём учителе, значит, мы не сможем перехитрить её. У нас остается одна надежда, что сумеем победить её своими силами, а для этого мне придется рассказать магам Огня о том, что я из себя представляла на самом деле. Ради их помощи я была обязана пойти на это. Всё летело к чертям. Но надежда же всё ещё оставалась!
Глава 12. Признание
В моей комнате было тихо и спокойно, хотя именно это спокойствие и убивало меня изнутри. Я знала, что вот-вот, и это безмятежие грозит перерасти восстанием моих же собственных магов. Как бы вы поступили, узнав, что всё это время вас сознательно водили за нос, а рассказать решили лишь тогда, когда ужасная опасность стала грозить всем в округе?
Я отстранилась ото всех хотя бы на короткое время. Отец знал, что меня лучше не трогать, когда я не в духе, а Рани и Лукас даже заметить не успели, как я скрылась, пообещав позже присоединиться к ним. Они повели Воронов-Пересмешников в темницу, где разделили их по отдельным камерам, на которые перед этим наложили обороняющие заклятия. Ни в коем случае мы не могли позволить Воронам сотрудничать, иначе наделаем ещё больше шуму.
— Черт, — ругнулась я, не находя себе места.
Я не могла сидеть на одном месте и спокойно ожидать смерти. Да, мне было страшно. Да, я хотела жить и да, мне хотелось сбежать в ту же секунду.
— А почему, собственно, я должна оставаться? — попыталась я потакать страху, кипящему внутри. — Я не могу, просто не могу!
Я бросилась к чемоданам. Пока собирала свои вещи, вспомнила прежнюю жизнь. Вспомнила Сэм, которая так хотела стать моим другом, а теперь, возможно, ей и не придется им стать. Вспомнила свои любимые места, дом и даже школу, которую не особо жаловала последнее время. Как я могла всё это потерять?
Я продолжала бросать вещи в чемодан, не задумываясь о том, как объяснить всё отцу и магам, как решить проблему, которая нависла надо мной грозовой тучей.
— Чёрт, Чёрт, ЧЁРТ!
У меня всё не получалось застегнуть молнию на чемодане, что лишь подливало масла в огонь. Слёзы брызнули из глаз, я свалила вину на чемодан, но я-то знала, почему не смогла их сдержать. Они становились всё сильнее и горче. Вскоре я оставила чемодан в покое, а сама упала на пол в отчаянном порыве выплакать весь собравшийся внутри страх.
— Что? — удивилась я, услышав монотонный стук в оконное стекло. — Ты?
За окном лил ужасный ливень, словно вторя моему настроению. За стеклом взглядом полным понимания и заботы на меня уставился тот самый орел, которого я видела тут же в самый первый день своего пребывания в замке. Тогда я не знала, кем он на самом деле являлся, но на этот раз была уверенна, что второе «я» птицы был никто иной, как Лукас.
— Исчезни, — бросила я ему, не пряча стыдливо слез. — Это всё из-за тебя! Уходи!
Птица, в свою очередь, даже и не думала улетать и оставлять меня наедине со своими слезами. Она продолжала стучать в стекло, капли дождя оседали на её перьях.
— Я не открою, — всё не соглашалась я. — Прошу, улетай!
Орел не сдвинулся с места. Ещё пару долгих секунд я не решалась встать и открыть окно, но чем дольше я смотрела в глаза птицы, тем больше мне хотелось увидеть мага.
Ещё мгновение и окно распахнулось, а внутрь уже вошёл Лукас, а не птица. Он не произнес ни слова, что поначалу меня озадачило, так как мои слёзы всё ещё лились без остановки, но потом я поняла, зачем он пришёл. Быстрым шагом парень сократил расстояние между собой и моим всхлипывающим телом и заключил меня в объятия.
— Знал, что ты будешь тут рыдать украдкой, — тихо, но холодно произнес он. — Вы все так делаете. А Рани это подтвердила.
— Я… — закончить фразу не получилось.
— Тебе страшно, знаю, — похлопал он меня по спине. — Это естественно.
— Ты ничего не понимаешь…
— Я был в такой же опасности, — напомнил Лукас, надеясь вероятно, что это поможет, но, увы.
— Нет…
— Эли, — Лукас впервые назвал меня так, как мои друзья привыкли звать меня. — Ты сможешь, я уверен.
— Да ни в чём ты не уверен, — выкрикнув это, я вырвалась из его объятий. — Для тебя быть Истоком естественное явление! Для меня это не более, чем случайность…
— Это должно стать…
— Но не стало, — перебила его на полуслове, подавляя очередной взрыв эмоций. — Ты хоть понимаешь, каково это осознавать, что больше никогда в жизни не увидишь тех, кто так дорог, что не окажешься больше дома, что не пройдёшься по любимой улочке, что больше не пойдешь в школу, и, чёрт возьми, больше не ощутишь ничего приятного, что только существует в этом мире?
— Ты говоришь так, словно тебя приговорили уже, — попытался пошутить Лукас, чего делать никак нельзя было.
