Дина Лампитт - Изгнание
– Обещаю тщательно обдумать ваши слова. Спокойной ночи, отец, – она нарочито выделила последнее слово.
– Спокойной ночи, дочка.
Прежде, чем закрыть за собой дверь, Николь заметила, что он потянулся к бутылке с вином. «Он нервничает, потому что боится, что я откажусь ехать», – с уверенностью подумала она.
Эммет ждала ее в спальне, сидя у окна. Ее узкая спина была совершенно прямой, а обе руки мирно покоились на подоконнике. Полностью погруженная в свои мысли, она не услышала, как вошла Николь. Та же остановилась и несколько минут молча рассматривала удивительно хрупкое тело девушки, в котором пряталась такая нежная душа. Подобно маленькой алой розе она была милой и чистой, а глаза разного цвета придавали ее внешности своеобразное очарование. Но больше всего Николь в ней нравилось то, что она была единственной женщиной, которую она могла, не задумываясь, назвать своей подругой.
– Эй, – непринужденно начала Николь, лениво растягивая слова, как будто она вернулась в свою среду и беседовала с современной подружкой, – как тебе это нравится? Что же мне делать? Старый козел хочет, чтобы я поехала с ним в Ноттингем, где он намерен присоединиться к сборищу, которое организует король, но я так не хочу бросать Миранду. Или мне все-таки лучше ее оставить, как ты считаешь?
Эммет повернулась к ней, вид у нее был совершенно ошарашенный.
– Козел?
– Ну, сэр Большой Развратник Дензил Локсли.
– О, Арабелла, как вы можете о нем так говорить?
– Потому что так оно и есть. Он просто мечтает меня соблазнить. Разве ты этого не замечаешь?
– Пожалуй, я соглашусь с тем, что последние несколько лет он уделяет вам кое-какие знаки внимания.
– Он не пытался совратить меня в детстве?
– О, пожалуйста, не начинайте опять говорить всякий вздор. Мне ужасно не по душе, когда вы начинаете притворяться, что ничего не помните. Мне казалось, что все это у вас давно прошло.
– Конечно, конечно, – ответила Николь, которой ужасно не хотелось обижать девушку, особенно сейчас, – просто иногда мне необходимо, чтобы ты мне кое-что напоминала.
– Тогда вот что я вам отвечу: он никогда и пальцем до вас не дотрагивался, могу в этом поклясться. Но взглядом он способен прожечь дыры на вашей одежде, во всяком случае, так говорит моя мать.
Фраза была настолько выразительной, что Николь рассмеялась:
– Мне надо будет как-нибудь с ней познакомиться. Эта ее мысль звучит довольно забавно.
Лицо Эммет побледнело:
– Но вы же ее знаете, она вас лечила, когда вы болели корью.
– А, конечно, это была она, – быстро ответила Николь, – я теперь вспомнила. Ладно, но что же решить насчет Ноттигема? Он говорит, что ты со мной не поедешь.
– Вы должны ехать, – твердо сказала Эммет, – такая возможность выпадает не часто.
– Но я не хочу оставаться один на один с сэром Дензилом.
Служанка задумалась.
– А вы сможете делать вид, что очень подружились с какой-нибудь женщиной, и старайтесь быть все время вместе с ней.
– Но ночью это не поможет.
– Крепче запирайте дверь, – откровенно сказала Эммет.
– А что делать с Мирандой?
– Я разыщу в деревне женщину, которая будет кормить ее.
– Мне это совсем не по душе.
– На это необходимо пойти, или вам придется остаться дома, Арабелла. А для кормилицы это будет большая честь. Ведь многие знатные дамы вообще не кормят своих детей грудью.
– А когда она может перестать сосать грудь? – виновато спросила Николь.
– В любой момент от года до трех.
– Боже! Так долго!
Эммет посмотрела на нее укоризненно:
– Вы должны были бы это знать. Николь улыбнулась:
– Теперь я это знаю.
* * *Они отправились в Ноттингем шестнадцатого августа, двигаясь сначала в сторону Нортгемптона, чтобы оттуда взять курс на Лестер и Дерби. Условия были ужасные: карету Дензила Локсли постоянно трясло и бросало из стороны в сторону, тем не менее, Николь ни на минуту не могла оторвать взгляд от окна. Ей казалось, что они едут по совершенно незнакомой стране: вокруг до горизонта простирались бесконечные леса, которые в двадцатом веке будут безжалостно вырублены, а вся местность обезображена сетью железных дорог и автомобильных трасс. Над ними раскинулось величественное вечное небо, по которому лениво плыли легкие летние облачка, оживляя окрестные леса и долины игрой света и теней. Иногда в поле зрения Николь попадали дома, уютно расположившиеся среди садов, окруженные цветочными клумбами и зелеными лужайками; их бревенчатые стены и остроконечные крыши являли собой восхитительный наглядный пример архитектуры прошлых столетий.
То тут, то там мелькали пшеничные поля, на некоторых урожай был уже почти убран. Один раз она увидела огромный фруктовый сад с клонившимися от тяжести плодов яблоневыми, вишневыми и сливовыми деревьями. Недалеко от него расположилась деревушка с простыми домиками, утопающими в зелени. Дальше, посреди цветущего луга, Николь увидела крестьянок, склонившихся над ручьем и моющих огромные ведра. Никогда еще она не видела столь прекрасной по своей чистоте и прелести картины, и в то же время эта уединенность и неповторимость опять напомнили актрисе, что население страны едва приблизилось к пяти миллионам.
Однако сама дорога была довольно оживленной. Карета сэра Дензила была далеко не одинокой, хотя, как могла заметить Николь, она была гораздо изысканней и современней почти всех экипажей, попадавшихся им на пути. В длинной веренице транспорта попадались даже простые повозки, битком набитые людьми.
– Здесь всегда так людно? – спросила она отчима Арабеллы.
– Конечно, нет. Это, должно быть, сторонники короля, которые спешат на встречу с ним.
Иногда мимо них с бешеной скоростью проносились одинокие всадники.
– Как они могут все время скакать так быстро? – спросила Николь. – Разве лошади не устают?
– Если лошадь – собственность ездока, он остановится где-нибудь на ночь и даст ей отдых. Но тот, кто очень спешит, просто заходит в конюшню и берет себе другую лошадь до следующего постоялого двора, и так – до конца пути.
– Так вот что помогает людям так быстро передвигаться! Хорошо отработанная система проката лошадей!
– Конечно, – слегка раздраженно ответил сэр Дензил, – что это с тобой сегодня?
Николь не ответила, она была слишком поглощена суетой и волнением, царившими на «королевской дороге»: все, кого она видела, были ярыми поклонниками монарха, откликнувшимися на его зов и спешившими теперь в Ноттингем на встречу с ним. Но название «королевская дорога» было не очень-то подходящим для этой ухабистой колеи, петляющей среди полей и лесов и пересекающей небольшие речушки. Слишком узкая для того, чтобы на ней могли без столкновения разъехаться два экипажа, она больше походила на горную тропу. Подумав об этом, Николь пришла к неутешительному выводу, что именно узкие дороги, которые не могли вместить всех сторонников короля, явились причиной многих его неудач в этой войне, начавшейся массовым походом людей, так необходимых монарху для войны.
