Алисия Дэй - Пробуждение Атлантиды
Мистер Воин чертовски старался удержать свой самоконтроль. Очень испорченная ее часть задумалась, насколько сложно будет уничтожить эти его старания и контроль.
К счастью, ее осторожная часть была сильнее ее испорченной.
— Я не могу отпустить. Боюсь того, что может произойти, — дрожа, прошептала она. — Что если я снова случайно воспользуюсь магией Дикости? Кажется, что Атлантида каким-то образом усиливает мою магию. Что если я отпущу, а шоковые волны вызовут землетрясение или что-нибудь еще?
— Тс, — успокоил он ее, лаская ее спину и руку, касаясь ее волос. По крайней мере, он пытался успокоить ее. Но вот Эрин бы не назвала слишком успокаивающим то, что она полуодетая лежала в объятиях мужчины, сложенного так, словно ее воплотившиеся самые жаркие сексуальные фантазии. Он пах кожей, пряностями и чистой, могучей мужественностью, и она хотела потереться об него. Ее соски при этой мысли сморщились до крошечных почек.
Вэн перестал дышать. О, дорогая Богиня, он не мог такого ощущать, верно, ведь? При мысли об этом на нее нахлынул жар, а потом он потерся о ее шею, и она задрожала, сдаваясь, ее груди прижались к его груди, и она едва не застонала от трения при прикосновении.
Он чувствовала, как жидкость собирается в ее сердцевине, почувствовала, как ее тело открывается и готовится, почувствовала настойчивую потребность иметь его, горячего и твердого, глубоко в себе. Попыталась оттолкнуть желание прочь. Пыталась быть спокойной. Поняла, что рот Вэна двигается, и он что-то говорит, но она могла слышать только дикий, пронзительный звук ее изумрудов, которые старались вырваться из-под замка, под который она их поместила.
— … и Аларик защитил магией эту комнату, — продолжал он. — Он был… обеспокоен тем, что ты могла испытать какие-то последствия от исцеления, пока отдыхаешь, и ну, просто скажу, что Аларик есть Аларик.
Она принужденно рассмеялась.
— Правильно. Мистер Смертный Приговор. Держу пари, у него нет никаких проблем в обращении с хлыстом или вытягивании гильотины, или чем бы вы тут внизу не занимались.
Вэн подвел палец ей под подбородок и поднял ее голову, так что их разделяло только дыхание.
— Моему эго очень льстит, что ты думаешь о другом мужчине в постели со мной, — заметил он, и его опасные губы сложились в сексуальную улыбку, но глаза стали бесстрастными и настороженными.
— Но…
— Расскажешь мне после, — сказал он, а потом поймал ее губы своими, и любая попытка рационально подумать просто вылетела у нее из головы. Это был неспешный, терпеливый поцелуй, как будто у него было всё время мира, чтобы пробовать ее губы. Его язык дразнил ее, пока она не открылась ему, и он углубил поцелуй, продолжая мягко, нежно исследовать ее рот.
Она подняла руки и обняла его за шею, и раздался тихий горловой стон глубокого удовольствия, такой низкий звук, который он поймал своим ртом и, внезапно, поцелуй перестал быть нежным и мягким. Он передвинулся, и она частично оказалась под его длинным твердым телом, и жар и вес его вжал ее в подушки. Эрин вцепилась в него, целуя в ответ, наполняя легкие его теплым и пряным ароматом и желая большего.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, его дыхание было прерывистым.
— Ты просила меня обнять себя. Ты хотела почувствовать себя в безопасности, и я воспользовался этим. Прошу, прости меня, Эрин, я не знаю…
Она остановила его, притянув его голову вниз к себе, и прошептав ответ.
— Я полагаю, что это я воспользуюсь тобой. Поцелуй меня еще раз, Вэн. У нас есть совсем немного времени до того, как реальность вернется. Поцелуй меня снова, и посмотрим, насколько хорошо Аларик защитил комнаты.
Его глаза сверкнули жаром и удивлением, и он улыбнулся, — резкая улыбка триумфа и почти дикая улыбка собственника могла бы испугать ее, если бы она не испытывала точно то же самое. Тогда он снова завладел ее губами, и она пропала.
Эрин перестала сильно контролировать свою магию, свои драгоценные камни, свою страсть, наполнявшую ее тело. Каждый дюйм ее кожи ожил от его прикосновения. Ее соски болезненно напряглись в кружеве лифчика, и она почувствовала, как жар и желание разрывают ее, чтобы забиться у нее между ног. Она ощупывала его каменно твердые бицепсы руками, проводила ими вверх вниз по его рукам и плечам, изумляясь мускулистой форме его груди и тела.
Камни в ее кольцах, освобожденные от приглушения, которое она на них наложила, радостно распевали. Песни изумрудов и опалов гармонировали в создании симфонии радостного желания, которая охватила ее тело, всё ее тело, а потом комнату. При первых звуках музыки, Вэн застонал и погрузил руку в ее волосы, чтобы сжать ее затылок. Он немного передвинулся, и внезапно его жаркая твердость оказалась в развилке ее бедер, и девушка почувствовала, как в ответ появилась гостеприимная влага.
Всё еще целуя ее, он дотронулся до ее шеи, плеча, потом его рука мягко приласкала ее грудь, и Эрин перестала бороться, сдалась, игра была окончена, больше не стало рациональной Эрин. Она прижалась к нему и стала тереться об него всем телом, издавая горловые стоны от ощущения Прекрасного Напряжения, жара и чистой, пульсирующей потребности.
Изумруды резко вывели трель, а потом ушли на второстепенный музыкальный план, когда ощущения, нахлынувшие на Эрин, взяли под контроль ее чувства. Когда он потер большим пальцем ее ноющий сосок, по ее телу прошло электричество, и она выгнулась к нему, бессмысленно повторяя его имя, издавая стоны и мольбы.
Он перестал ее целовать только для того, чтобы произнести ее имя с такой жаждой, с таким отчаянным желанием, что она содрогнулась под ним. Опалы пели для нее, для него, для них обоих; пели сонату о радости и доме. Но изумруды бились в громогласной пульсации желания и потребности над и вокруг нее и Вэна, пока она не начала думать, что вселенная определенно взорвется, если он не погрузится в нее прямо сейчас, прямо сейчас, сейчас же сейчас же.
Он приподнял ее рубашку, посмотрел на нее, словно спрашивая позволения, она прерывисто вздохнула и положила его руки себе на грудь. Он на секунду закрыл глаза, нежно лаская ее через лифчик, а потом открыл глаза и улыбнулся ей грешной улыбкой.
— Тебе не стоит так поступать с мужчиной, Эрин. Потому что ты настолько черт… чудесно красива, что мои руки на твоей груди для меня лучший подарок на свете.
Она посмотрела на него, слишком поглощенная жаждой и голодом, чтобы попытаться пошутить с ним в этой манере.
— Я не знаю, почему, но ты мне необходим прямо сейчас. Мое тело в огне и мне нужно, чтобы ты меня коснулся, Вэн. Так давно меня никто не касался… ты мне нужен, — она запнулась и удивилась, что не испытывает стыда. Она летала, она горела, она умрет, если он не ослабит взрывное напряжение, которое появилось внутри нее.
